Уоррен Мерфи - Белая вода

– Да, но...

– Министр океанов должен держать под контролем свои владения. Если бы был способ вернуть рыбу на Грэнд-банку, разве не двинуло бы это вперед твою карьеру?

– Это так, – согласился министр.

– Такое средство есть, – тихо сказала она, приподняв его подбородок рукоятью черного хлыста.

Она говорила, а он слушал. Оказывается, есть такая технология. Дешево и тайно можно было собрать флот-призрак. А самое главное – уже был готовый козел отпущения, и тень подозрений не упала бы на министра промыслов и океанов, тайного поклонника Госпожи Кали – самого гениального и беспощадного тактика, которого он когда-либо знал.

Но теперь, после всего нескольких месяцев работы, этот флот уменьшился ровно наполовину, и эта половина погибла со всей командой.

Хьюгтон знал, что первым делом нужно сообщить Госпоже Кали об этом страшном поражении. И вряд ли она будет довольна.

С извращенной страстью он ждал ее недовольства...

Компьютерная система в его офисе была включена всегда. Он не пропустит ее приглашение, если оно придет.

Вызвав электронную почту, Хьюгтон быстро отправил такое письмо:

Кому: Mistress Kali@yug.net

От кого: Commodore@net.org

Предмет: Угрожающее развитие событий.

Только что мне звонил премьер-министр.

Американцы утверждают, что потопили канадскую подводную лодку «Лягушку».

Премьер поручил мне организовать жесткий ответ в Тихом океане. Кроме потери «Лягушки», еще все мои планы под угрозой. Как мы можем возложить вину на Монреаль за акцию в Тихом океане? В это просто никто не поверит. Даже янки в Вашингтоне.

С искренним обожанием ваш

Гил.

Пропустив текст через программу контроля орфографии, он отправил его по назначению. Госпожа Кали презирает орфографические ошибки и отказывает своим поклонникам в корректирующих наказаниях за такие мелкие проступки.

Ответ пришел почти сразу. Почему-то министр Хьюгтон не удивился. Иногда у него складывалось впечатление, что у этой женщины множество глаз, которые видят все вокруг практически одновременно.

Кому: Commodore@net.org

От кого: Kali@yug.net

Предмет: Делай все, как тебе велено.

Открыв письмо, министр увидел, что оно пусто.

– Черт бы ее побрал! – выругался министр. Неужели обязательно отказать ему даже в минимальной вежливости?

Он яростно набрал ответ:

Кому: Kali@yug.net

От кого: Commodore@net.org

Предмет: Можем ли мы обсудить это лично?

И в тексте письма он точно посередине вставил набранное строчными буквами: «очень прошу» .

Целый час он в одиночестве ждал ответа. Затем снял трубку и привел в действие события, которые никак не укладывались в генеральный план.

Во всяком случае, в его генеральный план...

Генеральный секретарь ООН Анвар Анвар-Садат вернулся домой после изнурительного дня, наполненного резолюциями, говорильней и бессмыслицей в Совете Безопасности, и нашел электронное письмо, от которого сердце его подпрыгнуло в откровенной радости. Если бы члены международного сообщества могли видеть его в эту минуту сидящим перед голубым экраном компьютерного терминала, они бы ни за что на свете не узнали профиль дипломата, которого за глаза называли «старик – каменная морда».

Его смуглые черты сияли радостью. Пальцы прыгали по клавиатуре, которую он столько лет видеть не хотел. Его команды вводили за него функционеры – он был выше этого. Будучи сыном высокопоставленного каирского политика, Анвар родился, как говорит пословица, с серебряной ложкой во рту. До двенадцати лет, пока его не отправили в военное училище, его рука не прикасалась к этой ложке или к любой другой. Слуги кормили его с ложечки.

Но не здесь. Не в его тайном мире тайной любви и желаний. Здесь он сам двигал по коврику мышью и сам вводил в компьютер команды.

Сообщение было от Госпожи Кали, а в разделе «Предмет» значилось лишь одно слово – «Возможность».

Анвар-Садат вывел на экран текст ее сообщения. От этих голубых строчек у него кольнуло в сердце, но это не было послание любви или страсти. Напротив, это было очень серьезное сообщение:

Анвар, мне сообщили из высоких источников, что береговая охрана США потопила вчера в спорных водах канадскую подводную лодку.

– Все воды спорные, – проворчал Анвар-Садат, и его лицо стало привычно каменным. Такое лицо было у Великого Сфинкса в Египте фараонов, когда он был еще целым, не выветрен столетиями и полон самодовольной тайны.

Анвар-Садат пробежал глазами остаток письма.

Этот инцидент энергично замалчивается обеими сторонами, чтобы не допустить обострения дипломатических отношений, но это, быть может, первая стычка большого конфликта. Может быть, тебе необходимо привлечь к этому факту внимание мирового сообщества, и тогда твои взгляды получат одобрение и уважение, которого они столь сильно заслуживают.

Анвар-Садат одобрительно кивнул.

– Я так и сделаю, – объявил он. Потом вспомнил, что это не телефон, он подвел курсор к пиктограмме ответа и набрал несколько слов, добавив: «Мой прелестный сфинкс».

Письмо полетело по волоконной оптике к своему неизвестному месту назначения. Наблюдая за священнодействием компьютера, Анвар-Садат хотел быть лучом света и полететь за письмом в ждущие объятия своей будущей любви.

Он тосковал по этим объятиям, по нежным касаниям пальцев Госпожи Кали. Он чувствовал эти пальцы на своих бровях, на губах и в таких местах, о которых не стоит думать, когда ее нет рядом. Но такие мысли приходят без приглашения. Он подошел к книжной полке и снял оттуда книгу древней эротики, «Камасутру».

Впереди его ожидала долгая и бессонная ночь. Невозможно было предугадать, когда Госпожа Кали ответит, если ответит вообще. А ему, чтобы составить на завтра речь, нужна ясность разума.

Определенные гормоны облегчают мыслительный процесс. Хотелось бы только, чтобы их выделение не требовало нескромных книжек и собственных манипуляций.

Это было в высшей степени недостойно. Вот была бы у него личная рабыня со змеиным станом и газельими глазами, которая приложила бы необходимые мази к должным частям его анатомии, которые все сильнее и сильнее бились, как попавшая на крючок рыба.

Весьма стимулирующий крючок, должен был он признать.

Смерть Томаззо Теставерде могла бы оказаться такой же никчемной, как и его беспутная жизнь, если бы не тот факт, что в его жилах текла сицилийская кровь.

После вскрытия его синюшное тело подготовили для передачи родственникам.

Беда была в том, что никто не хотел получать его труп.

Ни его мать, которой он стал чужим.

Ни его многочисленные трудолюбивые дядюшки.