Эрл Гарднер - Дело о бархатных коготках

— Не надо комментариев, — поморщился Хоффман. — Ваши слова, кажется, могут объяснить ту фразу, которые вы произнесли, когда впервые услышали об убийстве…

— Прошу вас, господин сержант, не возвращаться к этому, — перебил его Гриффин, подняв руки вверх. — Если даже я и сказал так, то в совершенно пьяном виде. Я не помню тех своих слов и совершенно так не думаю.

— Может быть, вы так и не думаете, — вмешался Мейсон, — но вам отлично удалось…

Сержант Хоффман резко повернулся к адвокату.

— Хватит, мистер Мейсон! Я веду следствие, а вы здесь только зритель. Или вы будете сидеть тихо, или убирайтесь отсюда прочь!

— Вы не напугаете меня, господин сержант, — спокойно сказал Мейсон. — Это дом Евы Белтер, а я ее адвокат. Я выслушиваю ответы, по меньшей мере, пачкающие ее репутацию, и заверяю вас, что сделаю все, чтобы эти высказывания были либо подтверждены, либо взяты обратно.

Терпеливое выражение исчезло с лица Хоффмана. Он посмотрел на Мейсона взглядом, не сулящим адвокату ничего хорошего.

— Согласен, — сказал он. — Вы можете защищать свои права и интересы вашей клиентки. Но что-то мне подсказывает, что скоро вам самому многое придется объяснять, мистер Мейсон. Чертовски странно, что полиция приезжает на место преступления и застает вас болтающим с женой убитого. И еще более странно, что женщина, которая находит мертвого мужа, бежит и в первую очередь звонит адвокату, а потом уж думает о чем-то еще.

— Во-первых, она не находила убитого мужа, а всего лишь слышала выстрел, — гневно ответил Мейсон. — А во-вторых, вы отлично знаете, что я друг миссис Белтер.

— Так действительно могло бы показаться на первый взгляд, — сухо заметил сержант.

Мейсон широко расставил ноги и расправил плечи.

— Давайте объяснимся откровенно, господин сержант, — сказал Мейсон. — Я представляю интересы Евы Белтер и не вижу повода для того, для того чтобы швырять в нее грязью. Мертвый Джордж Белтер не стоит для нее ломанного цента. Зато представляет кучу денег для мистера Гриффина, который беззаботно появляется здесь с алиби, не выдерживающим никакой критики, и начинает обвинять мою клиентку.

Гриффин резко встал. Мейсон, не обращая на возмущение молодого человека никакого внимания, продолжал говорить сержанту Хоффману:

— Ведь вы не можете обвинять женщину на основании сплетен. Есть еще суд присяжных, который никого не может приговорить без несомненных доказательств вины.

Сержант изучающе посмотрел на Мейсона.

— И вы ищете теперь эти доказательства, мистер Мейсон?

Мейсон показал пальцем на Гриффина.

— На всякий случай, чтобы вы не болтали слишком много, молодой человек, не думайте, что я упущу выгоды из предъявления этого завещания на суде, если моя клиентка вдруг окажется перед присяжными.

— Вы хотите сказать, что считаете его виновным в убийстве? — уточнил сержант Хоффман.

— Я не детектив, господин сержант, я адвокат. Я знаю только, что суд присяжных не может никого осудить до тех пор, пока имеются какие-либо обоснованные сомнения. И если вы начнете стряпать обвинение против моей клиентки, то помните, что вот, — он указал на Карла Гриффина, — мое обоснованное сомнение.

Хоффман покивал головой.

— Я ожидал чего-то подобного, — сказал он. — Я не должен был вообще впускать вас в эту комнату. А теперь убирайтесь!

— Именно это я и намереваюсь сделать, — ответил Мейсон.

Было уже три часа утра, когда Мейсон позвонил по домашнему телефону Пола Дрейка.

— Пол, у меня есть для тебя работка. Очень срочное дело. У тебя есть свободные люди?

— Господи, ни днем ни днем, ни ночью от тебя нет покоя! — проворчал Дрейк заспанным голосом. — Что там еще?

— Слушай, Пол, проснись и вылезай из постели. Нужно действовать быстро. Ты должен опередить полицию.

— Как, черт возьми, я могу опередить полицию?

— Можешь, потому что я случайно знаю, что у тебя есть доступ к некоторым документам. Ты представлял когда-то Общество Охраны Торговцев, которое собирает копии всех реестров проданного в городе огнестрельного оружия. Меня интересует кольт, восьмерка, номер сто двадцать семь триста тридцать семь. Полиция возьмется за это обычным порядком, вместе с отпечатками пальцев. Пройдет полдня, прежде чем они чего-нибудь раскопают. Они, безусловно, понимают, что это важно, но вряд ли будут особо спешить. Я должен иметь эти данные до того, как до них доберется полиция.

— Почему ты интересуешься этим револьвером?

— Муж мой клиентки получил пулю из этого пистолета прямо в сердце, — сообщил Мейсон.

Дрейк присвистнул.

— Это имеет какую-нибудь связь с делом, которым ты занимаешься?

— Не думаю, но полиция может так предполагать. Мне нужно иметь аргументы для защиты клиентки, и я должен их иметь своевременно.

— О'кей. Где тебя ловить?

— Нигде. Я сам тебе позвоню.

— Когда?

— Через час.

— Через час я еще ничего не буду знать, — запротестовал Дрейк. — Это физически невозможно.

— А ты постарайся, пожалуйста, Пол. Мне это очень важно, — Мейсон сделал ударение на слове «очень». — Я позвоню, так или иначе. До свидания.

Мейсон положил трубку, после чего набрал домашний номер Деллы Стрит и почти тотчас же услышал в трубке «алло».

— Говорит Перри Мейсон. Проснись, Делла, и промой глаза. Нас ждет работа.

— Который час? — спросила она.

— Около трех, может быть четверть четвертого.

— Хорошо. Что я должна делать?

— Ты уже проснулась?

— Конечно, проснулась. Не думаешь же ты, что я хожу и говорю во сне.

— Не время шутить, Делла, дело серьезное. Набрось на себя что-нибудь и приезжай тотчас же в контору. Я закажу такси, оно будет ждать внизу раньше, чем ты успеешь одеться.

— Я уже одеваюсь. Мне одеться как следует или просто набросить на себя что-нибудь?

— Оденься нормально, только не трать на это слишком много времени.

— Понятно, — сказала она и положила трубку.

Заказав такси. Мейсон вышел из ночного магазинчика, откуда звонил, сел в машину и быстро поехал в свой офис.

Войдя в кабинет, он зажег свет, опустил шторы и стал расхаживать по комнате. Он ходил вперед и назад, слегка наклонившись, заложив руки за спину. Его движения слегка напоминали поведение тигра в клетке. Окажись в кабинете сторонний наблюдатель, он бы понял, что адвокату не терпится что-то предпринять, но он сдерживает себя. У Мейсона в эти мгновения было что-то общее с боксером, которого загнали в угол, и который, несмотря на ярость и боль, внимательно следит, чтобы не сделать ни одного неверного шага.

В дверях заскрежетал ключ. Через минуту на пороге появилась Делла Стрит.

— Привет, шеф. Тебе что дополнительно платят за сверхурочные?

Он жестом показал, чтобы она заходила и присаживалась.