Эрл Гарднер - Дело бывшей натурщицы

— Я бы обозначил момент наступления смерти между семью сорока и восемью двадцатью вечера тринадцатого.

— Вы установили причину смерти?

— Да, сэр. Три пулевых ранения. Одно из них оказалось роковым. Два других тоже были почти смертельными. Пулевое ранение, которое, я полагаю, было первым, поразило позвоночник на уровне четвертого позвонка. Вторая пуля, которая, как я считаю, вызвала немедленную смерть, поразила восходящую часть дуги аорты. И еще одна вошла в легкие. Стреляли в спину.

— Вы извлекли какую-нибудь пулю?

— Я извлек все три.

— И что с ними сделали?

— Я сдал их на экспертизу в отдел баллистики.

— Перекрестный допрос.

— Rigor mortis не всегда происходит одинаково, не так ли?

— Да.

— Из военной медицины известны случаи, когда в обстановке крайнего возбуждения и жары погибали целые отряды; и rigor mortis наступало тогда почти немедленно, верно?

— Полагаю, что это так. Сам я не являлся свидетелем подобных фактов, но это известный в медицине пример.

— И напротив, известны случаи, когда rigor mortis происходит очень медленно?

— Да, сэр.

— Оно начинается с окоченения челюстей и шейных мускулов и потом постепенно распространяется по всему телу?

— Да, сэр.

— А когда наступает так называемое разрешение rigor mortis, то все происходит таким же путем?

— Да, сэр.

— Теперь поговорим о трупных пятнах. Они тоже появляются в разное время с момента наступления смерти, не так ли?

— М-м, да.

— После остановки сердца неподвижная кровь стекает в относительно ниже расположенные части трупа?

— Да, верно.

— Переполненные капилляры и венозные сосуды начинают просвечивать через кожу в виде пятен синюшно-багрового цвета?

— Да, сэр.

— Этот процесс всегда протекает одинаково?

— Да, сэр.

— И если тело лежит неподвижно, то никаких изменений не происходит?

— Верно.

— Значит, эксперт, производящий вскрытие, может сказать очень приблизительно, в котором часу наступила смерть?

— Я бы согласился с этим, да.

— И rigor mortis настолько непостоянно, что вы можете сказать лишь приблизительно, когда наступила смерть?

— Да.

— Теперь о температуре трупа, доктор. Что вы можете сказать по этому поводу?

— Тело остывает постепенно и с одинаковой скоростью.

— Однако температура окружающей среды тоже принимается в расчет?

— Да, сэр.

— А температура тела в момент наступления смерти?

— В подобных случаях мы исходим из того, что температура бывает нормальной.

— Но вы не уверены в том, что температура действительно нормальная? Это всего лишь допущение?

— Да.

— Остывание тела зависит и от одежды, не так ли?

— Да, в очень большой степени.

— Вы не знали, какая температура была в комнате, в которой находился труп, пока его не переместила полиция?

— Там было семьдесят два градуса по Фаренгейту.

— Вы были в комнате?

— Да.

— И что делали?

— Я пытался определить момент наступления смерти методом Лашбау, то есть по скорости остывания трупа. Этот метод дает возможность определить точность момента наступления смерти в пределах тридцати — сорока минут. Применив этот так называемый метод посмертных температур, я получил результат, который не расходился с другими, полученными на основе различных физических данных.

— Вы считаете, что самое раннее наступление смерти — это семь сорок?

— Согласно этому методу, да.

— А самое позднее — восемь двадцать?

— Да.

— Могла смерть наступить в семь тридцать девять?

— Ну, это своего рода увертка, уход от сути вопроса.

— Так это могло быть в семь тридцать девять?

— Возможно.

— А в семь тридцать восемь?

— Хорошо, я скажу так, мистер Мейсон. Согласно упомянутому методу, эти временные пределы являются крайними, и наиболее вероятное наступление смерти — в середине этого периода.

— Это все, — сказал в заключение Мейсон.

— Вызывается Матильда Пендер, — продолжал Декстер.

Матильда Пендер, довольно приятная женщина лет тридцати, приняла присягу и показала, что она является кассиром на автовокзале и что она видела Максин Линдсей вечером тринадцатого. Она обратила внимание на девушку главным образом потому, что она, казалось, была в смятении.

— В какое время вы ее видели? — спросил Декстер.

— Приблизительно между восемью и восемью двадцатью.

— Что она делала?

— Стояла около телефонной будки.

— А раньше вы ее видели?

— Нет, сэр.

— Перекрестный допрос, — объявил Декстер.

— Могла ли обвиняемая прийти до восьми часов, то есть до того, как вы обратили на нее внимание? — спросил Мейсон.

— Не думаю. Я обратила на нее внимание, потому что она нервничала.

— Вот именно. Если бы она не нервничала, вы бы и не заметили ее? Другими словами, именно нервозность отличала ее от сотен других людей, которые бывают на автовокзале в течение дня?

— Да, я заметила ее потому, что она нервничала.

— Я спрашиваю вас: по этой причине вы заметили ее?

— Я уже сказала вам, да.

— И если бы она не нервничала, вы бы не заметили ее?

— Нет.

— Тогда, если бы она пришла раньше восьми часов, но не нервничала, то вы бы не заметили ее?

— Думаю, что нет.

— С шести до восьми двадцати?

— Да.

— И даже если бы она нервничала, вы могли бы заметить ее не сразу, да?

— Думаю, что да.

— То есть сейчас вы полагаете, что она могла пробыть довольно долго, прежде чем вы заметили ее, даже несмотря на нервозность?

— Я не думаю, что она пришла намного раньше восьми часов.

— Но она могла прийти до восьми часов, — настаивал Мейсон, — потому что, когда вы увидели ее, она была у телефонной будки в состоянии крайней нервозности. Вы не видели, когда она пришла?

— Нет.

— Значит, она пришла еще до того, как вы ее заметили?

— Да.

— И вы не знаете когда?

— Нет.

— Тогда, если то, что заставило ее нервничать, произошло в восемь часов, то именно поэтому вы заметили ее?

— Я заметила ее потому, что она околачивалась у телефонной будки и нервничала.

— Совершенно верно. Значит, то, о чем вы свидетельствуете, следующее: в восемь часов эта женщина стала заметно нервничать, и поэтому вы обратили на нее внимание?

— Да.

— Итак, эта нервозность, конечно, могла быть вызвана каким-то телефонным разговором, каким-то сообщением, полученным по телефону?

— Она могла быть результатом чего угодно. Я не пытаюсь определить, что было причиной нервозности этой женщины, а просто констатирую, что она нервничала.

— И именно поэтому вы обратили на нее внимание?

— Да.

— Это все, — завершил Мейсон.

— Вызывается Александр Редфилд, — объявил Декстер.

— Я заранее предупреждаю, — сказал Мейсон, — что намерен подвергнуть перекрестному допросу мистера Редфилда, известного эксперта по баллистике и огнестрельному оружию. Я делаю эту оговорку только для того, чтобы сэкономить время на прямом допросе, и подтверждаю свое желание провести перекрестный.