Юлиан Бардин - Империя страха

Люди в серых костюмах застыли в нерешительности, переводя вопросительные взгляды с Лямзина на стоящего впереди всех дородного мужчину. Это был полковник Кудряшов собственной персоной.

Шеф и подчиненный смотрели друг на друга тяжелыми, испепеляющими взорами, как будто каждый из них пытался уничтожить противника пылающим огнем собственных глаз.

Оба понимали, что стоит кому-нибудь сделать неверный шаг, и мир — даже не мир, а мирок, ограниченный стенами старых кирпичных домов, — полетит в пропасть.

Родион Семенович на миг представил себе возможные последствия неминуемой перестрелки и внутренне поежился. Его мозг работал на пределе, анализируя ситуацию со скоростью, которой мог бы позавидовать самый мощный компьютер.

«Если дать команду своим людям, — думал полковник, — то этих двоих мы, конечно, возьмем. Живыми или мертвыми — без разницы.

Но Лямзин наверняка выстрелит в ребенка, а это принесет нам гарантированные неприятности.

Однако с другой стороны: никто не знает, кто мы такие; номера машин уничтожим, благо их полные багажники, а ксивами размахивать не будем. Ведь если эти засранцы от нас уйдут — меня просто физически уничтожат.

Надо их брать и по-быстрому убираться отсюда, пока соседи не вызвали милицию».

Приняв решение, Кудряшов уже открыл было рот, чтобы дать команду к атаке, когда за его спиной послышался шум въехавшей во двор машины.

Оглянувшись, Родион Семенович едва не поседел — на японском микроавтобусе красовались несколько иностранных аббревиатур, расшифровывать которые не было ни времени, ни желания; но две буквы он осознал буквально каждой клеточкой собственного мозга. ТV — телевидение.

— Черт, — выругался он, — этого еще не хватало!

Вслед за первой проследовали еще три автомобиля, и на их бортах были аналогичные надписи — правда, уже на русском языке.

Пока Кудряшов лихорадочно размышлял, что делать, из иномарок выскочили проворные парни с огромными видеокамерами на плечах. И самое главное: прожорливые объективы принялись с невероятной быстротой снимать вооруженных пистолетами членов его группы, фиксируя все на чувствительных пленках.

Иваныч не мог поверить своим глазам; он еще не принял никакого решения, а губы шевелились помимо его воли:

— Антон, спрячь пистолет, но ни в коем случае не отпускай ребенка, я сейчас…

Лямзин хотел что-то спросить, но не успел — Чижов уже шагнул навстречу телерепортерам, призывно замахав руками и закричав:

— Сюда, сюда! Кто хочет получить эксклюзивное интервью у загнанного властями человека? Все сюда!.. — Издавая эти громогласные вопли, каскадер внимательно наблюдал за реакцией людей в темно-серых костюмах, по-прежнему стоящих около черных «Волг».

Кудряшов грязно выругался себе под нос и тут же подал короткую команду:

— Убираемся отсюда, живо!

Дисциплинированные подчиненные не заставили просить себя дважды. Разместившись в салонах служебных автомобилей, они с подчеркнутым безразличием взирали на возникший вокруг удачливой парочки шумный ажиотаж.

Первая «Волга», в которой сидел руководивший операцией полковник, вырвалась из тесноты маленького дворика; ее примеру последовала вторая машина, следуя строго в «кильватере» шефа.

Облегченно вздохнув, Иваныч утер со лба обильный, струящийся тонким ручейком пот и посмотрел на товарища.

Антон стоял, понурив голову, не обращая никакого внимания на устремленные на него юпитеры и объективы видеокамер. Мальчишку он уже давно отпустил и теперь совершенно не знал, что ему делать с массивным пистолетом «ТТ», рукоятку которого привычно сжимали слегка подрагивающие пальцы его правой руки.

А корреспонденты уже наседали вовсю, задавая самые невероятные вопросы. Они плотной стеной обступили двух усталых, грязных и замученных мужчин.

Чижов не понимал, откуда взялись эти шумные, дотошные люди, но был им благодарен за очень своевременное вмешательство. Он ясно осознавал, что нужно что-то им сказать, но что конкретно — не знал.

Ну, действительно, не пересказывать же им головокружительные события последних дней? Тем более что подтвердить свой рассказ было абсолютно нечем.

И тут сквозь толпу репортеров протолкалась Ольга; взяв Иваныча за рукав куртки, она привлекла его к себе и торопливо зашептала:

— Возьми Антона, и бегите отсюда. Я вас прикрою, вот ключи от моей «шестерки», — к словам девушка добавила два серебристых ключика и указала на стоящую в сторонке вишневую «Ладу».

Но прежде чем Чижов успел сделать хоть один шаг, она добавила:

— Маша сбежала… Когда шумиха уляжется, возвращайтесь ко мне домой — вместе все обсудим. — Увидев на лице каскадера мимолетную тень недоверия, платиновая блондинка веско добавила: — Не думаю, чтобы вас снова здесь ждали журналисты.

— Спасибо, — пробурчал Ваня и бросился к указанному автомобилю, увлекая за собой Лямзина.

Корреспонденты неотступно следовали за ними, пока не убедились окончательно, что те имеют стойкое желание улизнуть из-под телевизионных прицелов.

«Жигули» надсадно взревели мотором и резко сорвались с места, выруливая на широкую проезжую часть.

Один из микроавтобусов, в который успели вскочить его любознательные по долгу службы пассажиры, тронулся за «шестеркой». Но водитель-телевизионщик быстро убедился, что одной мощи движка будет маловато против виртуозного мастерства сидящего за баранкой «Лады» человека, и поэтому обреченно сбросил скорость, дав возможность вишневым «Жигулям» благополучно скрыться с глаз.

Артем старательно избегал смотреть на покрытое ссадинами и кровоподтеками лицо своей школьной подруги. Развалившись в кресле, он потягивал из маленькой фарфоровой чашечки крепкий бразильский кофе.

Ольга сидела напротив журналиста, приложив к ушибленному носу платок, смоченный в растворе бодяги, и тоже молча взирала на друга.

Наконец Артем решился заговорить:

— Так что все-таки произошло, можно узнать?

Вопрос прозвучал неожиданно громко, и девушка невольно вздрогнула, но ничего не сказала в ответ.

А гость продолжил:

— Ты же понимаешь, что мне придется объясняться с моими коллегами по ремеслу, — несколько раздраженно протянул он, — ведь я их сначала выдернул сюда, а потом был вынужден убедить в том, что запись нельзя использовать для эфира. Но мне-то ты можешь хоть что-нибудь объяснить?

Отрицательно качнув головой, Ольга вполголоса произнесла:

— Извини, но пока все останется без комментариев.

Скрестив руки на груди, Артем вопросительно уставился на свою школьную любовь и понятливо изрек:

— Кажется, я догадываюсь, в чем дело… — Поерзав в кресле, он неожиданно весело спросил: — Скажи, пожалуйста, а кто те двое, что смылись на твоей тачке? Уж не появился ли у меня конкурент в притязаниях на твою благосклонность?