Андрей Воронин - Разведка боем

Информация о трупе Тарасова в дорогом, красного дерева гробу своевременно поступила Федору Филипповичу Потапчуку. Генерал ФСБ распорядился сообщить родственникам. Если хотят, пусть забирают, если никто не проявит инициативы – похоронить бывшего замкомполка на Митинском кладбище.

Сержант армейского спецназа понятия не имел о задуманной ФСБ операции, поэтому не мог предвидеть, с какой оперативностью будут исследованы последние происшествия в районе складов. Уже через сутки после того, как Костромина отпустили восвояси, его привезли с «почетным эскортом» в здание на Лубянке.

Несмотря на просьбу Сиверова, недавний заложник раскололся быстро. Рассказал генералу обо всем, что видел на складе.

– За вычетом этого ненормального.., они называли его Тарасом.., остальные отнеслись по-человечески. Прошу вас учесть смягчающие обстоятельства: если б его не застрелили, он… – человек с двойным подбородком поежился, вспоминая, как твердый ствол ввинчивался в левый бок.

– Понимаю. Расскажите, как там вообще обстановка, что вы успели ухватить.

– За старшего там… На меня он, честно сказать, произвел сперва впечатление настоящего убийцы, хладнокровного. Так и случилось – он не стал брызгать слюной и вращать глазами. Никто толком ничего не заметил, все было кончено в течение одной секунды… Но прошу вас учесть, он реально спас мне жизнь.

– Русые волосы, рост примерно метр восемьдесят пять, тонкие губы, глаза серые?

– Совершенно верно. Когда я его увидел…

Подумал про себя: деньги вытянут до последней копейки и все равно потом убьют. Слава Богу, ошибся. Но этого сдвинутого… Без малейших колебаний… Никогда я не думал, что бывает именно так.

«Что творит Сиверов? – недоумевал генерал. – Беречь надо людей всеми правдами и не правдами, а он самосуд устраивает. „Проблем больше не будет“, – вот, оказывается, что он имел в виду. Хорош, гусь. Неужто не мог по-другому? Если так дальше дело пойдет, Халилу незачем будет сниматься с места».

– Еще раз прошу учесть, это был вынужденный шаг. Если бы меня освобождала милиция или ваши люди, без крови тоже не обошлось бы.

– Ладно, учтем. Как там – все нормально проглотили факт? Никто не кидался по горячим следам? Или, может быть, смолчал, но вы заметили явное неодобрение?

– Я находился в таком состоянии… Да еще этот подонок чуть глаз мне не выбил… Судя по разговору… Хотя, конечно, люди могут говорить одно, а про себя думать другое.

Выжав из Костромина максимум сведений, Потапчук отпустил его, строго предупредив о молчании. Бывший пленник вспомнил об аналогичной просьбе Сиверова, вспомнил серо-стальные глаза своего спасителя. Такой человек не забудет, не простит.

– Я вас очень попрошу. Если устроите облаву, не дайте никому уйти. Они поймут, что это я рассказал. Если даже один выскочит…

– Не беспокойтесь. Можете идти.

Оставшись в одиночестве, генерал вспомнил короткий телефонный разговор с Сиверовым. Какого черта он не признался, что Тарасова пришлось убрать? Чтобы не вдаваться в лишние объяснения?

Не так-то просто находиться среди морально надломленных людей, в гнетущей атмосфере – будто в подводной барокамере. Психика у Глеба крепкая, но у каждого свой предел. Может, человеку как воздух нужен был недельный отпуск.

А его опустили на мрачную глубину.

– Следом явятся люди, – произнес Сиверов. – Придут подобрать всех, как мешки с дерьмом.

– А что, их яд не берет?

– Они знают, как обращаться со змеями. Как вернуть туда, откуда выпустили.

– Одного поля ягоды, с полуслова друг друга поймут.

– Наверное, уже вернули. Иначе хоть одна да выползла бы в проезд. Абрекам не нужно, чтобы водилы панику устроили, созвали сюда охрану.

– Думаешь подождать? – спецназовец взглянул в лицо Глебу.

– Ждать долго не придется.

Их осталось пятеро. Готовый к любому повороту событий, Ильяс скрестил руки на груди. Николаич по своему обыкновению тоже хранил молчание, смотрел немигающим взглядом. Воскобойников безостановочно крутил головой и, казалось, не слышал последних фраз. Самойленко потуже завязал узел на затылке.

– Где ты переодеться успел? – спросил он Глеба. – Крутой прикид, только не похож ты на водителя погрузчика.

– Я и не стремлюсь. Мне главное было свое шмотье пожертвовать.

– А пол-лимона где? Даже фальшивыми пожмотничали отстегнуть?

– Да нет, они не жадные. Может, покажу потом издалека. Если обстоятельства позволят.

– Ну что, двинулись по-тихому назад?

– Пойду один, – сказал Сиверов. – Пусть думают, что кто-то только случайно уберегся от яда. Всем скопом сюда выползут, чтобы поскорей забрать добычу. Как первого завалю, им придется здорово подсуетиться. Открыть здесь стрельбу совсем не то же самое, что в Богом забытом пионерлагере.

– Отобьемся, – уверенно пообещал спецназовец всем, в том числе и самому себе.

– Должны, – согласился Воскобойников. – На три дня, на четыре. А дальше снова обложат.

– Вы не влезайте, ждите моего сигнала, – предупредил напоследок Глеб. – Вон тот, верхний ящик. Как продырявлю, значит можно – Ждите сигнала. Опять себе хочешь серединку торта отхватить? – нахмурился Самойленко. – Я бы тоже не отказался первым поиметь абреков. Может, жребий кинем? Хотя бы между нами тремя.

Кивком он указал на Ди Каприо, тот молча подтвердил свое согласие.

– Только без азарта, – негромко, но жестко ответил Сиверов. – Мочиловки устраивать не будем.

Почти минуту после его ухода все молчали.

Потом Воскобойников решил закончить свою мысль:

– Газом уже пытались усыпить, змей подсылали. Что еще? Сколько лет вели себя смирно, дышали через трубочку. И вдруг как на ладони. Куда ни сунешься, чеченцы тут как тут. Вроде запаха в воздухе после себя не оставляем. Или там у них особый нюхач появился?

– Они все те же. У нас что-то новое.

– Меня лично больше устраивает такая жизнь, как сейчас, – пожал плечами спецназовец. – Чем гнить по-тихому, лучше драться до последнего. Теплым меня все равно не возьмут…

По-вашему, лучше прятаться по углам и ждать, когда крыша, как у Тараса, съедет?

Разговор велся шепотом. Все понимали, как важно сейчас не подавать признаков жизни.

Распознали боевики переодетый в джинсы труп или нет, но приближались они осторожно. Сиверов поймал в перекрестье прицела самого левого – скуластого, в черной шапочке. Мягко нажал спусковой крючок.

Именно в такие, казалось бы, самые важные моменты, он выключался, думал о другом. Вот и сейчас прикинул, как объяснит сотоварищам правду. Механика уничтожения была настолько же привычной, насколько для дальнобойщика привычна езда по трассе. Как опытный водитель может позволить себе ехать на автопилоте, так и у Сиверова с момента появления цели включалась в голове четкая программа. Не стоило вмешиваться в ее работу, она давала гарантированный результат.