Сергей Зверев - Жиган: жестокость и воля

Вздрогнув, он открыл глаза. Черт, кажется, все-таки заснул.

Бросив взгляд на стоянку, Константин успокоился — белая «восьмерка» стояла на месте.

А вот и клиенты. Наверное, все-таки существует то, что называют шестым чувством.

Теперь он и без бинокля увидел вразвалочку направлявшихся к машине Карзубого и Киселя, с которыми он не встречался так много лет. Постарели оба.

Да, годы никого не красят. Похоже, Кисель совсем спился. Физиономия одутловатая, под глазами набрякшие мешки. Карзубый выглядел чуть лучше и держался увереннее. Впрочем, он и в камере считался паханом у своих «шестерок».

Они подошли к машине, с явным сожалением оглядели разбитую фару и треснувшее лобовое стекло. Потом Карзубый и Кисель уселись в машину, выехали со стоянки и направились по шоссе в сторону Москвы.

«Ну давайте, голубчики, — потягиваясь, думал Жиган, — далеко не уедете».

Ночью он проделал небольшой трюк с машиной Карзубого. На случай ошибки в опознании немного похимичил в двигателе «восьмерки».

Своих давних знакомых Константин увидел километрах в четырех от мотеля, возле небольшого лесочка. Машина съехала на обочину, а двое ее пассажиров, подняв капот, тщетно пытались оживить умерший двигатель.

Натянув кепку и водрузив на нос темные очки, Константин остановил свой «жигуленок» возле Карзубого и крикнул:

— Помощь не нужна?

— Слышь, братан, — похмельным голосом откликнулся Кисель, — тут че-то с точилой. Ты просекаешь че-нибудь в этой херне?

Константин поставил свою машину перед «восьмеркой», склонив голову, вышел из автомобиля и тут же сунул голову под капот. Чуть покосившись налево, где стоял Карзубый, он увидел выглядывавшую из-под пиджака рукоятку пистолета.

— Дело дрянь, — сказал Панфилов, изображая глубокое сочувствие.

— А че там? — шмыгнул носом Кисель.

— Карбюратор сдох.

— Это че за херовина?

— Вы, мужики, даете, — рассмеялся Константин. — Ездите на такой лайбе, а про карбюратор не слыхали. Это ж в моторе главное.

— Ну, бля, — недовольно сказал Кисель, — пусть в этом говне резинщики разбираются.

Карзубый, очевидно, владелец машины, все это время надменно молчал. Константина, похоже, они не узнали.

— Братан, это, — сказал Кисель, почесывая пятерней небритую физиономию, — ты сделай че-нибудь, а мы забашляем.

Константин высунулся из-под капота, глянул на дорогу. Она была совершенно пуста. Можно действовать.

— Сейчас посмотрим.

Жиган незаметно приблизился к Карзубому и за считанные доли секунды выдернул у него пистолет из-за пазухи.

Карзубый даже не успел дернуться, когда ствол уперся ему в подбородок. Кисель, попробовавший что-то вякнуть, мгновенно получил удар рукояткой пистолета по переносице. Вскрикнув, он схватился двумя руками за разбитый нос. Сквозь пальцы потекла тонкая струйка крови.

— Руки! — заорал Жиган. — Оба руки подняли, падлы!

— Что такое? — заныл Кисель. Константин тут же наградил его пинком под зад.

— Подними клешни! А ты, череп, что — не слышал?

Карзубый, ошеломленно хлопая глазами, поднял руки вверх. Кисель последовал его примеру медленно подняв залитые кровью ладони. Его разбитая переносица мгновенно опухла. Из рваной раны сочилась кровь.

Константин захлопнул капот автомобиля и скомандовал:

— Оба развернулись, руки на капот, ноги шире плеч.

Держа пистолет у затылка Карзубого одной рукой, другой Жиган ощупал его с ног до головы. Потом то же самое он проделал с Киселем, который успел испачкать чуть примятый капот каплями крови. Оба были пусты.

— А вот сейчас мы с вами поговорим. Размахнувшись, он врезал рукояткой пистолета сначала по затылку Карзубого, потом вырубил Киселя.

— Очнулись, голубки? — влепив Карзубому и Киселю по паре пощечин, Жиган привел их в чувство.

Они стояли привязанными к деревьям друг напротив друга. Веревка лежала у него в багажнике «Жигулей», он обычно использовал ее для буксировки.

Карзубый и Кисель задергались, тщетно пытаясь освободиться.

— Ты че делаешь? — жалобно всхлипнул Кисель. — Ты че, сука?

Его распухшее лицо украшали застывшие кровоподтеки. Крупное лицо Карзубого и его наголо обритая голова покрылись крупными каплями пота.

— Да он, падла, нашу тачку заныкать хочет.

— Ошибочка вышла, — сказал Константин. — Вон ваша «восьмерка», она мне на хрен не нужна.

— Что ж тебе надо? — севшим голосом спросил Карзубый. — Бабки? Так забирай и вали.

— Нет, Карзубый, — проговорил Жиган. — Ты так дешево не откупишься.

Он снял солнцезащитные очки, кепку и пригладил волосы.

— Узнаешь?

— Бля! — взвизгнул Кисель. — Это ж тот шиз, ломом опоясанный!

— У него память лучше, — рассмеялся Константин. — Он помнит, как по рогам получил.

— Сука, — со злобой выговорил Карзубый.

— Нет, — поправил его Панфилов, — это ты сука. Это ты на кумовьев пахал и над первоходами измывался.

Карзубый молчал, страшно выпучив глаза.

— А где ваш старый дружбан Шкет? — поинтересовался Жиган. — Опять где-нибудь парашу вылизывает?

— Пошел ты, падла, — сплюнул Карзубый. — Зачем на лесоповал затащил? Зассал?

— Тут разговаривать удобнее, — спокойно объяснил Жиган. — Меньше свидетелей.

— Отомстить хочешь? — на лице Карзубого играла странная улыбка — двигались только краешки губ, а весь рот оставался неподвижным.

— А что, мало я вас тогда замесил? Еще хочется? Но я связанных не бью.

— Благородный, — усмехнулся бандит.

— Узнать хочу кое-что. Вы для меня люди ценные. Если б я хотел отомстить, вы бы уже давно в своей тачке жарились.

— Ну-ну, — покривился Карзубый.

— Откуда она у вас, кстати? Вы же у нас люди вроде небогатые? Денег не копили, все больше по зонам ошивались. Или кто пожалел?

— Общаки еще никто не отменял, — сказал Карзубый. — Настоящая братва своих греет.

Константин присел на пенек между деревьями, повертел в руке пистолет.

— И «макарами» братва греет?

— А что? — с вызовом спросил Карзубый. — Нельзя?

— Ничего. Мне просто интересно, с какого мента его сняли.

— С дохлого, — ухмыльнулся Карзубый.

— Так ведь опасно при себе ствол с дохлого мента таскать. А вдруг повяжут? Пойдешь за мокруху на вышак.

— Мне насрать.

— Врешь ты все, Карзубый. У тебя вон и сейчас поджилки трясутся. Кем ты был всю свою жизнь? Шавкой, сучарой голодным. А то, может, ты перековался?

Карзубый густо позеленел, стал дергать головой, стряхивая капли пота.

— Зря хорохоришься, — сказал ему Жиган. — Очко, оно-то ведь не железное, играет. Какие у вас дела с Матвеем?

— Не знаю никакого Матвея, — сказал Карзубый. — Хочешь, плюнь на лысину.

— А ты? — Жиган повернулся к Киселю.

— Я не… — Кисель затряс головой, — не…