Уолтер Уэйджер - Операция «Молот». Операция «Гадюка-3»

— И почему это вдруг сын хирурга решил стать кадровым офицером ВВС? — задумчиво спросил Бономи. — Это как-то не вписывается в схему. По-моему, ни один сын хирурга из тысячи не избрал бы себе подобный жизненный путь. Деньги не шибко какие, да и статус не лучше. Что-то я не понимаю.

— Основываясь на тех скудных сведениях, которыми мы располагаем, генерал, — ответила женщина-психоаналитик, — мы тоже не можем понять майора Делла. Отсутствуют очень важные элементы. Все это очень интересно.

— Но что он способен сделать? Как он поступит? Почему? — настаивал президент.

— Именно сейчас? После всего того, как с ним обошлись в ВВС, что о нем писали в прессе, он способен на всякое. Он был блестящим офицером, ему удалось совершить головокружительный побег из камеры смертников, причем побег был очень лихо осуществлен, а что касается захвата им ракетной базы якобы неприступной, то тут вы сами можете вынести свое суждение.

— Я что-то не вижу в нем признаков большого гения, — возразил Бономи. — Убийство собственной жены — поступок не шибко дальновидный для человека такого непомерного честолюбия.

Оба врача снова обменялись взглядами.

— Что такое? — спросил президент.

Пинни, прежде чем ответить, прокашлялся.

— Мм, откровенно говоря, сэр, а кто утверждает, что он убил свою жену?

— Но его же осудили за это, — ответил Бономи. — Приговор был вынесен жюри присяжных, состоящих из таких же, как и он, граждан. Тут же не было никаких расовых предрассудков, док?

— Он был осужден на основании косвенных улик, и жюри понадобилось три дня, чтобы вынести окончательный вердикт. Конечно, как утверждает наш президент, проблема правосудия в данном случае может иметь лишь академический интерес. Однако, если вам интересно, я могу сообщить, что сказал осматривавший его судебный психиатр.

— Мне интересно!

— Мистер президент, судебные психиатры обнаружили две вещи, и только одна из них имела касательство к судебному разбирательству в штате Монтана. Прежде всего они объявили, что он вменяем и может быть предан суду, что он осознавал свои поступки и последствия своих деяний. Об этом было доложено суду. Во-вторых, тамошние врачи после многочасовых собеседований и не менее многочасового анализа этих собеседований пришли к выводу, что такой человек не мог совершить убийства своей жены.

Стивенс подался вперед.

— Так, и что же два весьма уважаемых врача ЦРУ хотят этим сказать? — спросил он.

Ответила женщина.

— Мы хотим сказать — можете верить или не верить, — есть веские основания полагать, что майор Делл никого не убивал.

— Но вы в этом не уверены?

— Нет, мистер президент, — ответила она честно. — Мы совсем в этом не уверены.

И тут затрезвонил телефон «горячей линии».

— Я узнал номер телефона, о котором вы просили, — сообщил главкомстратав.

Он разговаривал с президентом и поглядывал в зал из отсека боевого штаба на верхнем ярусе. Внизу все казалось обычным и будничным, как всегда, но Маккензи знал, что им там все уже известно. Мужчины и женщины, несущие вахту на КП, все знали и не показывали виду. Они знали, что происходит нечто необычное, и хотя они, возможно, не догадывались, в чем же дело, среди них, несомненно, было немало тех, кто понимал: дело серьезное. Главкомстратав все воскресенье провел в бункере с мрачным лицом, постоянно звонит «горячий» телефон, в отсеке боевого штаба суетятся высшие офицеры — все это не осталось незамеченным.

— Код зоны в Хелене 406, номер телефона 111 2012, — сообщил Маккензи президенту. — Это квартира в доме на две семьи на Джейн-стрит. Дом номер 317 по Джейн-стрит. Как сообщил мне генерал Стоунсайфер, миссис Пауэлл сейчас дома.

— Хорошо.

— Мистер президент, я вот подумал… может быть, предварительно связаться с ней и подготовить к вашему звонку? А иначе есть вероятность, что она не узнает ваш голос или просто не поверит, что ей действительно звонит сам президент…

— Идея хорошая. Как же вы это осуществите?

— Полковник Клэнтар, это начальник разведки в 168-м крыле, в настоящее время ведет наружное наблюдение за ее домом из машины. Мы можем связаться с ним по рации, и минут через десять вы ей позвоните. Он покажет ей свое удостоверение и переговорит с ней.

Дэвид Стивенс согласился и вернулся к тревожной дискуссии о Лоуренсе Делле. Он задавал вопросы, а два специалиста ЦРУ объясняли ему, каким образом пришли к заключению, что, судя по «психологическому портрету» Делла, он едва ли мог убить свою жену. Он был не тот человек, который легко выходил из себя или терял самоконтроль в стрессовой ситуации или в минуту гнева и ярости. Он всегда действовал в таких ситуациях рационально и эффективно, что странно. Верно, что Дайана Делл много пила и, вероятно, изменяла мужу, было столь же верно и то, что такой человек не стал бы, можно даже сказать, просто не мог подвергать риску свою карьеру подобным срывом.

— Я не хочу сказать, что майор Делл не способен к насилию, — особо подчеркнул уроженец Джорджии, — но подобный поступок — насилие по личным мотивам в отношении гражданского лица — просто не в его духе. Не в его кайфе, как сказал бы наш сынишка.

— Этот майор вполне способен уничтожить военно-воздушную базу или столицу вражеского государства, — объяснила доктор Осгуд, — и выбор военной карьеры подтверждает его склонность к массовому неиндивидуализированному насилию, то есть к насилию против большой и удаленной группы или территории.

— Однажды кто-то процитировал покойного Багси Зигеля: американцам, говорил он, нечего бояться организованной преступности, потому что гангстеры, как правило, убивают только друг друга! — вспомнил Стивенс. — Хотите ли вы сказать, что Делл может убить только иностранцев — безликих иностранцев, находящихся далеко?

— Примерно так, мистер президент, — согласилась она, — во всяком случае, именно об этом говорит нам его поведенческая схема.

— Значит, если дело обстоит так, доктор, — рассудил глава исполнительной власти страны, — то, следовательно, маловероятно, что он убил собственную жену, но зато вполне вероятно, что он способен запустить межконтинентальные баллистические ракеты.

— Совершенно верно. И учтите, мы же не утверждаем с полной уверенностью, что он был несправедливо осужден за преступление, которого он не совершал, — но такая вероятность определенно есть!

— Ну, и что же мы будем делать с этими чертовыми вероятностями? — взорвался Бономи.

Доктор Пинни озадаченно взглянул на него.

Доктор Осгуд была несколько разочарована.

— Ну, вы учтете их при принятии решения, генерал, — заявила она тоном, каким учитель обращается к тупому четырнадцатилетнему ученику.