Найо Марш - Старые девы в опасности. Снести ему голову!

— Нам нужно многое прояснить, — сказал он. — Не лучше ли сначала удалить арестованных?

Полицейские занялись четырьмя мужчинами. Оберона, все еще завернутого в покрывало, уложили на кровать. Его спутанные волосы прядями свисали на лицо. Над шелковистой, расчесанной надвое бородой алел полуоткрытый рот. Пустым отрешенным взглядом он взирал на Аллейна.

Люди Дюпона подняли Баради с пола и одернули на нем рясу. Ноги у него теперь были развязаны, но на руки надели наручники. Он тоже наблюдал за Аллейном, но мрачно, пристально и задумчиво.

Карбэри Гленд стоял рядом, кусая ногти. Слуга-египтянин глупо улыбался всякому, кто останавливал на нем взгляд. Мисс Гарбель с деловитым видом сидела за столом, напоминая секретаршу, забывшую переодеться после вечернего карнавала.

Дюпон обратился к мужчинам:

— Вас отведут в комиссариат полиции Роквилла. Позже мсье старший инспектор и я проведем допрос. Все ваши вопросы будут рассмотрены. А теперь следуйте за жандармами.

— Рясу, — произнес Оберон. — Я требую рясу.

— Послушайте, Аллейн, — сказал Гленд, — что будет со мной? Говорю вам, от меня нет никакого вреда. Ради бога, велите принести мою одежду.

— Ваша одежда будет послана следом за вами, — сказал Аллейн, — а вы получите то, что заслужили, не больше и не меньше. Из соображения приличий, мой дорогой Дюпон, мистера Оберона, видимо, стоит как-нибудь принарядить.

Дюпон переговорил с одним из своих людей. Тот открыл шкаф и достал белую рясу.

— Пожалуй, — деликатно напомнила о себе мисс Гарбель, — мне пора удалиться. Если, конечно… Я не знаю… — Она перевела вопросительный взгляд с Аллейна на Дюпона.

— Дюпон, это мисс Гарбель, о которой я вам рассказывал.

— Правда? А не достопочтенная Гризел Локк, как я полагал?

— Мисс Локк убита. Ей вонзили нож в сердце вчера на рассвете, в пять часов тридцать восемь минут. Гроб с ее телом находится в комнате с другой стороны центрального прохода. Доктор Баради был столь любезен, что показал мне его.

Баради сжал скованные кандалами руки и яростно ударил ими по коленям. Сталь оцарапала кожу, но доктор, казалось, ничего не почувствовал.

— Убита! — громко простонал Гленд. — Боже, а нам сказали, что она перебрала дури.

— А где же в таком случае… извините, мадемуазель, если я выражусь несколько грубовато… где же третья английская старая дева, мой дорогой старший инспектор? Пресловутая мисс Трубоди?

— От всей души надеюсь, что она поправляется после операции в башенной комнате по другую сторону от центрального прохода.

Баради неуклюже поднялся. Он стоял лицом к большому зеркалу и что-то бормотал. В этот момент послышался тонкий гудок локомотива, а за ним надсадный скрежет поезда. Аллейн поднял руку, и все замерли, глядя в разбитое окно. Аллейн встал рядом с Баради и устремил взгляд в зеркало, расположенное под углом к окну. Баради попытался пошевелиться, но Аллейн положил руку ему на плечо, и тот замер, словно завороженный. В большом зеркале оба увидели отражение движущегося локомотива и вагонов: некоторые из них были освещены, другие погружены во тьму. Поезд остановился, не справившись с подъемом. Освещенное окно последнего вагона оказалось прямо напротив их окна. Они увидели двух мужчин, игравших в карты. Мужчины подняли головы. На их лицах появилось удивленное выражение.

— Смотрите, Баради, — сказал Аллейн. — Смотрите в зеркало. Угол падения всегда равен углу отражения, не так ли? Мы видим их отражение, они видят наше. Они видят вас в белой рясе, видят ваши наручники. Смотрите, Баради!

Аллейн взял со стола нож для разрезания бумаги. Он поднял его левой рукой, словно собираясь ударить Баради.

Мужчины в поезде разволновались. Их отражения в зеркале возбужденно переговаривались и жестикулировали. Затем они внезапно исчезли, и в зеркале осталось лишь отражение стены, разбитого окна и ночного неба.

— Вчера утром, в пять часов тридцать восемь минут, я был там, в поезде, — продолжал Аллейн. — Я видел Гризел Локк, упавшую на занавеску, и, когда штора взметнулась вверх, я разглядел смуглого мужчину с ножом в правой руке. За его плечом виднелось молитвенное колесо, но теперь я знаю, что видел не самого мужчину, но его отражение в зеркале, и знаю, что он стоял там, где вы сейчас стоите, и что этот мужчина левша. Значит, это были вы, Баради.

— Право, мой дорогой Дюпон, — сказал Аллейн немного позже, когда полицейские увели четверых мужчин, а две дамы отправились переодеться, — больше об этом деле сказать нечего. Когда я побывал в этой комнате вчера утром, я понял, что произошло. К полу привинчено огромное зеркало под углом сорок пять градусов к окну. Всякому, кто заглядывает снаружи, оно полностью загораживает правую часть комнаты. Однако я видел человека, без сомнения находившегося в правой части комнаты. Следовательно, я видел отражение в зеркале человека, стоявшего в левой части помещения. Мало того, я видел молитвенное колесо за правым плечом этого человека. Если вы сядете в вагон поезда и посмотрите на это окно, вы увидите молитвенное колесо или скорее, поскольку я выкинул колесо в окно, его след на выцветших обоях как раз слева от зеркала. Значит, убийца должен был быть левшой, а другого левши, кроме Баради, здесь нет. Меня озадачило то обстоятельство, что лицо мужчины было очень плохо освещено, хотя направление света, казалось бы, позволяло разглядеть его получше. Это, разумеется, потому, что у Баради смуглая кожа.

— Все предельно ясно, — отозвался Дюпон, — хотя не будем выносить преждевременный вердикт. Мотивом преступления был, разумеется, страх.

— Страх разоблачения. Мисс Гарбель полагает, что Гризел Локк пришла в ужас, когда в замке появилась ее племянница. Совершенно очевидно, что Джинни Тейлор была уготована главная роль в отвратительном обряде, придуманном Обероном. Позавчера было объявлено, что через два дня Джинни наденет черную рясу. По-видимому, Гризел Локк, будучи наркоманкой и склонная к крайностям, узнав о замыслах Оберона, пришла в бешенство. Какие чувства двигали ею? Раскаяние? Тревога? Стыд?

— Или ревность? — добавил Дюпон. — В конце концов, она лишалась сана хозяйки дома, разве не так?

— Возможно, ею двигали все перечисленные чувства разом. После бессонной ночи или — кто знает? — долгих часов бесплодных увещеваний она пригрозила разоблачить преступный бизнес Оберона, если тот не откажется от Джинни Тейлор. Оберон, не сумев ее разубедить, вызвал Баради. Она стала угрожать им обоим. Ситуация накалилась. Возможно, — или это уж чересчур смелое предположение? — она услышала шум поезда и собиралась крикнуть в окно о безобразиях, творимых нашей парочкой. В Баради вскипела южная кровь, и он схватился за нож, возможно, за один из тех обрядовых ножей, которыми пугают участников церемоний. Гризел Локк упала на занавеску, та резко взлетела вверх. А там, снаружи, стоял поезд, одно из купе в котором было освещено, и на фоне окна стояла фигура человека. Моя фигура.