Юрий Мокшин - Узники смерти

Еще одна сложность заключалась в том, что очень трудно было найти документальные свидетельства против чиновников и партократов. Все тайные сговоры, если и проводились, то с глазу на глаз, если документы и имелись, то о них знал только сам хозяин.

83-й год не был 37-м и, несмотря на обвинения Андропова в сталинизме, законность соблюдалась как никогда строго. В противном случае большая часть ЦК была бы расстреляна на первом же заседании.

Несмотря на все трудности, группа Корнеева усиленно разрабатывала направления, подсказанные Кудановой. Понемногу начали раскручиваться и грузинское направление с отцом республиканской коррупции Шебуладзе, и азербайджанское направление с могущественным хозяином местной мафии Хакимовым. И тот, и другой считались верными соратниками Андропова. И тот. и другой еще до прихода Юрия Владимировича к власти устроили в своих республиках поистине грандиозную бойню коррумпированным элементам и мафиозным структурам. Но в действительности это была лишь смена власти. Вместо одного хозяина преступного мира пришел другой — более жестокий, алчный и изощренный. И Шебуладзе, и Хакимов лишний раз доказали аксиому, что самыми коварными и опасными врагами оказываются самые близкие друзья и соратники. Вся наша советская история — сплошное тому подтверждение. Конечно, это не означает, что они участвовали в заговоре. Но у них были свои проблемы с законом, и порою бездействие оказывается хуже, нежели прямая

Чем дальше Корнеев и Зотов раскручивали заговор, тем больше убеждались в том, что Андропов обречен. И дело было не в слабости и в общем-то плачевном ходе расследования, а в самой атмосфере "верхнего эшелона", просто физически отторгающей андроповские реформы. Юрий Владимирович опоздал на 20 лет, а это немалый срок для формации вершителей. Но Корнеев и Зотов были не только офицерами, принявшими присягу на верность, но и действительно людьми чести, имеющими обостренное чувство долга. А потому они продолжали работать с удвоенной энергией. Было выявлено два телефонных аппарата, где уже успели установить "Фантомы". Были тщательно проверены личные вещи и предметы: первой необходимости Генсека. И опять же из всего этого огромного количества вещей обнаружили несколько предметов с распыленным на них "Немо". По заключению специалистов сила воздействия была слишком мала, чтобы причинить вред в столь короткий промежуток времени. Скорее всего, заговорщики побоялись ставить усиленный слой, руководствуясь принципом — лучше медленно, но верно, чем быстро и рискованно. Тем не менее воздействия начались, подталкивая Юрия Владимировича все ближе к гробовой доске.

Также было проведено поголовное медицинское обследование обслуживающего персонала и охраны, во время которого негласно проверяли на "второе сознание". В итоге выявили еще двух зомби, которые так же, как и Каширина, отдыхали в свое время в ялтинском санатории.

Сложность таких операций заключалась в том, что чисто внешне зомби ничем не отличаются от обычных людей. Ни окружающие, ни сами биороботы не подозревали о том, что они фактически уже не являются людьми, что стоит неизвестному подать сигнал, и они превратятся в послушные, бездумные машины, способные выполнять любой приказ.

Но и "бездумность" их была исключительно целенаправленной. Освобожденные от каких-либо душевных терзаний, совести, долга, чести, обычной человеческой доброты, взаимовыручки, да и просто страха, присущего всем живым, зомби переводил свои знания, опыт и умение на выполнение приказа. Тем самым многократно увеличивался эффект действия зомби. Если же учесть и самоликвидацию программы, или самоликвидацию самого зомби, то цены им в проведении секретных операций: вообще не было.

Партийное руководство страны, давая добро на исследования в данной области, вряд ли полностью отдавало себе отчет в том, что в конечном итоге само может стать жертвой. Может быть, Вершители и понимали, что психотронное оружие является одним из самых неконтролируемых вооружений, но то ли их самоуверенность в собственной неуязвимости, личные амбиции, а скорое всего, постоянный межведомственный контроль, успокоил "великих отцов". КГБ доносил на ГРУ, ГРУ на КГБ, МВД на них обоих и наоборот. Короче, пока холопы дерутся — паны толстеют. Но психотронное оружие оказалось не просто средством массового уничтожения или порабощения. Когда в Политбюро начали это понимать, было уже поздновато. Конечно же, скандал был грандиозный. Волна приказов и распоряжений покатилась сверху вниз, как цунами, поглощая все и всех в свой водоворот. Низы, как всегда отреагировали молниеносно и по-своему. Вверх полетели рапорты о проделанной колоссальной работе, написанные в лучших традициях брежневских приписок и маразма. В итоге, сложив все отчеты вместе, получилось, что половина населения нашей страны уже зомби и подлежит ликвидации.

Но, исходя из все тех же лучших традиций, на гильотине оказались лишь мелкие сошки: исполнители, низшие чиновники или офицеры, одураченные, подкупленные или запуганные шантажом. Акулы, как всегда, продолжали плавать, ходя кругами вокруг своей жертвы.

Несмотря на вселенский переполох, ураган не выходил за стены Кремля и не беспокоил родной народ и мировую общественность. Опять же в лучших традициях все делалось тихо и по возможности без лишнего шума. Вершители были напуганы и разгневаны, но не настолько, чтобы окончательно потерять голову.

Группе Корнеева приходилось действовать крайне осторожно. Даже по меркам КГБ операция была слишком засекречена, а ведь Комитет действовал втайне не только от окружающих, но и от самого себя. Некоторую помощь в расследовании оказал и перехваченный на границе груз с ураном. Раскручивая эту цепочку, группа Корнеева вышла на высокопоставленных чиновников ВПК. Все нити к руководству заговорщиков тянулись через академика Боровикова. Но тот неожиданно заболел и умер под скальпелем хирурга, а группа Корнеева осталась с носом.

Внизу, в ущелье, блестела тонкая змейка реки. Над головой свисали неприступные, раскаленные от дневной жары скалы. Дорога петляла вдоль реки, в точности повторяя ее изгибы. Кругом ни деревца, ни кустика, только камни, песок, и может быть, душманы, притаившиеся за любым бугорком, в любой расщелине. Беспощадное солнце стояло в зените, и пыль от грузовиков не могла заслонить его и лишь увеличивала тошнотворное удушье.

Капитан Долгов смотрел на этот проклятый марсианский пейзаж и чувствовал, как тает в нем последнее желание жить. Внутренний голос неумолимо говорил, что это его последняя ходка в Афган.

Из-за нелепого обвинения остатки своего отпуска капитан провел в КПЗ ГРУ. После нудного разбирательства и оправдательного приговора его направили на прежнее место службы, и теперь он трясся в БТРе взвода сопровождения в качестве бесплатного пассажира.