Сергей Самаров - Стрела Чингисхана

А после разговора с ним тоже было о чем подумать. И даже больше вопросов возникло. Но кое-что стало понятно. Скорее всего, это была первая, еще пробная попытка полковника Агададашева добраться до Роберта Ильхановича Арсланбекова. Добраться через семью – это, может быть, самый верный вариант, если полковник знает, что Арсланбеков к семье и детям очень привязан. И, если бы полковник не побоялся противодействия закона, он и против семьи предпринял бы какие-то репрессивные меры. Но сейчас другие времена. По закону родственники могут преследоваться только в том случае, если оказывали помощь кому-то, обвиняемому не в терроризме, а только в бандитизме. А обвинить в терроризме мурзу Арсланбекова никто не сможет. Он всегда действует аккуратно. И обязательно продуманно. Прослыть террористом Роберт Ильханович никак не желал, и сейчас его можно было обвинить только в бандитизме. Но полковник Агададашев, кажется, в средствах не очень разборчив, на семью уже оказывается давление. Правда, пока еще не жесткое, а только исподволь, подло, исподтишка. Потихоньку начинает запугивать. Но это только начало, за которым всегда следует продолжение, уже более существенное. Полковнику Агададашеву за это начало по большому счету и предъявить нечего. Скажет, просто приказал патрулировать степь вокруг дома Арсланбековых, и все. И это будет правдой. Кто может запретить полицейскому спецназу патрулировать степь вокруг дома Роберта Ильхановича? Арсланбеков не государственный чиновник, покой которого оберегает бдительное и до зубов вооруженное самыми современными средствами око ФСО [8]. Здесь степь вольная, ногайская, и каждый человек волен проехать или пройти туда, куда ему хочется. Не может быть претензий к полицейскому спецназу и со стороны власти. Но могут быть претензии со стороны самого мурзы Арсланбекова. И когда он эти претензии полковнику Агададашеву предъявит, тому мало не покажется.

Вопрос сейчас стоял в том, к чему может привести выходка Казергея и Енали, хотя ругать мальчишек за это язык не поворачивался. Они справились вдвоем с двумя полицейскими спецназовцами. Настоящими воинами растут. Тем не менее поступок их был необдуманным. Несет ли он угрозу для дома? Это едва ли. Скорее всего, полицейский спецназ, даже если и найдет тела убитых полицейских, подумает на самого Роберта Ильхановича. Сын выдержал фирменный стиль отца. Он застрелил этих полицейских спецназовцев из лука. Так, как стрелял в полицейских его отец. Как стреляли его великие предки.

От тяжелых мыслей Роберта Ильхановича отвлекло появление Енали. Мальчишка переходил от костра к костру и приближался к мурзе. Роберт Ильханович дождался, когда Енали поравняется с ним, и вытащил у него из сапога нагайку. Рассмотрел. В три последние полоски плетки были вплетены свинцовые ленты.

– Домой заезжал?

– Да. Почти мимо проезжал, как не заехать. И нагайку захватил.

– Зачем? Ветер не любит такого. Он и без плетки хорошо слушается. А на плетку обидеться может. Да еще на такую… – Арсланбеков потрогал пальцем свинцовые наконечники нагайки.

– Я не для Ветра. За мной волк увязался. Я для волка.

– Он был один?

– Я и удивился. По времени пора ему в стаю. Но погода вон какая стоит. Зимой и не пахнет.

– Да. Все смешалось в мире. И погода, и поведение волков. Одиночный волк на человека не нападет. Побоится. На одиночных сам человек охотится. Но сейчас и волки редкостью стали. Я стаю уже лет пять как не видел. Вымирают волки. Как и наш народ вымирает.

– Я в прошлом году читал, на окраине Махачкалы в стае бездомных собак волк бегал. Писали еще, что волк, смешавшись с дворнягой кровью, многократно опаснее дикого волка. Он не будет человека бояться и будет обладать выживаемостью дворняги.

– Правильно. И с людьми все точно так же, как с волками. Лучшие волки смешиваются с самыми никчемными и подлыми собаками, которые только кусают сзади и убегают. И лучшие люди, когда из своего народа уходят, смешиваются с самыми никчемными людьми. И их ждет участь того волка! Что за потомство у них будет! Что за народ они создадут! Прогресс… Глобализация… Это для того, чтобы волков смешать с помойными дворнягами. Вот для чего это нужно. Всех нас хотят сделать дворнягами, чтобы мы ни отца, ни мать свою не помнили, ни рода, ни племени своего. Для того и ювенальную юстицию хотят ввести. И не понимают они, к чему это приведет. Помойная дворняга не имеет ни дома, ни родины. Она и хозяина не имеет, и защищать никого не будет. Но она опасна. В ней все же есть волчья кровь. Она будет нападать на слабых, на детей и уничтожать их. Это будущее нашего мира. И если с этим не бороться, мир погибнет. Будут одни дворняги разъезжать на машинах по ногайской степи. И только на старых фотографиях можно будет увидеть коня, такого как Ветер. И нагайку в руках человека. Вот такую, – Мурза потряс нагайкой Енали.

– Можно мне у вашего костра присесть? – спросил Енали.

– Конечно. Я сам хотел тебя позвать. Ты что же мне вчера не рассказал про ваши с Казергеем приключения?

– Я постеснялся, мурза. Мне не хотелось бы, чтобы кто-то сказал, что я хвастун.

– Но вы же дело сделали? Убили двух спецназовцев?

– Сделали. Убили. Только это не моя заслуга. Их Казергей застрелил из лука. У него сильные руки. И лук он натягивает так, что тот трещит.

– Наверное, по привычке сделал себе детский лук, короткий. А ему уже давно пора из взрослого стрелять.

– Нет, мурза, лук как раз по его росту. Просто у него руки сильные, как у настоящего лучника. Стрела летит как пуля и насквозь пробивает голову.

– Но ты тоже хорошо действовал, мне так Казергей сказал. Он звонил недавно, спрашивал, как ты доехал.

– Я что… Я только одиночным выстрелом колесо у «уазика» прострелил. Он боком ехал по крутому склону, я колесо прострелил, и он сразу перевернулся. Менты подумали, колесо лопнуло, не поняли, что это был выстрел. Вылезли, растерянные, и встали под луной как мишени. Вчера ночью туч не было, луна ярко светила. Казергей послал подряд две стрелы. И все…

– А как колесо меняли? Казергей не умеет.

– Я однажды помогал мужчине, который к отцу на «уазике» приезжал, собака у него болела. По дороге он колесо проколол, а мы с отцом заменили его. Пустяковая работа. Ментовский «уазик» перевернулся на крышу, мы с Казергеем его подтолкнули, он еще четыре раза перевернулся и на колеса встал. Я домкрат нашел и ключ. Вспомнил, как помогал тому мужчине. Сняли старое колесо, поставили «запаску». Казергей в школе уже на права сдавал, только ему до восемнадцати лет их не выдадут.

Уроки автодела в школе ввел как раз Роберт Ильханович. Он же нашел спонсора, который подарил школе старенькую «Газель». На ней и учились. Это считалось уроками труда.