Эрл Гарднер - Дело о светящихся пальцах

— Знаете, не он оплачивал ваш гонорар. Это я вам плачу.

— Натан Бейн стоял рядом с вами, когда вы разговаривали со мной по телефону?

— Да.

— И в это время я как раз говорил, что это обойдется ему в пятьсот долларов?

— Да, именно так.

Мейсон; не говоря ни слова, протянул руку.

Она нерешительно застыла, пауза затягивалась, затем с неохотой открыла сумочку, вынула две стодолларовые бумажки и буквально швырнула их через стол.

Адвокат подобрал их, свернул, положил в карман и не прощаясь вышел из комнаты. Вслед ему раздался грохот захлопываемой двери и резкий, как удар хлыста, звук задвигаемого засова. Мейсон прошел по коридору, подождал немного и затем негромко постучал в дверь соседней квартиры 2-Б. Дверь медленно открылась, показалась узкая полоска света, и Мейсон заметил движение тени, как будто кто-то притаился и внимательно прислушивался. Мейсон снова постучал, едва слышно, кончиками пальцев по косяку двери. Тень в прихожей приблизилась, дверь открылась, и он даже не услышал, как был отодвинут засов. На пороге стояла, словно кадр из фильма, молодая женщина в полупрозрачном пеньюаре. Комнатный свет резко очерчивал точеную фигуру незнакомки.

— О! — вскрикнула она, в ее голосе смешались удивление и испуг, и она поспешила захлопнуть дверь.

Мейсон плечом не дал ей сделать это.

— Учтите, я закричу, — предупредила она.

— Это вам ни к чему.

— И это тоже вам ни к чему, — сердито возразила она.

— Давайте не будем ссориться, — примирительно заметил Мейсон, — я хотел бы переговорить о женщине, она только что здесь была, о той, что из квартиры 2-А.

— Я ничего о ней не знаю, я лишь видела сегодня вечером молодую женщину с парой чемоданов. Я с ней не знакома.

— Могли бы придумать что-нибудь получше. Ладно, поговорим о Натане Бейне. Эта фамилия о чем-то вам говорить?

— Конечно нет.

— Его вы, значит, тоже не знаете, — сообщил Мейсон. — Так вот, Натан Бейн немного задерживается с приездом в Новый Орлеан. Теперь, если вы хотели бы…

— Вы что, стараетесь меня запугать? — Она насмешливо вскинула подбородок.

— Просто планы Натана Бейна очень скоро изменятся.

— Не знаю никакого Натана Брейма…

— Бейн, — поправил адвокат.

— Хорошо, Бейн, или Брейм, или как пожелаете величать его. Я не знаю его и…

— Никогда с ним не встречались?

— Конечно нет. Слушайте, если вы не уберетесь, я начну звать полицию.

Она подождала несколько секунд и двинулась к окну, выходящему во внутренний дворик.

— А что, у вас нет телефона? — спросил Мейсон.

— Мне он не нужен. Я покажу вам, как быстро полиция…

Мейсон подождал, когда она уже была почти у окна, и не торопясь произнес:

— Смерть Элизабет Бейн, видимо, задержит…

— Что вы там мелете? — В смятении она остановилась.

— Тогда я извещаю вас о смерти Элизабет Бейн. Она повернулась к нему, выпрямилась и, словно безмолвная статуя, не отрывая взгляда, смотрела на него.

— Что вы городите? — повторила она.

— Хочу сообщить вам некоторую информацию, имеющую для вас явную ценность.

— Кто эта Элизабет Бейн? — Она взяла себя в руки.

— Она жена Натана Бейна или, скорее, была его женой.

— Может быть, вы все-таки представитесь?

— Моя фамилия — Мейсон.

— И вы некоторым образом связаны с полицией?

— Нет, я адвокат.

— А почему вы появляетесь здесь и рассказываете мне все это, мистер Мейсон?

— Потому, — ответил он, — что я хотел бы выяснить, знали ли вы уже о смерти миссис Бейн?

— Мистер Мейсон, вы определенно с кем-то меня спутали.

Она направилась к большому, покрытому шерстяной тканью креслу, оперлась рукой на спинку, не заботясь запахнуть пеньюар.

— Как это случилось, эта смерть миссис Брейм?

— Назвать Бейна Бреймом один раз — это была удачная находка, — усмехнулся Мейсон. — Второй раз — уже избито. Ее отравили.

— О Боже мой! — вскрикнула она, и ее ноги, подкосившись, уперлись в кресло. — Вы сказали, она… ее отравили?

— Да.

— Это были… снотворные таблетки… самоубийство?

— Нет.

— О!

— Однако, — продолжил Мейсон, повернувшись к двери, — поскольку вы не знакомы с четой Бейн, все это не представляет для вас никакого интереса.

— Подождите, — резко остановила она его. Мейсон помолчал.

— Кто дал ей… как это случилось?

— О, вам-то что за дело? Вы их не знаете, помните, что вы сказали?

— Я… я просто… ладно, ваша взяла. Что вы хотите? Что вам нужно? Что вам угодно?

— Выглядите вы вполне взрослой, — заметил адвокат. — Я подумал, может быть, вы и действовать будете по-взрослому?

— Что вам угодно?

— Информацию.

— Какую информацию?

— Всю, что у вас имеется.

— Предположим, что я не дам.

— Это ваше право.

— А вы адвокат?

Мейсон кивнул утвердительно.

— О’кей, присаживайтесь, — пригласила она. — Я угощу вас виски.

Мейсон уселся в кресло. Она прошла к шкафу, открыла его и взяла бутылку виски, щедро наполнила два стакана, плеснула содовой и сказала:

— Надеюсь, вам нравится виски с содовой. Другого у меня нет.

— То, что нужно, — сказал адвокат.

Она передала ему стакан, села на стул, пеньюар мягко очертил фигуру, которая на конкурсе красоты несомненно выиграла бы первую премию.

— Чем быстрее вы начнете, — начал Мейсон, поглаживая стакан, — тем быстрее все это закончится.

— Хорошо, — ответила она. — Скрывать мне нечего. Я знаю Натана Бейна.

Мейсон сделал глоток.

— Познакомилась я с ним на одной конференции полгода назад, — она осторожно подбирала слова. — На конференции кинопродюсеров. У него были хорошие манеры, и денег он не считал.

— А вы такого и искали? — спросил в лоб адвокат.

— Хорошо, — она кашлянула, — считайте, что я вам и это сказала.

Девушка отпила два больших глотка, посмотрела ему в глаза и продолжила:

— Вы только не думайте, что я только и делаю, что гоняюсь за толстосумами. Во взрослую жизнь я вступила доверчивой дурочкой и верила всему, что мне говорили. Главное, мне всегда нравились солидные, уверенные в себе мужчины с хорошими манерами. Несколько раз я ошибалась, и поверьте, такие ошибки женщины переносят гораздо тяжелее, чем вы, мужчины. С семнадцати лет я сама зарабатывала себе на жизнь, работала много и честно, и все верила, что придет он, настоящий, оценит и полюбит меня. И ничего от своей самостоятельности я не выиграла. А потом поумнела. Поумнела, когда увидела, как живут некоторые другие девушки. Я работала за гроши, а они раскатывали в шикарных лимузинах с шоферами, закутанные в дорогие меха, беззаботные и выхоленные, а с ними богатые олухи, которые потеряли счет своим долларам. Но главное, эти олухи действительно думают, что мы к ним липнем, как на сахар, а на самом деле они липнут к нам, потому что они всего лишь прокисший соус. Мейсон широко улыбнулся и сказал: