Эрл Гарднер - Дело разведенной кокетки

— Потому что было не так. Это еще один ваш обман.

— Вам лучше воздержаться от обвинений, господин сержант, — предостерег Мейсон. — В этом зале находится шестеро свидетелей достойных доверия, которые могут подтвердить то, что случилось в мотеле «Слипвел». Вы видите на второй фотографии что-то, что показывало бы на то, что она фальшивая?

— Я не разбираюсь в фотографиях так хорошо, чтобы можно было что-нибудь сказать, — ответил Холкомб.

— Ну, тогда почему вы говорите, что она фальшивая?

— Потому что так не было.

— Было именно так, — сказал Мейсон. — А сейчас я хотел бы вам напомнить, сержант, что вы даете показания под присягой. Когда вы приехали к этому домику, вас окружили фоторепортеры и стали делать снимки, так было?

— Я уже говорил вам, что так.

— Вы помните о присяге, сержант. Не случилось ли так, что вспышки ослепили вас и вы не видели ясно в темноте того, что происходило рядом с машиной?

— Говорю вам что я не смотрел по сторонам. Я смотрел на тот домик, потому что дверь как раз открылась и этот бегущий человек вышел, — нескладно выговорил Холкомб.

— Закрывая лицо шляпой?

— Да.

— Вы не могли видеть его лицо?

— Я…

— Вы видели его лицо, или нет? — настаивал Мейсон.

— Нет, я не видел его лица.

— Тогда, как вы могли знать, что это был я?

— Я думал… Он двигался, как вы… Я получил сведения, что Перри Мейсон скрывается в этом доме и…

— Вот именно, — перебил его Мейсон. — Вы ожидали, что я выбегу. Поэтому, когда этот кто-то выбежал и повел себя так, как по вашему мнению должен был вести себя я…

— Высокий Суд, вношу протест, — перебил Гамильтон Бергер. — Замечание защитника не существенно, не имеет ни чего общего с делом. Допрос свидетеля ведется неправильно.

— Ну, ну, послушаем, кто теперь вносит протесты! — усмехнулся Мейсон.

— Я думаю, что фотографии говорят сами за себя, — заметил судья Осборн.

— Разрешите, — сказал Бергер. — Я хотел бы обратить внимание Суда на то, что это явно нечестное использование свидетеля. Это еще один обман, типичный для защиты. Это…

— Конечно, это обман. Но, такого рода обман не смутит честного свидетеля. Откровенно говоря, глаза сержанта Холкомба были ослеплены вспышками ламп так, как я этого ожидал. Однако, он не является достаточно откровенным или честным, чтобы признать это. А так как он сидит здесь, на скамье свидетелей и дает показания под присягой, то он либо должен говорить правду, либо быть обвиненным в нарушении присяги. Здесь шесть свидетелей, которые делали эти снимки и готовы их опознать. Я хочу, чтобы сержант Холкомб здесь, сейчас, при перекрестном допросе, сказал был ли я тем человеком, выбегающем из домика, либо тем человеком, который стоял с левой стороны, на расстоянии четырех шагов от него с фотоаппаратом, направленным в его сторону, и делал снимки. Что вы скажете, господин сержант?

На лице Холкомба появилась озадаченность.

— Высокий Суд, — сказал Бергер. — Это нечестный вопрос. Это…

— Отклоняю протест, — рявкнул судья Осборн. — Пусть свидетель ответит на вопрос.

— Что вы скажете, сержант? — спросил Мейсон, весело улыбаясь смутившемуся полицейскому. — И помните, что фотографы и фотографии сделанные ими, могут быть использованы против фальшивых показаний.

— Не знаю, — пробормотал сержант Холкомб.

— Благодарю, сержант, этого достаточно. Господин окружной прокурор, вы сказали, что другим свидетелем будет мистер Гоушен. Вызовите его. Послушаем, что скажет мистер Гоушен.

Гамильтон Бергер обратился к судье:

— Высокий Суд, мне не нравятся эти личные выпады…

— Защитник напоминает только о вашем обещании, — сказал судья Осборн, сдерживая смех. — Я должен признать, что он ведет себя более драматично, чем этого требует ситуация, но… прошу вызвать свидетеля, мистер Бергер.

— Я хотел бы попросить высокий суд сделать пятиминутный перерыв, — сказал Гамильтон Бергер. — Я должен посоветоваться с коллегами. Эта ситуация застала меня врасплох.

— Высокий Суд, прошу принять во внимание, что обвинитель много раз обещал вызвать свидетеля Гоушена. Я хочу, чтобы свидетель был вызван сейчас же, до того как его научат, что он должен говорить, — отпарировал Мейсон.

— Я чувствую себя оскорбленным высказыванием защитника, — сказал Бергер. — У меня нет намерения учить свидетеля. Ему этого не нужно.

— Ну, тогда вызовите его, — бросил вызов Мейсон.

— Я просил пятиминутный перерыв.

— Я возражаю, — сказал Мейсон.

— Суд отклоняет просьбу, — распорядился судья Осборн. — Суд не видит повода для объявления сейчас перерыва.

— Очень хорошо. Тогда сейчас выйдет свидетель Роско Р. Хансон.

— Мне казалось, что сейчас должен был давать показания Гоушен, — сказал Мейсон.

— Я не обязан слушать ни ваших, ни чьих-либо указаний в этом деле. Я могу его вести так, как мне нравится! — крикнул Бергер.

— Недавно господин окружной прокурор бросал вызов в мой адрес. Теперь я бросаю вам вызов. Прошу вызвать свидетеля Гоушена сейчас, как вы это обещали, до того, как вы сможете обсудить с ним это положение.

Гамильтон Бергер мрачно сказал:

— Я просил, чтобы сюда пришел мистер Роско Р. Хансон.

Мейсон усмехнулся.

Судья Осборн стиснул губы в узкую, тонкую линию.

Хансон представился как владелец «Рашинг Крик Меркантайл Компани» рассказал о продаже револьвера и описал внешний вид его покупателя. Он показал реестр оружия, а в нем подпись человека, который купил револьвер. Это было то же самое оружие, которое перед этим было записано и принято как вещественное доказательство.

— Вы встречали потом этого человека? — спросил Бергер.

— Да.

— Кто это был?

— Его зовут Артур Колсон. Я встретил его у вас в бюро, утром шестого числа.

— Задавайте вопросы, — рявкнул Бергер.

— У меня нет никаких вопросов, — мягко сказал Мейсон. — Может быть вы вызовите сейчас мистера Гоушена?

— Высокий Суд, — обратился Бергер к судье Осборну. — Это возмутительно, защита постоянно терзает меня.

— Вы сами это вызвали, — ответил судья Осборн.

— Тем не менее, я чувствую, что такое поведение не правильно, — обратил внимание Бергер.

— Неправильно, — согласился судья. — Однако я могу сказать вам, господин прокурор, следующее: вы можете крутить, если хотите. У вас полное право вести дело так, как считаете необходимым. Но, когда дело дойдет до определения намерений, ваше доказательство будет представлено на рассмотрение Суда. Я понял так, что дело тут идет об опознании обвиняемой свидетелем Гоушеном. И это в деле очень важно.

— Да, Высокий Суд.

— Вы обещали, больше того, говорили, смею даже сказать — похвалялись, что вызовите этого свидетеля, чтобы он доказал некое утверждение, которое вы высказали в речи в самом начале заседания. Я скажу вам откровенно, что думаю, но вы сами это вызвали. Я не вчера родился и знаю, что если вы будете тянуть и вертеть до того момента, когда Суд огласит перерыв, то значит в этом деле есть какая-то ваша цель. Суд считает, что такая тактика сильно ослабляет ценность показаний свидетеля Гоушена. Я говорю то, что думаю. Это не Суд Присяжных, а только предварительное слушание. Это дело полностью зависит от Суда, и Суд так к нему и относится. А теперь прошу вести слушание.