Найо Марш - Старые девы в опасности. Снести ему голову!

— Вы, чудище несусветное, — бросил он, — прикройтесь.

— Я хочу сделать заявление. Я пал жертвой доктора Баради. Я прошу меня защитить.

Баради открыл глаза и вытер кровь с усов.

— Предъявите документы, — часто моргая, обратился он к Аллейну.

— Аллейн, старший инспектор-детектив, уголовный розыск Скотленд-Ярда. Здесь по заданию Сюрте. Мое удостоверение в кармане пальто, а пальто находится в комнате Херрингтона.

Баради, с усилием повернув шею, воззрился на Аннабеллу.

— Вы знали об этом? — грозно спросил он.

— Да, милый.

— Ах вы, маленькая…

— Что это значит в переводе с арабского, милый?

— Через минуту здесь будет комиссар полиции, — сказал Аллейн, — вас арестуют и предъявят официальное обвинение. Не стану утверждать, что горю желанием предупредить вас, но привычка сильнее нас. Все, что вы скажете…

Баради и Аннабелла не обращали на него ни малейшего внимания.

— Почему вы не сказали мне, кто он? — спросил Баради. — Почему?!

— Он просил этого не делать. Что-то в нем есть такое… Впрочем, я не знала, что он придет сегодня. Думала, что он больше вообще не вернется.

— Лжете!

— Как вам будет угодно, сокровище мое.

— …может быть использовано против вас.

— Меня вы ни в чем не можете обвинить, — заявил Карбэри Гленд. — Я художник. Я привык к марихуане, потому и приехал во Францию. Я ни в чем не замешан. Если бы я не курил сегодня, то как следует отдубасил бы вас.

— Чушь, — отозвался Аллейн.

— Я желаю сделать заявление, — сказал Оберон. Завернувшись в пурпурный атлас, он уселся на диване.

— Не переговорить ли нам наедине, мистер Аллейн, — вмешался Баради.

— Всему свое время.

— Гарбель! — возопил Баради.

— Родди, дорогой, я обязана отвечать ему?

— Как хотите, кузина Пенелопа.

— Кузина! — вскрикнул мистер Оберон.

— Кузиной мне приходится его жена. Я говорила вам об этой родственной связи, — напомнила мисс Гарбель. — Я хотела бы подчеркнуть, что если бы не все эти девушки и Джинни…

— Господи, — воскликнул Карбэри Гленд, — где Джинни и Робин?

— Джинни! — подхватил Оберон. — Где Джинни?

— Надеюсь, — сказала мисс Гарбель, — «там, куда вам, недостойным, нет хода», — взглянув на Аллейна, процитировала она Шекспира.

— И очень кстати, — пробормотал Аллейн, кланяясь. Он сел за стол мистера Оберона и подвинул к нему листок бумаги.

— Эта женщина, — обратился Баради к Аллейну, — не в своем уме. Заявляю со всей ответственностью. Как врач, я долго наблюдал ее и уверен, она не способна отличить факт от вымысла. Если ваше абсурдное поведение основано на ее словах…

— Что, как вам известно, вовсе не так.

— Я египетский подданный. Я обладаю привилегиями и предупреждаю, что, если вы меня арестуете, вас ждет международный скандал.

— Мой дорогой старший инспектор, — сказал мсье Дюпон, входя в комнату, — умоляю простить меня, я немножко задержался.

— Напротив, мой дорогой комиссар, вы, как никогда, вовремя.

Они пожали друг другу руки. Дюпон был облачен в великолепную форму, сверкавшую кожей и металлом: перчатки, переплетение ремней, полицейский жезл. В дверях показались три младших офицера.

— А-а, вот они, наши подопечные, — протянул Дюпон, поглаживая усики и оглядывая комнату. — В чем вы их обвиняете?

— На данный момент в преступном сговоре.

— Я британский подданный. В Королевском суде я предлагаю свои услуги в качестве свидетеля и обвиняю доктора Али Баради в убийстве.

Баради повернулся к своему бывшему партнеру и разразился потоком арабских ругательств, хотя и непонятных, но звучавших крайне неприятно.

— Мы выслушаем все заявления в свое время, — сказал Дюпон. — А пока, дамы и господа, вам предлагается в сопровождении офицеров проследовать в комиссариат полиции города Роквилла, где вам предъявят официальное обвинение. — Он кивнул своим людям, и те выступили вперед, звеня наручниками.

Аннабелла Уэллс эффектным жестом подобрала подол и откинула назад волосы.

— Мсье комиссар, — обратилась она по-французски к Дюпону, — вы узнаете меня?

— Несомненно, мадам. Вы актриса Аннабелла Уэллс.

— Мсье, вы цивилизованный человек и не можете не понимать, что я нахожусь в некотором затруднении.

— Не нужно быть цивилизованным человеком, чтобы понять ваши затруднения, мадам. Достаточно быть просто неотесанным полицейским, — усмехнулся Дюпон. — Если мадам соблаговолит несколько дополнить свой туалет — например, костюмом для прогулок, — я буду рад предложить вам услуги нашей служащей. Она ожидает за дверью.

Аннабелла несколько секунд разглядывала комиссара, словно размышляя, а потом обернулась к Аллейну.

— Что вы собираетесь со мной сделать? — спросила она. — Вы все-таки заманили меня в ловушку, да? Какой же я была дурой! Вчера мне надо было догадаться. А я хранила вам верность! И не сказала им, кто вы такой. Господи, какой же я была дурой!

— Возможно, это единственная разумная вещь, которую вы сделали с тех пор, как приехали сюда. Так что не жалейте…

— Мне померещилось или же я все-таки верно уловила: вы намерены дать мне шанс?

— Дайте шанс самой себе!

— А, — произнесла она, качая головой, — то-то все удивятся, да?

Она усмехнулась Аллейну и направилась к двери, где в ожидании стоял Рауль, с детским восторгом взиравший на известную актрису. Босоножки он сбросил, в трусах и с медальоном с изображением святого Кристофа он выглядел как юный языческий бог.

— Экий красавец! — сказала Аннабелла. — Не правда ли?

— Мадам? — недоуменно переспросил Рауль.

— Вы просто красавец! — повторила по-французски Аннабелла.

— Мадам!

Она спросила, сколько ему лет и много ли он видел фильмов с ее участием. Рауль ответил, что видел все фильмы.

— Значит, вы обожаете кино?

— Мадам, — сказал Рауль, — я обожаю… вас!

— Когда меня выпустят из тюряги, непременно пришлю вам свою фотографию, — пообещала актриса.

Сквозь остатки косметики проступили былое величие и красота. Аннабелла эффектно покидала место действия.

— Ах, мсье, — сокрушенно произнес Рауль. — Какая трагедия! И все-таки искусство превыше всего, а она прежде всего актриса.

Его слова были оставлены без комментариев. Было слышно, как в коридоре Аннабелла вступила в беседу со служащей полиции.

— Мой дорогой Дюпон, — пробормотал Аллейн, — возможно ли в отношении этой женщины не предпринимать меру пресечения в виде ареста? Уверен, от нее будет больше пользы в качестве свидетеля. Разумеется, держите ее под наблюдением, но… по крайней мере, пока…

— Ну, конечно, мой дорогой Аллейн, — отозвался мсье Дюпон и, переходя на интимные интонации, как истинный француз, добавил: — Я все понимаю, отлично понимаю.

Аллейн сомневался, правильно ли его понял Дюпон, но счел за благо не уточнять.