Евгений Сухов - На зоне

Мулла обвел взглядом раскуроченные ограждения и пробормотал:

– Скоро начнется самое интересное.

Александр Беспалый молча слушал доклад дежурного офицера. Такого поворота событий он никак не ожидал. Из доклада следовало, что заключенные уже успели захватить большую часть территории лагеря и скоро нагрянут в служебные помещения, чтобы самолично проверить барина на крепость. Что-то он все-таки не учел и теперь вот придется хлебать невкусно заваренную кашу.

– Заключенные перегородили тротуары баррикадами, поломали заграждения, разорили промзону, – перечислял раскрасневшийся старлей – крепкий мужик лет тридцати.

– А тогда на хрена ты на зоне нужен? – вполне дружелюбно поинтересовался Беспалый. Он с сожалением подумал о том, что с полковничьими погонами придется погодить, но надо сделать все от него зависящее, чтобы и старлей никогда не дотянул до капитанской перекладины.

– Товарищ подполковник, это произошло так неожиданно…

– А кто должен ожидать, если не дежурный офицер, голубок ты мой сизый? – Самое смешное, фамилия офицера действительно была Голубок. – Поднять всех, раздать боекомплект. Еще не хватало, чтобы они, блядь, сломали ограждения.

Стрелять в каждого, кто посмеет подойти к запретке. Тебе все ясно?

– Так точно, товарищ подполковник!

– Усердия не вижу. Бегом – исполнять! Старший лейтенант резко повернулся и поспешил к двери.

Беспалый накинул китель, поправил у воротника неровные складки и зло выругался:

– С какими только мудаками приходится служить, подобрали их черте знает откуда, мать твою!

Он едва не поддался первому порыву: а может, выйти к бунтовщикам? Такие отчаянные выходки действуют отрезвляюще даже на самых строптивых. Но вовремя одумался – среди восставших немало найдется охотников швырнуть в ненавистного барина заточенный прут. И Александр Беспалый с невольным уважением подумал об отце, который одним своим появлением усмирял законных воров. Обидно вот что: не сумел он вовремя отреагировать на донесения Щеголя, который не единожды докладывал о зреющей смуте. А теперь…

Во всем этом деле был еще один очень неприятный момент – объяснение с начальством, и Беспалый невольно поморщился, подумав о том, с какой бранью на него обрушится генерал Калистратов. Затягивать с сообщением тоже не стоило. В колонии наверняка есть «доброхоты», которые сообщают в Москву о каждом его шаге.

Вернулся дежурный офицер – вошел без стука, чего раньше за ним не наблюдалось, и доложил:

– Товарищ подполковник, ситуация начинает выходить из-под контроля. Заключенные разломали почти все внутренние заграждения, перекрыли баррикадами тротуары…

– Чего они хотят? – прервал Беспалый. Голубок выдержал небольшую паузу.

– Они требуют отдать им для разбора заключенного по кличке Щеголь. Каким-то образом им стало известно, что Щеголь входит в оперативную разработку.

– Засветился, сука! – проскрежетал зубами Беспалый. – Чего они хотят еще?

– Требуют свободного передвижения по лагерю, а также ликвидации локальных участков.

– Вот куда их занесло. Потом они потребуют, чтобы я им принес голову «кума» на золотом блюде. Как они узнали про Щеголя? – Нанесенный удар был очень чувствительным.

– Не знаю, товарищ подполковник, но их парламентер сказал, что без выполнения этих требований в бараки они не вернутся. Жду вашего приказа… на применение боевого оружия.

– Успеешь еще настреляться. Продолжай вести переговоры, настаивай, чтобы все разошлись по баракам, обещай, что, если они сейчас же разойдутся, администрация отнесется к их выходке как к маленькому недоразумению.

Беспалый замолчал и выдвинув нижний ящик письменного стола, достал папку. Раскрыв ее, он вытащил пачку фотографий и, быстро просмотрев, выудил одну. Он вгляделся в фотоснимок. «Нет человека – нет проблемы», – вспомнилась ему крылатая фраза, которую народная молва приписывала товарищу Сталину. Теперь он мысленно согласился с этим афоризмом. Все верно, наступает момент, когда развязать тугой узел проблем и неожиданных и непредсказуемых бед можно только одним способом. Прицельным выстрелом. Нет человека – нет проблемы. Сегодня ему предстоит, похоже, разом сбросить груз проблем, которые нагромоздились за эти долгие месяцы после прибытия в колонию смотрящего по России. Уничтожив Варяга, Беспалый получал как минимум две выгоды. Во-первых, он избавлялся от крайне неудобного сидельца, само присутствие которого на зоне было чревато многими опасностями. Ведь рано или поздно, известие о том, что под маской «чокнутого» скрывается не кто-нибудь, а смотрящий по России, стало бы всеобщим достоянием. Во-вторых, гибель Варяга именно сейчас, когда на дворе конец мая, была очень кстати. Беспалый интуитивно чувствовал, что там, в центре, что-то опять круто переменилось и ветер вновь подул с другой стороны. Потому что «разработка» Варяга как внезапно началась после Нового года, так же внезапно вдруг и прекратилась. Во всяком случае, генерал Калистратов перестал названивать ему каждую неделю и справляться о здоровье «нашего подопечного». А если это так, если ветер в Москве действительно задул в прежнем направлении, то смерть от случайной пули некоего Владислава Игнатова, участника бузы заключенных, вообще снимет с него, Беспалого, всякую ответственность. Поди докажи, что ему было известно, кто скрывался под личиной грабителя-рецидивиста, осужденного на десять лет строгого режим…

Беспалый последний раз взглянул на знакомое лицо на фотографии и передал тонкую картонку старшему лейтенанту Голубку со словами:

– Кстати, о стрельбе. Если буза не прекратится к утру, вот этого… снимешь. Ясно?

Голубок перевел взгляд на фотографию. На него смотрел один из семерых «чокнутых», доставленных на зону зимой. Иностранец.

– Его-то зачем? – невольно вырвалось у Голубка.

– Разговорчики! – повысил голос Беспалый. – Запомнил клиента? Лады.

Подполковник Беспалый проводил старлея взглядом до двери и, как только Голубок покинул кабинет, потянулся за телефонной трубкой.

Нарушать приказы Голубок не умел. Можно бегать за бабами, пьянствовать, заниматься чем угодно, но нельзя бойкотировать барскую волю. Иностранца надо подстрелить. После того как баррикады перекрыли почти всю зону, убийство заключенного можно будет списать на суматоху и беспорядочную стрельбу.

Голубок достал свою снайперскую винтовку SSG-69 – красивую австрийскую игрушку. Из того множества стрелкового оружия, с которым ему приходилось иметь дело, она, пожалуй, была самой лучшей. В ней было все изящно, от мягкого спуска с предупреждением, до мощного оптического прицела. Но главным достоянием модели он считал удобную форму. Винтовку приятно было держать в руках, точно так же как красивую женщину в медленном танце.