Юлиан Бардин - Империя страха

— Вы в каком звании? — неожиданно ласково спросил Родион Семенович.

Помолчав какое-то время, дежурный с запинкой ответил:

— Капитан.

Улыбнувшись самому себе ехидной, злобной ухмылочкой, Кудряшов тихо, но достаточно отчетливо произнес:

— Так вот, господин лейтенант, если через полчаса у меня в кабинете не будет всех старших групп, то вы станете прапорщиком и уедете служить на Камчатку, Дальний Восток, к черту на рога! — Он уже просто орал, не в силах сдерживать накопившегося неудовлетворения. — Вам все понятно?

— Так точно, — четко отрапортовал капитан и тут же дал отбой, бросившись выполнять приказ.

Полковник встал из-за стола и прошел к сейфу. Не зажигая света, он на ощупь открыл замок и достал початую бутылку русской водки.

Пренебрегая стаканом и закуской, Родион Семенович жадно приложился к горлышку и сделал два огромных глотка. Громко крякнув, он завинтил пробку и вернул бутылку на прежнее место, прикрыв массивную дверцу сейфа.

Когда полковник в очередной раз опустился в кресло, то ощутил приятную истому, разливающуюся внутри его усталого тела.

И тут опять зазвонил городской телефон.

На этот раз хозяин кабинета не стал мешкать, а проворно схватил трубку, но прежде чем он успел произнести обычное приветствие, его слуха коснулся знакомый голос:

— Кудряшов, не вешай трубку и не пытайся меня засечь. С тобой говорит майор Лямзин.

Родион Семенович не мог поверить неожиданному везению и плотнее прижал трубку к уху.

А Лямзин между тем продолжал:

— Мы нашли тайник, но вряд ли сможем воспользоваться его содержимым, поэтому я предлагаю тебе сделку.

Антон замолчал, и Кудряшов не замедлил вставить свое слово:

— Ты где? Хотя это неважно, — вовремя спохватился полковник и нажал на селекторе кнопку связи с техническим отделом.

По этому сигналу спецы уже начали действовать, пытаясь засечь, откуда звонит Лямзин, и одновременно записывая беседу на пленку.

В динамике послышался приглушенный смешок, за которым последовало ироничное замечание:

— Представляю, как ты нажимаешь кнопку селектора, чтобы засечь меня. Но я не возражаю против твоих забав.

Полковник несколько стушевался и только сейчас вспомнил, что имеет дело с таким же оперативником, как и он сам.

— Что ты хочешь? — кратко спросил он, обращаясь к бывшему подчиненному.

Помолчав какое-то время, майор уверенно сказал:

— Предлагаю тебе достойный обмен: металл и безделушки против нашей свободы и снятия с нас всех обвинений.

Кудряшов не верил собеседнику, в то же время зная, что и тот не очень-то надеется на его веру, но тем не менее произнес:

— Условия вполне приемлемые. Где мы всгретимся?

— Приезжай на квартиру к Ольге Николаевне Климец, адрес ты знаешь от Маши. Только хотелось бы предупредить, чтобы ты не держал меня за идиота и не вздумал натравить на нас рексов из группы захвата, как это было в последний раз. Иначе будет очень громкий фейерверк, да к тому же заснятый на пленку одной небезызвестной телестудией, которая немедленно пустит ее в эфир с мельчайшими подробностями.

Если я дам ход этой пленке сейчас, то мне мало кто поверит. — Выдержав паузу, Антон добавил: — Во всяком случае, эффект будет малозначительным. А вот когда изливает душу человек, загнанный в угол государственным аппаратом, в котором он, заметь, не один год добросовестно трудился, когда заговорит человек, которому абсолютно нечего терять, — это уже будет кое-что.

По крайней мере, тебя точно снимут, а то и отдадут под суд. Я ведь не ограничусь одной только правдой, но и подключу свое богатое воображение. В свете последних политических событий тебе, да и не только тебе, будет очень неуютно разгребать эти помои вместе с костями и кровью собственных сотрудников, которых разметает на пару сотен метров от эпицентра взрыва, — закончил Лямзин.

Кудряшову стало вдруг очень неуютно от услышанного, потому как он понимал, что Лямзи-ну и его товарищам действительно нечего терять. Их загнали в угол, и они будут биться до последнего.

В то же время полковник явственно осознавал, что никаких драгоценностей у Антона нет, тот просто затеял какую-то очередную игру. Но вот какую — это предстояло выяснить.

В эту секунду Родион Семенович вспомнил решительный взгляд майора, когда они стояли друг против друга во дворе старого дома, и от этого воспоминания ему стало очень страшно. Да, человек с таким взглядом способен на все.

Желая выторговать для себя хоть какие-то гарантии, как бы смешно это ни звучало, полковник спросил:

— А откуда я знаю, что ты не пристрелишь меня, когда я встречусь с тобой лицом к лицу?

— Не дури, Кудряшов, — издевательски засмеялся Антон. — Не нужна мне твоя паскудная шкура, поживешь еще. Бери с собой сколько хочешь людей, пусть они оцепят дом, но никто из них не должен даже входить в подъезд.

На какое-то время он замолчал, а потом вновь заговорил:

— Да, чуть не забыл, прихвати с собой антисканер, чтобы я мог проверить тебя на предмет возможных «жучков». Беседа будет строго конфиденциальной. Жду через полчаса.

Прежде чем полковник успел хоть что-то сказать, его собеседник повесил трубку, оставив Родиона Семеновича один на один с самим собой.

Швырнув трубку на рычаг, Кудряшов торопливо набрал номер технического отдела и, дождавшись ответа, спросил:

— Откуда звонок?

Адрес оказался полковнику знакомым, хотя иного он и не ожидал. Отдав короткие распоряжения, он торопливо покинул кабинет.

Все его тревоги и ожидания, как считал Кудряшов, оставались позади — пришло время решительных действий.

Иваныч не сводил напряженного взгляда с Лямзина, пока тот беседовал со своим шефом, и решился задать вопрос лишь после того, как телефонная трубка опустилась на рычаг аппарата:

— Ну что, клюнул? — озабоченно спросил он.

— Должен, если я ни в чем не ошибся, — медленно процедил Антон, — по крайней мере в угрозу он поверил — это точно.

Закинув ногу на ногу и обхватив широкими ладонями согнутые колени, каскадер обреченно выдохнул:

— Ну что ж, подождем, а там видно будет. Ольга, — он впервые за последние полчаса посмотрел на хозяйку квартиры, — было бы лучше для тебя, если бы ты куда-нибудь на это время уехала.

Устало улыбнувшись, девушка иронично отозвалась:

— Дожили, меня уже гонят из собственного дома. — И неожиданно став серьезной, она категорически заявила: — Никуда я не поеду, останусь с вами.

Иваныч какое-то время смотрел на блондинку испытующим взором, но, поняв, что дальнейшие препирательства бессмысленны — она приняла решение, от которого не отступится, — согласно кивнул:

— Как знаешь, но здесь может быть очень жарко.