Дмитрий Красько - За флажками

За одним исключением — впереди других стояли, лениво переговариваясь, пять человек, которые под определение «братки» ну никак не подходили. И дело даже не в том, что обычную братковскую униформу им заменяли более цивильные костюмы — от абсолютно белого прикида, состоявшего из брюк и рубашки у коротышки-брюнета до идиотского, на мой взгляд, костюма-тройки у толстяка с легким пушком на голове. Цвет пушка определению не поддавался уже давно.

Дело, скорее, было в том, что никто из этой пятерки в участники активных боевых действий ни на первый, ни на второй, ни даже третий взгляд не годились. Просто пятерка успешных бизнесменов выехала на лоно природы. А орава пацанов на заднем фоне — это просто шестерки, подай-принеси. Что с того, что их много? У нынешнего предпринимателя желаний — море, только успевай поворачиваться.

А потом бригада расступилась, пропуская вперед самого-самого, который был Пистон. Только тогда я еще не знал, что это и есть Пистон.

Роста — чуть выше среднего, зато широкий и до безобразия объемный. Весом, на мой взгляд, центнера под полтора, причем жира в нем было минимум — только-только, чтобы рельеф мышц скрыть. Маскировка. Лысый, как у Котовского, череп и полное отсутствие шеи. Голова торчала непосредственно из могучих плеч. Вся его фигура выражала мощь — неприкрытую, презрительную. Как у автомобиля БелАЗ. Тоже ведь, в своем роде, автомобиль, да?

Прошествовав через почтительно расступившуюся толпу походкой уставшего матроса, он вышел вперед и окинул нас оценивающим взглядом из-под полуприкрытых век. И, видимо придя к какому-то заключению, протянул:

— Та-ак! Все честные фраера в сборе. Это даже хорошо. Я Пистон. Слышали про такого?

— А то, — проскрипел Дедушка Будильник, лукаво щурясь. Уж не знаю, что у него было на уме, только не похоже, чтобы вся эта ситуация была ему не по нутру. Я даже грешным делом подозревал, что он ловит от нее кайф, вспоминая партизанскую молодость. — И с парнями твоими давеча ночью успели познакомиться. Хорошие ребята. Только малость придурковатые.

— Ага, — удовлетворенно отметил Пистон. — Я-то ехал только за одним чувачком. А здесь, похоже, собрались все, кто мне нужен. Жука, тебе — пять с плюсом и премиальные, — он повернулся к своим и махнул рукой невидимому Жука. — Хорошо ты их отследил.

— Да без проблем, — донесся безликий голос из толпы.

— Ну что, фрайера, делать будем? — поинтересовался Пистон.

— Детей точно делать не будем, — хмыкнул Генаха.

— Не будем, — кивнул пригородный дон. — У вас тут, как я погляжу, сходняк. А тут мы на огонек заглянули. Так что вместо сходняка получится стрела. Вы ж ничего против не имеете, а, фраера? Рамсы разрулим, терки перетрем, да? У нас ведь есть, о чем терки тереть?

— Между нами, девочками, мы вас не звали, — сообщил Генаха. — И свой сходняк без вас неплохо проводили.

— А ты чего встреваешь, конокрад? — удивился Пистон. — Ты, что ли, за главного? Ты, что ли, базар держать будешь?

Кавалерист не нашелся, что ответить. Что меня, сказать по совести, немало удивило — обычно он за словом в карман не лез — поднаторел в этом деле, постоянно пикируясь со мной. Однако сейчас только покраснел местами, как камуфляжная форма, и опустил глаза. Преимущество было не на нашей стороне, и Генаха, уж на что безбашенный, понимал это.

Зато Дедушке Будильнику было, однозначно, пофигу. Он закурил беломорину, окутал себя едкой дымовой завесой и сказал:

— А ты на Генаху не гони, лысый. Мы тут все главные. А кому базар держать — посовещаемся и тебе отдельно сообщим. Догоняешь мазу?

— Ты, старый пердун, если бы не был таким старым, за базар бы уже сейчас ответил, — Пистон, видимо, обиделся, что Дедушка обозвал его лысым, потому что, как и Генаха, местами покрылся пятнами гнева.

— А я за свой базар лет пятьдесят уже, как ответил. Когда таких, как ты — без суда и следствия, по законам военного времени.

На этот раз уже Пистон не нашелся, что ответить. Чтобы скрыть растерянность, вынул из кармана пачку сигарет, долго вынимал одну, еще дольше раскуривал. Время тянул, натурально. С мыслями собирался. А, собравшись, сообщил:

— Вы, фраера, бравые. Я с вами два дня потерял. И людей кучу. А за это отвечать надо. Мы вот сейчас вас здесь положим, как нефиг-нафиг. И все мои проблемы сами собой прикроются. Знаете, почему я пацанам отмашку еще не дал?

— Патроны с собой прихватить забыли? — я решил, что пришла пора и мне вставить свое веское словцо.

— Да нет, патроны имеются, — Пистон, прищурившись, снял с меня мерку для гроба. Результат его удовлетворил, и он довольно кивнул. В том, что ему известно, кто я, сомневаться не приходилось. Видимо, фотокарточку на предмет изучения успел просмотреть не раз. — Уж на тебя-то хватит. Просто в городе таких разборок уже лет пять не было. И если они случатся, менты на уши встанут, чтобы до меня добраться. А мне это невыгодно.

— То есть, стрелять ты постесняешься? — уточнил Дедушка.

— Если припрет, то я на центральной площади срать усядусь! — отрезал Пистон. — Я предлагаю вам сделку. Мне невыгодно вас расстреливать, вам невыгодно умирать. Но мне нужны трое из вас. Нет, вру, четверо. Предлагаю: эти четверо едут со мной, остальные свободны. И забывают об этой нашей встрече.

— Русские своих на войне не сдают, — нервно хохотнул Чудо.

— То есть, вас можно хором расстреливать? — ласково уточнил Пистон.

— Ага, — кивнул Генаха. — Только сначала отсосать придется. Причмокивая.

Братва за спиной Пистона встрепенулась, понимая, что дело стремительно движется к развязке. Таксеры, насколько я мог разглядеть боковым зрением, тоже задвигались.

Мы, конечно, были обречены. Но — чисто теоретически — если успеть упасть за баранку, рвануть машину вперед, пересечь дорогу и врезаться в толпу напротив… Даже если тебя самого пулями посекут, такой таран будет дорогого стоить. Думаю, подобная мысль не одного меня в данный момент посетила.

Но я решил, что это уж слишком — чтобы из-за меня одного такая прорва народу полегла. Боевики — еще куда ни шло. Но парни, с которыми я столько лет бок о бок проработал и столько соли сожрал, сколько в мировом океане не водится — это уж извините. Тем более что Пистон кучу сил, времени, нервов, человеческих и материальных ресурсов потратил, пытаясь добраться до меня. Ну, из простого чувства справедливости ему нужно было это хоть как-то компенсировать.

Поэтому я шагнул вперед и сказал:

— Стой, Пистон. И вы, пацаны, успокойтесь. Если вас из-за меня сейчас положат, я ж потом ночами спать не смогу.

— А ты не ссы, — усмехнулся Пистон. — У тебя этих ночей — одна, от силы, осталась. Может, даже меньше.

— А я не ссу, — заверил я его. — Ты хотел терку перетереть. Давай перетрем. Или расхотел?