Алекс Берн - База-500: Ягдкоманда

Полицейский доложил о нас и втолкнул нас в комнату. Я хотел сделать ему замечание по поводу такого обращения, но открывшееся моим глазам зрелище заставило меня забыть о толчке в спину.

Посреди комнаты стоял молодой латышский офицер в нижней рубашке и бриджах на подтяжках. В одной руке он держал плетку, а в другой — пистолет. На полу перед ним лежала обнаженная молодая девушка лет пятнадцати-шестнадцати. Ее нежное тело было покрыто кровоподтеками. Офицер посмотрел на нас и мне на мгновение стало жутко: у него были абсолютно безумные глаза, как тогда у Гилле. Зверь в человеческом облике. Говорят, что зверь живет в каждом человеке, но лишь немногие рискуют выпускать его на свободу. Этот рискнул.

— Кто такие? — спросил он, наведя на нас с Дизенхофером пистолет. Он не узнал меня, а я узнал его сразу: это был тот самый обер-лейтенант, которого мы сменили на охране «Базы 500».

— Я пришел вам сказать, что Ганновер — прекрасный город, — я произнес эту фразу по возможности спокойно и отчетливо, что было для меня совсем нелегко.

— Что за чушь?! — удивился обер-лейтенант, и я понял, что он ко всему прочему еще и безобразно пьян.

Дизенхофер что-то сказал ему по-латышски, и обер-лейтенант изумленно уставился на него. Я решил воспользоваться его замешательством, чтобы взять ситуацию под контроль.

— Я командир ягдкоманды СД, и вы меня знаете лично. И если вы не в состоянии меня вспомнить, то вспомните наверняка известный вам пароль, — повысил я голос, стараясь при этом не смотреть в черный зрачок пистолетного дула. — Повторяю: Ганновер — прекрасный город.

— Ах, да… особенно в это время года, — вспомнил обер-лейтенант и опустил пистолет. Мне немного полегчало: похоже, к нему возвратилась вменяемость.

Обер-лейтенант подошел ближе, держа в руке керосиновую лампу, и вгляделся в наши лица.

— Черт возьми, оберштурмбаннфюрер! — вскричал он. — Какими судьбами?!

— Может, для начала предложите мне выпить? — осведомился я, усаживаясь на стул.

— Да, разумеется! — засуетился обер-лейтенант. — Эй, Рубиекс! Налей нашим гостям!

Возникший из соседней комнаты ординарец налил нам в стаканы самогон. Мы выпили.

— Как вас сюда занесло, оберштурмбаннфюрер, да еще в русской форме? — полюбопытствовал обер-лейтенант. Я покосился на лежащую на полу истерзанную девушку. Обер-лейтенант перехватил мой взгляд и приказал ординарцу:

— Рубиекс, убери эту шлюху. Я ее заполнил, теперь очередь остальных.

Исполнительный Рубиекс поволок девушку в сени как куль с мукой. Когда за ними закрылась дверь, я повернулся к обер-лейтенанту. Я наконец вспомнил, как его зовут.

— Я здесь выполняю специальное задание, Альманис. А вы, я смотрю, здесь развлекаетесь?

— У меня здесь тоже задание, оберштурмбаннфюрер. Только мое задание имеет больше приятностей! — ухмыльнулся обер-лейтенант Альманис. — Мы заняли эту деревню, чтобы замкнуть кольцо блокады отряда русских десантников. К утру подойдет подкрепление, мы сожжем эту деревню и двинемся дальше, сжимая кольцо. Но вы здесь зачем? Ведь вы должны охранять объект!

— Начальство рассудило немного иначе. Мне приказали из добровольцев моего батальона сформировать ягдкоманду, чтобы под видом партизан проникнуть в блокированный отряд и ликвидировать его руководство, — объяснил я.

Альманис оказался доволен объяснениями.

— Это опасное задание, оберштурмбаннфюрер! — воскликнул он. — Я преклоняюсь перед вашим мужеством и решительностью!

— Это хорошо, — с иронией одобрил я, — но мне еще необходимо знать, где партизаны и как мне пройти к ним, чтобы нас не подстрелили ваши солдаты.

— Там, за деревней, лес, — махнул рукой Альманис. — А в лесу русские. Я выставил у опушки дозор. Когда вам понадобится пройти в лес, я вас провожу мимо дозора.

Он снова выпил самогона, и я подумал, что в скором времени он вряд ли будет способен даже проверить содержимое своих кальсон. Впрочем, это и к лучшему.

Я вспомнил истерзанную девушку и, с трудом сдерживая омерзение, спросил:

— Я смотрю — вы тут развлекаетесь?

— Просто ставим русских свиней на место, — пьяно ухмыльнулся Альманис. — Вы, немцы, не понимаете, как надо обращаться с этими скотами. Они заполонили Прибалтику, пользуясь выгодами политики русификации. И теперь мы просто сводим с ними старые счеты. И не следует вам, немцам, вмешиваться в наши дела! Мы сами решили вопрос с евреями, решим его и с русскими.

Альманис опрокинул еще стопку самогона и продолжил:

— До батальона шумы я служил в рижской полиции. Вот уж мы там показали евреям, кто хозяин в Латвии! Мы заставляли этих скотов совокупляться у нас на глазах. И они совокуплялись! Так что мы изобрели новый метод лечения импотенции: резиновая дубинка и жесткий приказ!

Альманис захохотал и мне вдруг резко захотелось его пристрелить. Но вместо этого я спросил:

— Вы надежно организовали охрану? Когда у вас смена караула?

— А сколько сейчас времени? — спросил Альманис, пьяно таращась на свои часы.

— Первый час ночи.

— Значит, смена только что прошла и следующая будет в четыре утра.

— Очень хорошо! — констатировал я. — Я соберу своих людей возле большого сарая на окраине деревни, а в четыре часа утра вы пойдете со сменой караула и заодно проведете нас. Скажите ординарцу, чтобы он снял пост возле сарая: мои люди обеспечат охрану.

Я вышел из дома вместе с Рубиексом, оставив Дизенхофера беседовать с Альманисом на его родном языке, и быстро направился к сараю. Рубиекс увел с поста двоих солдат, и спустя пару минут из темноты появились мои люди во главе с Рудаковым.

— В четыре утра смена караула, — сказал я. — Караульное помещение в том самом сельсовете. Когда они пойдут на смену… в общем, вы эту смену тихо и аккуратно обеспечите. Затем разделитесь на две части и с обоих концов прочешете дома на случай, если где-то там осели полицейские.

Ликвидировать их желательно без шума и всех до одного: сбежавший может вызвать подмогу и тогда нам никакой пароль не поможет. Командира латышей и его ординарца беру на себя. Все ясно? Пока отсидитесь в сарае.

Я вернулся в дом, где Альманис в компании Дизенхофера продолжал накачиваться самогоном.

— Скажите, Альманис, а откуда вы родом? — спросил я.

— Из Рижского уезда, есть такое место, — и Альманис назвал место, от названия которого меня бросило в дрожь: так назвалось поместье моего деда, барона Остен фон Штернберг! Неужели?!

Я выпил самогона, чтобы скрыть волнение. У меня перед глазами встал мой дорогой дядюшка с его воспоминаниями.

— Ты не можешь себе представить, Хайни, как чувствуешь себя, когда вдруг кажущаяся прочной и надежной власть вдруг исчезает и вместо нее воцаряется власть озверевшего быдла! Именно это случилось зимой с 1906 на 1907 год! Наш управляющий, которого мы считали культурным и цивилизованным человеком, вдруг оказался главарем банды так называемых «лесных братьев». Наверное, он вообразил себя чем-то вроде Робин Гуда, спасающего свой народ от власти царизма и немецких баронов, — хотя я думаю, что ему самому просто захотелось ВЛАСТИ! Так всегда: если кто-то громче всего кричит о независимости, то он просто хочет власти. Такие люди думают, что власть мгновенно превратит их из безвестных ничтожеств в сильных мира сего. Он забыл, что именно власть российского императора и немецкая доброжелательность позволили ему получить образование, хорошо оплачиваемую работу и приличный дом. Так нет, ему захотелось властвовать! Эти подонки сожгли наше поместье, первый камень которого был заложен чуть ли не одновременно с городом Рига. Вдумайся: город Ригу построили немцы, чтобы нести свет христианской цивилизации прибалтийским варварам. И вот в зиму на 1907 год мы получили их благодарность! Твой дед, мой старший брат, его жена и двое маленьких детей погибли в огне, уничтожившем наше поместье. И знаешь, что самое ужасное? Трагедия семьи Остен фон Штернберг в то время оказалась БАНАЛЬНОСТЬЮ: ведь в ту роковую зиму в рижском уезде латышские бандиты сожгли 69 поместий из имевшихся там 130-ти! Когда закон и порядок восторжествовали, этот управляющий исчез, но в 1917 году вдруг снова вынырнул. И когда немецкая армия отбросила большевиков от Прибалтики, эта мразь снова отблагодарила нас, добившись ухода сначала немецкой армии, а затем русских и немецких добровольцев из корпуса Бермонт-Авалова. А наш бывший управляющий, как заслуженный латвийский патриот, получил пост начальника полиции рижского уезда. Запомни это имя: Арвид Альманис. С этим именем связана трагедия нашей семьи.