Уоррен Мерфи - Опаленная земля

– Мы ручаемся, что конструкция «Биобаббла» на сто процентов надежна, – ответил тот. – Скорее всего мы имеем дело с атмосферным дисбалансом внутри комплекса. Или в одной из экосистем.

Затем кто-то поинтересовался, существует ли вероятность скопления в воздухе метана.

– Что ж, метан действительно присутствует в атмосфере... А почему вы спросили об этом?

– Метан образуется в кишечнике. Существует гипотеза, согласно которой метеоризм у крупного рогатого скота приводит к разрушению озонового слоя, – пояснил сотрудник редакции «Мама Джонс».

– Но поголовье «Биобаббла» насчитывает не больше десятка коров, – возразил Булла.

– Люди тоже, бывает, пукают. Особенно сдвинутые на экологии – которые сидят на бобах да на тофу.

Несмотря на то что последнее было сказано со всей серьезностью, по рядам прокатился хохот.

Однако директор информационной службы «Биобаббл Инк.» не пожелал разделить общее веселье.

– Метан – это всего лишь одна из проблем, – пояснил он. – Концентрация таких газов, как азот и двуокись углерода, также повышается.

– Собираетесь ли вы подкачивать кислород?

– Ни в коем случае, – категорически заявил Булла. – Никаких внешних воздействий до окончания испытательного периода. В противном случае будет нарушена чистота эксперимента, и нам придется начинать все сначала.

– Что, если это диверсия?

– Это невозможно. Кто в здравом уме может посягнуть на жизнь всего человечества? Для нашего общего космического дома, каким является планета Земля, это означало бы массовое самоубийство.

Больше вопросов Амосу Булле не задавали. Сочтя его последний пассаж достойным колонки новостей и телеэфира, журналисты разъехались по редакциям.

Однако сенсация не состоялась. Событие не попало даже на первые полосы, и вскоре как пресса, так и широкая публика забыли о «Биобаббле». До очередного кризиса: появилась фотография, запечатлевшая, как в якобы надежно загерметизированный купол «Биобаббла» при помощи переносных баллонов закачивается кислород.

На сей раз «Нэшнл Инквайрер» направил в Аризону собственного фотокорреспондента. Выяснилось, что после истории с пиццей тираж журнала вырос на тридцать тысяч экземпляров, а «Нэшнл Инквайрер» не хотел терять подписчиков.

История с кислородом подействовала на национальную прессу, как красная тряпка на быка.

На шефа информационной службы «Биобаббл» обрушился град вопросов. Шансов уйти от ответа у Амоса Буллы было примерно столько же, сколько у стоящего перед расстрельным взводом – остаться в живых. На нервной почве он постоянно дергал шеей.

– Почему вы заранее не объявили о том, что собираетесь закачивать в систему кислород? – пытали его.

– Друзья мои, наше последнее сообщение осталось практически незамеченным вами, – выкручивался Булла. – Мы решили, что пресса утратила интерес к проекту.

– А как насчет права граждан на получение объективной информации?

– Но теперь гражданам все известно. Мы ничего не скрываем. – Булла подобострастно развел руками. Все камеры немедленно зафиксировали бисеринки пота на его холеных, мясистых ладонях.

– Следовательно, экосистема загрязнена?

– Нет. Система обогащена. Мы должны были либо пойти на это, либо начать все сначала. Но, поскольку кислород является чистым природным газом, мы сочли возможным пополнить его запасы. Поймите, это же органическое соединение.

– А запасы пиццы вы тоже намерены пополнять?

– Это была фальшивка, – возмутился Булла.

Репутация «Биобаббла» оказалась подмоченной, но пресса, почуяв запах жареного, на этом не остановилась и принялась копать глубже.

На поверхность всплыло много любопытного: от фальсифицированной отчетности и финансовых махинаций до использования наркотических веществ.

Ругать «Биобаббл» стало признаком хорошего тона. Про него сочиняли непристойные анекдоты; его поносили едва ли не на каждом телевизионном ток-шоу, доказывая, что проект не более чем хитроумная приманка для простодушных туристов. Но «Биобаббл» держался. Он держался так долго, что публика в конце концов почувствовала себя обманутой в своих ожиданиях и просто забыла о его существовании.

Пресса переключилась на дело О. Джей. Симпсона и к «Биобабблу» больше не возвращалась.

Как вдруг в один прекрасный день девственной белизны несущие фермы «Биобаббла» почернели и, точно кипящий гудрон, пошли пузырями, и весь он вскоре превратился в одну дымящуюся, зловонную грязно-бурую кучу из сплава силикона и стали.

Никто не видел, как это произошло. Вернее, свидетели превратились в известковую пыль и бесследно канули в горниле, где варилась вязкая стеклянно-стальная масса.

Это случилось после захода солнца. Ни туристов, ни прессы рядом не оказалось.

Издалека похожий на мыльный пузырь – или по крайней мере с таким же важным видом, – «Биобаббл», озаренный серебристым лунным светом, величественно возвышался на фоне красно-бурой пустыни. Внутреннее освещение было отключено. Инхабитатанты – как называли тех, кто был так или иначе связан с проектом, – крепко спали: от крохотной певчей птички до директора проекта Амоса Буллы, мирно посапывавшего в своем доме на колесах в четверти мили от купола.

Бодрствовали лишь тараканы. Завезенные со всех концов земного шара, они были призваны перерабатывать органические отходы. За три года, пока действовал проект, их расплодилось невероятное количество; они словно желали доказать правоту тех ученых, которые предсказывали, что когда-нибудь на Земле останутся одни тараканы.

Они ползали по стеклу с внутренней стороны купола, всем своим видом показывая, что все это принадлежит им. То есть ползали они исключительно по ночам. Поэтому после того, как гасили свет, остальным обитателям не оставалось ничего другого, как постараться быстрее уснуть.

Очевидцев события не оказалось еще и потому, что ночные посещения были строго запрещены.

Формальным поводом для такого запрета было стремление обеспечить спокойный сон инхабитатантов, которые ложились с наступлением сумерек и вставали с рассветом.

В действительности же это объяснялось тем, что обычно именно в ночное время приезжал грузовик с провизией.

Но в ту ночь грузовик не приезжал.

Поэтому очевидцев не было, если не считать тараканов, да еще обитателей расположенной неподалеку, в Додоне, колонии художников, некоторые из которых позже божились, будто видели, как в ясном, звездном небе мелькнул и тотчас же исчез огненный столб.

Других разбудил страшный грохот, похожий на раскат грома, после чего и они – смекнув, что это верный способ засветиться на телевидении – принялись бить себя в грудь и клятвенно заверять, что видели прорезавший ночной небосвод луч света. В дальнейшем нашлись и такие, которые видели поднимавшееся над пустыней гигантское облако дыма, имевшее форму гриба.