Уолтер Уэйджер - Операция «Молот». Операция «Гадюка-3»

Я, конечно же, весьма надеюсь, что это так.

Хотел бы я быть в этом уверен!

Мартин Маккензи прибыл вовремя, вовремя, как всегда. Кое-кто поговаривал, что по утренним появлениям Маккензи можно часы проверять, но ему этого никогда не говорили в лицо.

Считалось, что генералу это не понравится, а никому не хотелось обижать человека, обладающего столь огромной властью — властью нового типа, которая измеряется не числом голосов на выборах, не славой и не деньгами, а мегатоннами, огневой мощью и прочими характеристиками современного апокалипсиса. Все они, конечно же, ошибались. Просто Мартин Маккензи считал, что его должность обязывает быть пунктуальным и появляться на службе неизменно вовремя, и он никоим образом не был бы оскорблен таким замечанием. Он, разумеется, не был надменным или напыщенным, деловитым — да, подтянутым — да, не любил пустую говорильню — тоже да, но надменным или напыщенным он не был. Если хотите знать, его все еще хорошенькая жена (ей пятьдесят один) и любой из его семи сыновей — нет, уже шестерых: Эдди погиб во Вьетнаме — могли бы совершенно чистосердечно поведать вам, что Мартин Маккензи — достойный, скромный обыватель, обладающий более чем достаточным чувством юмора и не страдающий от переизбытка ложной гордости.

Они бы с удовольствием поведали вам все это, если бы вам удалось миновать вооруженную охрану около уютного, симпатичного, не очень дорогого дома Мартина Маккензи (четыре спальни, комнаты на разных уровнях), за который работодатели Маккензи взимали с него весьма умеренную ренту. Маккензи — крепкий мускулистый субъект с квадратным лицом и чуть заметной сединой, свидетельствовавшей о том, что ему уже пятьдесят шесть, — не видел ничего необычного в том, что вокруг его дома постоянно прогуливались вооруженные ребята. Такие же вооруженные парни охраняли и его рабочий кабинет.

Как уже было сказано, в то утро — ясное прохладное воскресное утро — он прибыл на службу вовремя. Ровно в 7.25 по среднеамериканскому времени синяя штабная машина подкатила к центральному входу трехэтажного здания, расположенного приблизительно в двадцати милях от оживленного центра города Омаха в штате Небраска. Точное расстояние не имеет существенного значения, хотя по меньшей мере сто шестьдесят восемь офицеров ГРУ — Главного разведывательного управления Генерального штаба Красной Армии — могли бы указать вам это расстояние с точностью до сантиметра. С другой же стороны, им, возможно, неизвестно, что геральдическим цветком штата Небраска является золотарник, а геральдической птицей — западный жаворонок; увы, в столь печальном невежестве следует винить систему среднего образования в Советском Союзе и московское общество птицелюбов.

Конечно, сия постройка вряд ли является культурным памятником. Это просто большой корпус прямоугольной формы, украшенный многочисленными антеннами на крыше, — функциональное здание, чей архитектурный стиль иногда называют «государственно-экономным». Без орнаментальных изысков на фасаде, оно не отличается красотой и не отражает какой-либо определенный вкус, хотя и безвкусным его не назовешь. Венчая вершину зеленого холма на военно-воздушной базе Оффатт, сие строение вмещает штаб Стратегического авиационного командования США. Вы, конечно, помните Стратегическое авиационное командование (САК) — изюминку американских ВВС. «Мир — наша профессия!» Помните? Тяжелые бомбардировщики стратегического назначения и межконтинентальные баллистические ракеты! Помните? Ну да, все это находится в ведении Стратегического авиационного командования.

Когда штабная машина притормозила у главного подъезда и похожий на гончую майор с короткой армейской стрижкой выпрыгнул из передней дверцы, чтобы открыть заднюю, вооруженные часовые, замершие по углам портика, вытянулись по стойке «смирно» и приготовились поприветствовать Мартина Маккензи. Как только он появился из машины, четверо стражей — подтянутые пареньки в форме ВВС (береты, высокие ботинки и пистолеты с перламутровыми накладками на рукоятках), резко взметнули ладони к головным уборам с синхронностью, которая сделала бы честь кордебалету «Радио Сити-холла». Мартина Маккензи всегда приветствовали таким образом, ибо такое приветствие полагалось ему по рангу — как главкомстратаву. То есть Главнокомандующему Стратегическим авиационным командованием. Ему отдавали честь, воздавали официальные протокольные почести, предоставляли в его распоряжение лучшие кабинеты с ковровым покрытием, обеспечивали ренту с большой скидкой и жалованье, чуть больше, у слесаря — члена профсоюза. Да, он получал больше, чем слесарь — член профсоюза, ибо ведь никто не станет утверждать, что слесари — члены профсоюза все как один перерабатывают — во всяком случае, при двойных сверхурочных. Генерал Мартин П. Маккензи — он, между прочим, получил свои четыре звезды на погоны не за красивые глаза — четко отсалютовал в ответ, взмахнув рукой выверенным снайперским движением и умудрившись одновременно отдать честь двум часовым справа и двум слева. Отдавая честь, он машинально оглядел всех четверых с ног до головы и удостоверился, что цвет лица и состояние формы у всех отличаются свежестью и чистотой, как то и должно быть. Все это он проделал, не сбившись с чеканного шага, и подошел к двери как раз в тот момент, когда майор Уинтерс распахнул ее перед ним со сноровистой почтительностью, какой и должен обладать адъютант главкомстратава.

Вестибюль представлял собой просторное помещение, перегороженное двумя турникетами, со столом дежурного в центре. Маккензи направился прямехонько в узкий проход между столом и турникетом, шагая уверенно и стремительно, точно намереваясь прошмыгнуть в проход без всякой помехи.

— Сэр? — обратился к нему восседающий за столом дежурный сержант.

Генерал подавил улыбку, довольный тем, что сержант службы безопасности начеку и четко выполняет требования устава караульной службы.

— Ваш пропуск, сэр?

Главкомстратав остановился и позволил сержанту сверить свое лицо с фотографией на пропуске, приколотом к левому лацкану кителя. Более года назад сидевший за этим столом дежурный сержант службы безопасности штаба, узнав главкома, уважительно пропустил его внутрь без лишних формальностей — с катастрофическими для себя последствиями. Сей болван ныне служил на далекой арктической базе, являя сослуживцам печальный пример маниакальной страсти главкомстратава к тотальной безопасности вверенного ему объекта. Этот же сержант, тщательно разглядев пластиковую карточку, кивнул и радостно произнес:

— Благодаря вас, сэр!