Шарип Окунчаев - Месть по иронии

— Здравствуйте, — поздоровался он со всеми.

Мовсара еще не было почему-то, это немного удивило его, так как он давно должен был быть здесь. Все поздоровались с Расулом, Майрбек приподнялся традиционно в знак уважения, как и положено у чеченцев.

— Что-то ты долго, брат, — с подковыркой заметил Майрбек, — мы уже заждались. Садись рядом, твое место тебя ждет.

— А где Мовсар, что-то его не видно? — с волнением произнес Расул.

— Да, за него не переживай, звонил, что сейчас подъедет с ребятами, но они будут там отдельно загорать, не со мной же за одним столом сидеть, — произнес Майрбек.

— Вот, вижу чеченские устои, — вступился в разговор Витя, — мне это у вас нравится, как вы соблюдаете субординацию между старшими и младшими. Я ездил к вам в Гойты Урус-Мартановского района, когда еще папа мой был жив.

— Ты никогда не рассказывал, — удивился Майрбек, — был у нас дома в гостях, так ты теперь как земляк нам.

— Ну не совсем так, это было давно, я еще маленький был, — начал рассказывать Витя, — лет 15 мне было. Мама очень переживала, все боялась, не хотела пускать. Отец был с характером, и настоял на своем. Вот теперь слушай Майрбек, расскажу, чтобы все знали. Я эту историю часто и всю жизнь многим рассказываю, это как раз о том, за что наша семья вас, чеченцев, уважает. Я давно хотел встретиться с вами, посидеть, подружиться поближе и эту историю вам рассказать.

Витя сделал паузу, задумался немного и продолжил:

— Отец мой, Олег Иванович, но в поселке его называли дядя Олег, был на фронте, воевал, до Берлина дошел. Домой вернулся весь в орденах. Умер, царствие ему небесное, в 2003 году. Так вот, после возвращения женился и на свет появились мы — трое сыновей. Мама наша все дочку хотела. Я, самый младший, у папы был любимчиком как бы. Рассказывать фронтовые будни он не очень любил. А служил он в разведке. Нас тренировал, учил приемам самообороны, особенно много занимался со мной, гонял аж до седьмого пота. Я всю жизнь ему за это благодарен. Помогло, всегда выручало. Кроме того с тобой считаются, если ты умеешь постоять за себя, особенно там, на зоне. Так вот, Майрбек, одну историю он нам рассказал, как он воевал вместе с чеченцем на фронте. Когда у вас там началась война 1994 году, он ругался, что нам с трудом приходилось его успокаивать. Все говорил, что вот взять бы сейчас оружие и всех там, в Кремле, к стенке поставить. Сколько можно давить одну и ту же нацию постоянно. Говорил, что этого надо было ожидать и, кстати, сами чеченцы, мол, говорили, что когда-то на нашей земле должна пролиться кровь. Надо же, — возмущался он, что чеченцы об этом давно знали, якобы их богословы предсказали еще в ХIХ веке. И, главное, все сходится. Теперь расскажу, почему он был такой прочеченский.

Витя замолчал, опять сделал паузу, выпил соку. Все стояли и ждали продолжения рассказа, у всех появился огромный интерес, особенно замерли в ожидании Майрбек с Расулом. Пока Витя молчал, подъехал Мовсар, оказывается, его посылали за свежей бараниной для шашлыка. Говядина была, но захотели баранину и тут Мовсар быстро сообразил, организовал и привез.

— Молодец, быстро ты, однако, — похвалил его Витя, — садись теперь.

— Нет, пусть постоит, — сказал Майрбек, — он знает, что ему делать, так что не волнуйся, Витя. Так мы слушаем, рассказывай, нам интересно.

— Конечно, но послушать-то он может, ему должно быть тоже интересно. Я ваши понятия отлично знаю и ничего не говорю, но хочу, чтобы вы все послушали. Мовсар, ты своих друзей также можешь пригласить, это надо знать, — продолжал Витя. — Так вот, молодежь, слушайте. Как рассказывал отец, с ним в роте разведки служил чеченец по имени Муса, все его звали Мишей. Когда какое-то отделение посылали на боевое задание, все замирали в ожидании, чтобы с ними послали вот этого Мусу. Если не именно Мусу, то хотя бы любого другого чеченца, это считалось надежным для выполнения задания. Самое главное — их своеобразная тактика находить при любых ситуациях выход из тупика и с наименьшими потерями. Бывало, что в основном возвращались все в полном составе.

Это было в 1943 году. Надо было послать разведчиков для выполнения одного сложного задания. Они шли на явную гибель. Нужно было разгромить в одной деревне штаб немцев и доставить важные документы. Послали на это задание отделение, где вместе оказались Муса и мой папа. До этого они знали хорошо друг друга, но в близких дружеских отношениях не были. При любых обстоятельствах один боец должен был вернуться с документами. Вся надежда на успех, это был расчет на внезапность нападения. Дополнительно были подключены еще воинские подразделения и партизаны для отвлекающего маневра, которые должны были завязать бой, и в это время их отделение должно было осуществить дерзкое по своему плану нападение. Они незаметно подошли к штабу со стороны леса и ждали. Завязался бой, немцев и военной техники кругом было много. Видимо, готовилась какая-то войсковая операция. Разведчики ринулись и настолько молниеносно, расстреливая каждого встречного гитлеровца, что фашисты были ошарашены. Повезло, что документы были на столе и их рассматривали важные чины.

Расстреляв почти всех, забрали документы и одного раненого генерала. Побежали к лесу.

К несчастью, немцы быстро разгадали этот маневр и начали преследование. Куда бежать под покровом темной ночи мог ориентироваться только Муса. Он впереди, а остальные что есть мочи бежали сзади. За ними шли немцы, и вслед велся шквальный огонь. Первым в ногу ранило Николая, говорят, был здоровый такой украинец, по кличке Хохол. Так бы и не заметили кого ранило или нет, но он бежал впереди с «языком». Муса на миг остановился и спросил: «Ну как ты?» — «Уходите, я прикрою», — был ответ. У них другого выхода и не было, они дали ему дополнительно автомат трофейный и побежали. Через некоторое время послышались автоматные очереди Николая. Пробежать надо было еще метров триста, а там должны были их поджидать дополнительные силы своих, которым необходимо было дать отпор преследованию, чтобы разведчики могли уйти. Затем стрельба Николая затихла, не прошло и минуты, как произошел взрыв, все поняли, что он себя взорвал. Тут ранило отца, и так как он бежал сзади, то никто и не заметил, что он упал. Попали в него две пули, одна в бедро, вторая сзади на вылет через живот чуть выше таза. Отец начал быстро терять сознание, но из последних сил собрался встретить врага и отстреляться. Тем не менее силы покинули его и дальше ничего не помнил. Очнулся он в домике, где у них стояла санчасть. Как потом выяснилось, когда они добежали до дозора, то есть своих, Муса дал две минуты на передышку и тогда только заметили, что Олега нет. Муса говорят, не задумываясь пропал в ночной тьме, а остальным приказал бежать дальше доставить документы и «языка». И ахнуть не успели, как он побежал на прогулку навстречу врагу, нарушая приказ. Была дана команда: на потери не обращать внимание. Если бы операция сорвалась, его ждал расстрел.