Юрий Мокшин - Узники смерти

Караван состоял из трех БТРов, одного БМП, двенадцати грузовиков и одного заправщика. Еще на границе Долгов успел выяснить, что ничего секретного или стратегически важного в грузовиках не было. Продовольствие, медикаменты, запчасти для автобатов.

Тренированные глаза капитана привычно скользили по скалам, высматривая случайный блеск ствола автомата на солнце или быструю, как молния, тень душмана. За годы службы это дошло до автоматизма и работало сейчас скорее на подсознательном уровне. Сам же Долгов думал о доме, о стариках-родителях, о дочери и даже о жене, сбежавшей от него год назад к какому-то торгашу. Несмотря на предательство, он любил ее так же сильно, как и ненавидел, и знал, что простит, если она вернется обратно…

Передние БМП и БТР, как всегда, загорелись внезапно, примешав к реву двигателей оглушительные взрывы, а к дорожной пыли — клубы черного дыма и огонь. Тут же сверху раздались автоматные и ружейные выстрелы, поливая караван свинцовым дождем. БМП открыл ответный огонь, но вторая ракета добила его окончательно. Оставшиеся БТРы оказались блокированы беспомощными грузовиками и не могли вести прицельную стрельбу. С гор полетели канаты, и душманы, как мартышки, заскользили вниз на дорогу. Через минуту загорелся второй БТР и наконец последний, замыкающий колонну, в котором находился Долгов.

Капитан выскочил из горящей машины, поливая на ходу из автомата. Он был опытным волком и сразу понял, что на караван напали не простые бандиты из местного населения, а профессионалы. Караван был обречен и люди, охранявшие и ведущие его, тоже. Все это чувствовали, и каждый сражался до последнего вздоха с остервенением еще живого, но уже покойника.

Долгов увидел направленный на него автомат, но было уже поздно. Время остановилось и, казалось, капитан увидел даже пули, вылетающие из ствола. Очередь прошила ему плечо и оторвала левое ухо.

"Ну все, наконец-то…" — пронеслось в голове Долгова и он потерял сознание…

…Капитан очнулся внезапно, резко дернувшись и заскрежетав от боли зубами. Слегка приоткрыв глаза, он увидел, как душманы грузят ящики с запчастями для автобатов на лошадей. Некоторые из бандитов добивали раненых или делали контрольные выстрелы в голову убитым, на всякий случай. Смерть в который раз приблизилась к капитану, и в эту минуту он вдруг ощутил страстное желание жить. Оглядевшись, Долгов увидел перевернутый МАЗ и вывалившиеся на дорогу мешки с песком или с крупой. Превозмогая жгучую боль в плече, он незаметно дополз до машины и перевалился через кучу мешков. В небольшую щель капитан видел, как душманы прешли мимо него и добили бьющегося в конвульсиях молодого паренька, совсем еще пацана, видимо, только призванного и делавшего свою первую и последнюю ходку в эту проклятую страну. Боже, как он ненавидел ее!

Вернувшись в Москву, Зотов связался с Еленой Николаевной. Женщина умоляла его разрешить ей приехать к любимому, говорила, что умрет от тоски. Майор, который тоже смертельно тосковал по Бортник, не выдержал и дал согласие на ее возвращение в столицу. Если женщина чего-то захочет, она обязательно этого добьется.

Пятнадцатого августа, помня угрозу Кудановой и соблюдая все меры предосторожности, Елена Николаевна переехала в Москву на квартиру Зотова. К этому времени она слегка изменила свою внешность, насколько это было возможно в домашних ленинградских условиях. Но ее красота все равно была слишком приметна, что беспокоило и Зотова, и Корнеева. Поэтому женщине приходилось, в основном, сидеть дома, а если и выезжать, то исключительно на машине.

Но уж когда Зотов возвращался домой — влюбленные давали себе волю. Чего они только не вытворяли в эти несколько дней счастья, отпущенные им Господом Богом!

Елена Николаевна встала с постели, включила магнитофон и подошла к зеркалу. Обнаженная, она очень любила смотреть на свое отражение. Изгибаясь, как пантера, она всегда с удовольствием констатировала, что еще очень даже ничего, что еще многие восемнадцатилетние могут позавидовать ей — тридцатипятилетней женщине.

Зотов прервал ее занятие.

— Я, пожалуй, пойду. У нас с Валькой сегодня встреча с медиумом.

— Насчет Кудановой?

Зотов кивнул:

— То, что при раскопках не нашли ее тела, меня не удивляет. ГРУ в любом случае попыталось бы скрыть Куданову, жива она или нет. Но я всеми свобод фибрами чувствую, что эта чертова баба жива и здорова, и мало того, где-то рядом. Так что я очень тебя прошу — будь осторожна.

— Постараюсь.

Майор слегка щелкнул женщину по носику и поцеловал в щечку.

— Сегодня приду пораньше. Готовься…

Елена Николаевна улыбнулась и расправила плечи.

Аристарх Иванович Суздальский мало походил по внешнему виду на великого экстрасенса, во всяком случае, как его представлял Зотов: самое лучшее, тянул на низкопробного шарлатана. Но в его щупленьком невзрачном теле скрывалась колоссальная энергия.

Как и обещала его жена, Суздальский появился в Москве в двадцатых числах августа. Зотов связался с ним по телефону и договорился о встрече.

Дверь открыла жена. Корнеев вручил ей букет цветов, и старушка, расплывшись в добродушной улыбке, побежала на кухню готовить чай для милых детей.

Появился хозяин. Офицеры показали свои удостоверения, и Аристарх Иванович щелкнул языком:

— Из вашего департамента ко мне еще никто не приходил. Из милиции бывали, да и не раз. Проходите, пожалуйста.

Он провел гостей в простенькую, но очень уютную гостиную. Ничего лишнего, чистенько, аккуратно и со вкусом.

— Сейчас моя половина принесет чаю, а потом мы с вами поговорим о деле в моем кабинете.

За чаем болтали о том о сем. Суздальский оказался интересным собеседником, весьма эрудированным и очень тактичным, ни в коей мере не показывающим свое превосходство над "ограниченными" чекистами. Когда самовар опустел, мужчины поблагодарили хозяйку за угощение и прошли в кабинет.

Он оказался таким же простым, как и гостиная, и лишь огромное количество книг указывало на интеллект хозяина.

— Так что вас привело ко мне? — спросил Суздальский, приглашая офицеров сесть в кресла.

— Нам необходимо выяснить, жива ли одна особа и, по возможности, где она находится в данное время, — Зотов вытащил фотографию Кудановой и передал экстрасенсу.

— Что ж, знакомая работа и уже почти привычная. А разве в вашем заведении нет подобных специалистов?

— Есть, но это дело слишком деликатное, чтобы посвящать в него своих.

— Понятно.

Суздальский внимательно посмотрел на снимок, положил перед собой и, не прикасаясь к бумаге, закрыл его руками. Затем он опустил веки и некоторое время сидел не шевелясь. В полной тишине слышалось лишь тиканье настенных часов и, как показалось Зотову, стук его собственного сердца.