Александр Щелоков - Нападение

– Куда поехали?

– Я за ними прокатился до Щекинской развилки. И, учти, не следил. Просто случайное стечение обстоятельств. Собирался в Тарбеевку. Там вроде запчасти к «москвичам» появились…

– Запчасти – на ночь глядя?

– А кто мне запретит?

– Ладно, давай толкуй дальше.

– На развилке две машины свернули к озеру, одна – прямо.

– Но ведь дорога на Сузок закрыта «кирпичом».

– Если они задумали что-то серьезное, их и кирпичная стена не остановит. А серьезное, по-моему, это… это база «Буран».

– Почему так решил?

– В последнее время к ним зачастил сержант из гарнизона. Потом появился прапорщик…

– Фамилии?

– Не знаю, просто обратил внимание на них. И все…

– И все же, может, слыхал случайно?

– Случайно – да. Сержант Елизаров. Прапорщик Лыткин.

– Елизаров? Знакомая фамилия. Была наводка, что он приторговывает патронами… Хорошо, что ты предлагаешь?

– Давай, Петрович, прокатимся. А? По старинке? Как бывало, когда я тобой командовал. Или остались плохие воспоминания?

Пушков молчал, задумчиво почесывая кончик носа.

– Тряхнем стариной, – снова повторил предложение Мудров. – Поверь интуиции старого деда.

А Пушков и без того с самого начала понял: во всем, что говорил Мудров, несомненно, имелась криминальная прокладка. Только какая? И эта неясность становилась всегда самым сложным обстоятельством любого уголовного дела и вместе с тем делала его интересным. Во всяком случае, сейчас никто ничем не рискует, если они вместе прокатятся по городу. Ведь чем черт не шутит…

– Едем, – сказал Пушков, соглашаясь. – Сейчас соберусь. Оружие есть?

– Точно, – подтвердил Мудров. – Да не волнуйся, ружье охотничье. Все по закону…

Согласие Пушкова породило у старого милиционера прилив особого возбуждения, которое он не испытывал с того самого момента, когда оставил службу. А ведь в молодые годы, собираясь на задержание, Мудров всегда чувствовал, как на него накатывала неожиданная веселость, желание шутить, смеяться самому и тормошить друзей, видеть, как они смеются, отвечая на его шутки. Он с удивлением глядел на суровые лица тех, с кем собирался на операцию, удивлялся, почему они хмурятся, цепенеют в подчеркнутой строгости. И вот азарт прежних лет вновь вернулся, и он подумал, что все пройдет удачно и на этот раз, не может не пройти, и уж кому-кому, а поганцу Клыкову они не уступят ни в решимости, ни в хитрости.

– Я к машине, – сказал Мудров и покрутил ключами, надетыми на палец.

– Давай, – кивнул Пушков. – А я позвоню в отдел. Попрошу дежурного слушать меня. Буду информировать по рации. Как говорят, подстелем соломку на всякий случай.

Мудров с завистью подумал, что в его времена у милиции такой роскоши не было. Какие там рации! Телефон и тот работал из рук вон плохо. Однако и они боролись…

Проехав Щекинскую развилку, Мудров свернул налево, к озеру Сузок. Справа, на бетонном столбике, стоял хорошо видимый знак «Проезд воспрещен», в просторечье именуемый «кирпичом». Не обращая на него внимания, они проехали еще метров триста по дороге, которая вела в гарнизон, и притормозили. Аккуратно съехав в сторону, Мудров загнал свой «москвич» за кусты орешника, густо обложившие обочину.

Они вышли из машины, прислушались, и тотчас со стороны озера донесся треск автоматического оружия.

– Учения, что ли? – спросил Пушков.

– База не то место, где учатся стрелять, – сказал Мудров, – да еще по ночам. Стрельбище у них на Митькиной пустоши. А она в другой стороне.

– Что же там происходит?

– Вот и я спрашиваю. Война, не иначе.

– Что будем делать?

– А сидеть, Петрович, и ждать. Наши клиенты привыкли делать все втихаря. Если это их встретили таким шумом, они, как говорится, рванут когти.

Мудров прошел к машине, вытащил ружье. Переломив стволы, вынул из кармана патроны, вогнал их в казенник.

Медленно светало. В лесу заговорили птицы. Словно пробуя крепость носа, дятел несколько раз стукнул по старой сухой сосне. Веселая дробь пронеслась по лесу.

Пройдясь по обочине в поисках удобного места для наблюдения за дорогой, Пушков за штабелем жердей обнаружил бежевый «жигуль». Махнул рукой Мудрову. Тот подошел поближе, определил с ходу:

– Ирека Абдуллаева конь. Значит, он сюда вернется.

Они напряженно вглядывались в лесную чащу, стараясь заметить, не мелькнет ли кто за частоколом деревьев. Ловили каждый шорох, стараясь угадать, что его породило. И все же появление человека стало для них неожиданностью. Он выскочил на дорогу из орешника с пистолетом в руке. Это был директор «Экомастера» Рюмин.

Увидев перед собой двух милиционеров с оружием, он быстро нырнул в кусты, прижался спиной к шершавому стволу сосны. Дрожащей рукой поднял пистолет, открыл рот. Запах горелого пороха вызвал у него тошнотный спазм. Так и не нажав спуск, Рюмин выдернул ствол изо рта и несколько раз икнул. Со страхом и отвращением швырнул пистолет на землю. Устало поднял руки и вышел из-за дерева на чистое место.

– Сдаюсь! Не стреляйте… – И втянул голову в плечи, словно ожидая удара.

– Надо же, гражданин Рюмин, как вы промокли, – сказал Мудров и шевельнул стволом ружья. – Проходите к машине. Погреетесь. И ручки, ручки…

Запястья директора сжали стальные браслеты.

И снова потянулось ожидание. Оно оказалось совсем не напрасным. Ирека и Топорка удалось заметить издалека. Бандиты бежали по дороге, держа в руках автоматы. Топорок, который при спуске в канализационный колодец подвернул ногу, заметно прихрамывал.

Пушков положил ладонь на стволы мудровского ружья и отрицательно помотал головой. Брать двух вооруженных автоматическим оружием, озлобленных неудачей бандитов было неразумно и опасно.

Ирек и Топорок, протопав мимо засады, скрылись за штабелем жердей. Взревел двигатель. Свирепо рыча, швыряясь комьями сырой земли, бежевый «жигуль» перескочил через кювет, вылетел на дорогу.

– Пошли! – скомандовал Пушков. – И гони что есть мочи. Их нельзя упускать из виду.

– Тогда держись, – сказал Мудров сквозь зубы.

Он с места взял резким рывком. У кювета повел рулем влево. Машина клюнула носом, перевалилась через препятствие, резво выскочила на шоссе.

– Ты меня без зубов оставишь, – проворчал Пушков и поплотнее уперся ногами в пол.

– Не боись, Петрович, – весело отозвался Мудров. – Зато если камни в почках – отойдут запросто. А у вас, гражданин Рюмин, нет жалоб? Не трясет? Все же я отвечаю за вашу безопасность…

Финкельштейн застонал от безысходной ярости.

Уголовников взяли, как потом было отмечено в протоколе, «по месту жительства гражданина Абдуллаева».

Загнав машину во двор, Ирек вынул из нее автоматы, завернутые в мешковину, и понес прятать куда-то за железные гаражи, громоздившиеся вдоль забора. Топорок вошел в дом.