Леонид Словин - Пауки

Радость сотрудника РУОПа по этому поводу оказалась, однако, по меньшей мере преждевременной. У Вахи и Геннадия быстро появились высокопоставленные покровители.

Таксист скоро замолчал и взял назад показания.

Из следственного изолятора номер 2 стали приходить неутешительные известия.

Сотрудники дискотеки никого из привлеченных к ответственности не опознали.

Нашелся свидетель, официант, который заявил, что, если бы Ваха и Геннадий были среди нападавших, он бы их узнал, поскольку видел в ресторане раньше…

—Нет, их не было!..

И Ваха, и Геннадий происходили из достойных и известных родов. Оказались в прошлом не судимы. Тем не менее умело защищались. Оба отлично знали закон, заканчивали вузы, а Геннадий и вовсе был без пяти минут правовед.

Солидные люди, в том числе два народных артиста СССР, проживавшие в Москве, показали, что в вечер совершения преступления они видели обоих арестованных земляков и готовы подтвердить их алиби.

Защиту обоих взяла на себя частная адвокатская контора. Ею конечно же оказался небезызвестный «доктор Ламм».

В результате следствие быстро зашло в тупик.

По ходатайству нескольких депутатов Государственной Думы и Ваха, и Геннадий вскоре вышли на свободу. А уголовное дело при загадочных обстоятельствах было немедленно утеряно по пути из районной прокуратуры в городскую…

Криминальный мир, правда, не мог примириться с таким положением. Геннадия очень скоро убили, Вахе повезло больше.

В день освобождения Лукашовой мне позвонил мой преемник с Павелецкого.

— Как жизнь, товарищ начальник? — Он ничего не знал о наших бедах. У него было приподнятое настроение, редкий случай для начальника розыска.

— Подполковника дали?

— От них дождешься…

Кража контейнеров с сигаретами раскручивалась на участке. Номер микроавтобуса с «Кэмел», о котором я ему сообщил, оказался как нельзя кстати. С него все началось.

—Это охранники из «Колеса» — «Экологии». Я с самого начала грешил на них!

С санкции транспортного прокурора розыскники секретно записывали теперь разговоры подозреваемых, которые те вели в своем офисе.

—Я узнал, где они парятся! — Мой преемник был полон оптимизма. — Там я тоже поставлю «клопа»…

— Не забыл, о чем я просил?

— Насчет Пастора? Нет, конечно! Кстати, я сегодня видел вашего председателя совета директоров!

— Камала Салахетдинова?

— Жердистый мужик. Мне его показали…

— Далеко?

— В Шереметьеве. На паспортном контроле… Постойте! Вы не в курсе?

Отъезд председателя совета директоров банка, подтвердили сопровождавшие его секьюрити. Вскоре в банке уже знали, что Салахетдинов вылетел в Европу. Называли Швейцарию, Мальту. Банк напоминал разоренный осиный рой. Отъезд Камала Салахетдинова явился полной неожиданностью для всех, за исключением, может, Джамшита. Наш крутой босс медленно готовил решения и осуществлял их молниеносно. В одночасье. Лукашова собрала экстренное заседание учредительного совета банка, на которое пригласили и Джамшита как президента компании, страховавшей кредит. Джамшит был также одним из крупнейших пайщиков банка. Нам предстояло преодолеть еще один конфликт — между нами и крышейстраховой компании, — грозивший тоже обернуться кровью. Учредительный совет банка заседал весь день, после чего по предложению Лукашовой принял судьбоносное решение. Проблема была разрешена оригинальным образом. Джамшит из страховой компании пришел к нам в качестве нового председателя совета директоров. На следующее утро он уже знакомился с ответственными сотрудниками банка.

Мой первый разговор с новым главой «Независимости» состоялся вскорости.

Джамшит сидел за столом своего скрывшегося земляка пепельно-серый, аскетичный, весь словно свинчен из небольших некрашеных трубок, патрубков. Простотой дизайна он напоминал рукоятку топора.

—Слышал про тебя…

Я кивнул. Он обращался ко мне на «ты», как к подчиненному. «Говорить ему „вы“?» Он понял.

— Вы ведь на «вы» у себя в конторе только с теми, кого собираетесь посадить… Давай на «ты»!

— Попробую…

— У меня тяжелое положение. — Джамшит поднялся. Теперь я лучше его рассмотрел. В нем было не меньше ста девяноста росту. — Не имею права никому верить. Даже другу.

Он старался не глядеть мне в глаза. Для него я на всю жизнь оставался ментом, как он для меня — уголовником. Это была его проблема. Оказалось, он говорил о другом.

— Я должен быть в курсе всего, что предпринимает Камал. Где он. Что делает. Ты сможешь его найти отсюда, из России?

— Думаю, да.

— Тебе я верю. Я ведь давно за тобой наблюдаю. Ты служил на Памире, в моих местах…

— На Мургабской заставе.

Я увидел его глаза. Они у него были серые, и весь он был какой-то сильно обесцвеченный, вплоть до наколок на руках, выведенных каким-то сильным реактивом…

Он задал несколько вопросов о том, какими возможностями располагает банковская служба безопасности. Я объяснил. Он внимательно слушал. Как мне с уголовником, так и ему с ментом было западло такое общение. Но мы оба взяли себя в руки.

—Я дал слово братве, что верну кредит. Ты знаешь, что нас ждет за невыполненное слово…

—Да.

В знак полного доверия Джамшит объяснил ситуацию.

Я понял, почему Камал Салахетдинов пошел на сделку с «Алькадом», невзирая на риск, полностью положившись на бандитскую крышу, стоявшую за банком…

—Фальшивые авизовки!..

Кто-то из наших служащих — еще до моего прихода в банк — пропустил фальшивые подтверждения, по которым банк перевел деньги липовым фирмам.

—Почти на сто миллионов…

Положение банка оказалось хуже, чем ожидалось.

—О'Брайен обещал триста процентов в течение трех месяцев. Между крышами— нашей и ихней — существовала договоренность…

Речь шла о черном кредите.

Если бы в ту ночь Женя Дашевский выставил охрану ресторана на дискотеке, банк мог в течение ближайшего полугода поправить положение.

— Теперь надежда на Лобана. Он быстро поправляется. Лобан не такой человек, чтобы все простить или оставить, как есть. Он сейчас в ФРГ.

— Камал поехал к нему…

—Можно считать. Но, кроме Лобана, там много авторитетных людей. О'Брайену пообрежут крылышки… Как и его команде.

Он перечислил:

— О'Брайен. Окунь. Пастор. Ваха. Ургин…

— Будет здорово, если их пообломают.

— Есть и кое-что другое… Существует кассета. Заказ на убийство Камала. О'Брайен рискнул лично встретиться с киллером. И вот результат.

— Может, только разговоры…

— Запись делается в целях собственной безопасности. Чтобы она сработала, ее демонстрируют солидному авторитету.

— И в данном случае?..

— Да. Я предложил за нее миллион.