Никита Филатов - Часы от президента

По правую руку расположился мужчина средних лет с фигурой борца и тяжелым взглядом. Над карманом его френча матово золотилась восьмиконечная звезда – высший орден республики.

Слева от старика хмурился хозяин дома. Чувствовалось, что ему порядком не по себе.

Еще двое парней, с ног до головы увешанных огнестрельным оружием, гранатами и кинжалами, составляли, очевидно, почетный эскорт. Рядом с обоими находилось по бородатому гвардейцу, и Владимир Александрович заметил, что автоматы людей Шамиля сняты с предохранителя.

Появление Виноградова и его спутника встретили сдержанно.

Интерес вызвал, пожалуй, только чемоданчик.

– Садись, – сопровождающий показал майору на свободный стул.

– Здравствуйте.

Ответили на этот раз хоть и не дружно, но все – даже старик чуть склонил голову.

Молчание нарушил мужчина с орденом. Голос у него оказался суровый, под стать внешности.

Шамиль перевел:

– Он спрашивает, узнал ли ты, с кем разговариваешь?

– Нет.

Мужчина хмуро посмотрел на Шамиля. Тот заговорил, спеша и от этого путаясь в русских словах:

– Понимаешь, майор… – Получалось, что напротив Виноградова сидят действительно люди непростые.

Старик считался одним из местных религиозных лидеров, чуть ли не главным муллой района. А фамилию мужчины со звездой на груди Владимир Александрович вспомнил сразу: когда-то она мелькала в криминальных сводках МВД, потом зазвучала на весь мир в связи с захватом пассажирского самолета, а всю последнюю войну упоминалась, когда речь шла о самых непримиримых «полевых командирах».

Шамиль закончил церемонию представления. Виноградов кивнул и сообщил о себе:

– Майор Виноградов. Владимир Александрович.

Потом посмотрел в глаза сидящему напротив человеку.

Это был не совсем тот эффект, на который рассчитывали гости. Но мужчина снова заговорил, и в переводе слова его прозвучали так:

– Он спрашивает: сказали тебе, зачем они здесь?

– Нет. Пока не знаю.

Выяснилось, что суть проблемы сводится к следующему.

Война всегда была для обитателей этих гор образом жизни, состоянием духа – и, конечно же, главным источником существования. Угоны скота, грабежи, похищения людей считались куда более выгодным и почетным делом, чем землепашество, ремесло или торговля.

Меньше года назад закончились боевые действия. Русские войска ушли, оставив после себя разоренные села, километры минных полей – и несколько десятков попавших в плен солдат и офицеров.

Их распределили по дальним районам республики – часть была выделена в награду особо отличившимся бойцам, а многие даже достались простым крестьянским семьям, потерявшим на войне кров и кормильцев.

Недавние офицеры и солдаты превратились в живой товар. Конечно, их использовали и в качестве бесплатной рабочей силы, но главное – эти люди теперь являлись надежной гарантией материального возмещения понесенных в войну утрат и козырем на любых переговорах.

Пока работала Верховная комиссия по примирению, спрос на российских пленных был высок, продавали их оптом и в розницу. Перед президентскими выборами цена за голову военнослужащего даже поднялась – любой кандидат или представитель политической фракции старался набрать очки, фотографируясь с вызволенным лично им соотечественником.

Да и потом некоторое время торговля ещё худо-бедно шла: за кого-то родные и земляки заплатили выкуп, некоторых выменяли на уголовников, сидевших по российским тюрьмам…

Но в последние месяцы наблюдался застой – с апреля не удалось получить ни копейки. Пресса утихла без «информационного повода», у мирового общественного мнения возникли другие заботы, да и Москва, видимо, посчитала вопрос закрытым.

Короче, в распоряжении рода, который представляли прибывшие на встречу с Виноградовым люди, находилось ещё девять «невостребованных» российской стороной военнослужащих.

– Вот список…

Владимир Александрович взял в руки стандартный лист бумаги со столбиком фамилий. Имя, отчество, дата и год рождения, адрес… Также перечислялись звания и номера войсковых частей.

– А это что? – Виноградов показал на цифры справа, напротив каждого пленного.

– Это сумма, которую надо платить. В долларах.

– Понятно… Хорошо, я передам список, когда вернусь. Куда лучше? Командованию, родственникам, в прессу?

Не дослушав, собеседник отмахнулся тяжелой лапой.

Шамиль перевел:

– Все уже знают! Много раз. И туда, и сюда…

– Тогда что от меня-то нужно?

Собеседник обьяснил, гортанно растягивая слова.

Получалось, что его люди бедствуют. Хозяйства разорены, контроль на границе, братья по вере помогают в основном советами, а долгожданные нефтедоллары за транзит пойдут ещё неизвестно когда.

Жить же надо сейчас. Поэтому он и его спутник уполномочены предложить выгодную сделку.

– Какую, простите? Не понял.

Виноградов покосился на Шамиля, и тот продолжил перевод:

– Они хотят уступить тебе всех своих пленных.

– Кому? Мне?

– Да. Сразу девятерых, как это?… Оптом! За сто тысяч долларов.

– Не понял.

– Они знают, что ты везешь деньги.

– Какие деньги?

Шамиль покачал бородой:

– Здесь ничего не скроешь… Всем известно, куда ты едешь, зачем и к кому. И они считают, что их предложение выгоднее.

Владимир Александрович не представлял, что ответить, и собеседник воспользовался паузой.

– Лично тебе обещано десять процентов… Они деловые люди, много вопросов решали с русским командованием по-хорошему и понимают, что любой труд должен быть оплачен.

Мужчина с орденом кивнул, подтверждая правильность перевода.

Виноградов попробовал выиграть время:

– Но вчера мы смотрели по телевизору… Любой, кто потребует или даже заплатит выкуп за людей, является по вашим новым законом пособником, соучастником преступления. Верно?

– Он говорит, что ты напрасно боишься. Одно дело заложники, другое – те русские, кого захватили в плен на войне, с оружием в руках. Военный трофей, понимаешь?

– Понимаешь? – Не выдержав, переспросил собеседник.

– Понимаю… Шамиль, – Владимир Александрович демонстративно обернулся к сидящему рядом человеку в очках. – Скажи, Шамиль, зачем им нужно мое согласие? Почему бы не отнять деньги силой?

В комнате повисла густая, тягучая тишина. Стало слышно, как под грузным телом хозяина поскрипывает стул.

– Это нельзя. – Шамиль опять помолчал, подбирая слова:

– У нас все очень уважают полковника Асхабова.

Виноградов кивнул: да, конечно! Напасть на специально посланный конвой республиканской гвардии и отбить предназначенные ему деньги не так уж трудно. Но – это тяжкое оскорбление, которое не прощается.

Другое дело, если жадный представитель российских спецслужб решит «скрысятничать» и тихо-мирно отдаст чемоданчик – тогда Шамиль уже не будет отвечать ни за него, ни за деньги.