Агата Кристи - Долгое прощание

Я соглашалась, что в ее рассуждениях немало разумного, но все же не была окончательно убеждена в ее правоте. Действительно, казалось, что ему не хватает уверенности и решительности, чего можно было бы ожидать от «великого преступника». Но, в конце концов, если верить полковнику Райсу, знаменитый Полковник занимался только умственной деятельностью, а у таких людей часто бывает слабая и хрупкая конституция.

– Это говорит в вас дочь профессора, – прервала меня Сюзанна, когда я дошла до этого пункта моих рассуждений. Тем не менее это верно. С другой стороны, быть может, Пагетт только великий визирь, так сказать, могущественного и сильного владыки.

Я подумала минуту, а затем продолжала:

– Мне бы хотелось знать, откуда у сэра Юстуса столько денег?

– Вы снова подозреваете его?

– Я уже говорила вам, что должна подозревать всех. Я, конечно, не очень подозреваю сэра Юстуса, но ведь он как-то связан с Пагеттом, и он владелец Милл-хауза.

– Я много раз слышала, что он добывает деньги каким-то путем, о котором не особенно любит распространяться, – сказала Сюзанна задумчиво. – Но не обязательно же это должно быть связано с преступлением. Может быть, он занимается восстановлением волос или еще чем-нибудь в этом роде.

Я согласилась с ней.

– Я надеюсь, – сказала Сюзанна неуверенно, – что мы идем по ложному пути, подозревая, например, участие Пагетта. Предположите, все-таки, что он абсолютно невиновен.

Я немного подумала, а затем покачала головой, – Нет, я в это не верю.

– Но ведь у него на все есть объяснение.

– Да, конечно, но часто оно бывает не очень убедительным. Например, в ту ночь, когда он пытался выбросить меня за борт «Килморден Кастла». Он говорит, что следил за Рейберном, а Рейберн повернулся и ударил его. Мы же знаем, что это не так.

– Да, – сказала Сюзанна. – Но ведь мы слышали эту историю не от него, а от сэра Юстуса. Вы знаете, что люди всегда перевирают чужие рассказы, передавая их кому-нибудь другому.

Я долго не отвечала.

– Нет, – сказала я наконец. – Я не вижу для него никакого оправдания. Пагетт виновен. Вы же не сможете отбросить, как и многое другое, то, что он собирался выбросить меня за борт? Почему вы так упорно отстаиваете свою новую версию?

– Из-за его лица.

– Его лица, но…

– Да, я знаю, что вы хотите сказать. У него лицо преступника? Вот именно. Не может человек с таким лицом действительно быть преступником. Я не могу поверить в такие шутки природы.

Я не особенно прислушивалась к этим аргументам Сюзанны. Затем мы перешли к нашим ближайшим планам. Мне было ясно, что я должна хотя бы в глазах окружающих создать себе какое-то положение. Я больше не могла избегать объяснений. И кроме того, я могла сильно помочь себе, хотя ни разу не подумала об этом, Мое молчание не имело теперь значения для Гарри Рейберна. Он был официально объявлен «человеком в коричневом костюме», и не по моей вине. Я, пожалуй, могу ему больше помочь, если буду трубить на всех перекрестках о своем враждебном к нему отношении. Полковник и его банда не должны подозревать, что между мной и человеком, которого они сделали козлом отпущения за убийство в Марлоу, существуют другие чувства. Насколько я была в курсе дела, женщина, убитая в Милл-хаузе, была все еще не опознана. Я могла протелеграфировать лорду Несби, что это знаменитая танцовщица Надина, которая так долго восхищала Париж. Мне сначала казалось невероятным, что ее не опознали немедленно, но потом я поняла, что это, пожалуй, естественно. Надина никогда не была в Англин. Она не была известна лондонской аудитории. Фотографии жертвы в Марлоу, помещенные в газете, были так далеки от оригинала, что неудивительно, почему никто не узнал ее. С другой стороны, Надина сохраняла в глубокой тайне свое намерение посетить Англию. На другой день после убийства ее антрепренер получил письмо, якобы написанное танцовщицей, в котором она сообщала, что уезжает в Россию по срочным личным делам и что он может делать с ее контрактом что угодно.

Все это, конечно, я узнала значительно позднее. С полного одобрения Сюзанны я послала длинную телеграмму из Де Ара. Она прибыла в Лондон в весьма важный для «Дейли Баджет» момент (это я тоже узнала потом). Газета очень нуждалась в сенсации. Мое предположение было проверено и признано правильным. И «Дейли Баджет» использовала его максимально.

«Жертва Милл-хауза опознана нашим специальным корреспондентом». «Наш репортер ехал на одном пароходе с убийцей – человеком в коричневом костюме». И т.д. и т.п.

Основные факты были, конечно, сообщены в южноафриканские газеты, но свои собственные статьи я читала значительно позже.

Я получила одобрение и подробные телеграфные инструкции в Булавайо. И стала сотрудником «Дейли Гаджет», а сам лорд Несби персонально поздравил меня. Мне было поручено искать убийцу, Гарри Рейберна. Только я знала, что убийцей был не Гарри Рейберн. Но пусть сейчас все думают, что убийца – он. Сейчас это нужнее.

Мы прибыли в Булавайо в воскресенье утром. Я была разочарована. Мне не понравилась гостиница, и вообще было очень жарко. Сэр Юстус тоже был в весьма мрачном настроении. Я думаю, что наши деревянные игрушки очень раздражали его, особенно большой жираф. Это было огромное животное с немыслимой шеей, мягкими глазами и весьма оригинальным хвостом. У деревянного жирафа был характер. Эта игрушка была прелестна. Вечно возникал спор, кому она должна принадлежать: мне или Сюзанне. Сюзанна упирала на то, что она старше и замужем, я же ссылалась на то, что первая заметила ее. Вообще я должна сказать, что это отнимает у нас немало времени и сил. Нести 49 деревянных игрушек весьма неудобной формы из очень хрупкого материала – это все-таки немалая проблема. Для этой цели были специально наняты два носильщика. Один из них сразу же уронил несколько восхитительных страусов и отломал им головы. Наученные горьким опытом, мы с Сюзанной забрали у них все, что могли снести. Нам помогал полковник Райс, а большого жирафа я сунула в руку сэру Юстусу.

Даже чопорная мисс Петигрю не избежала общей участи – на ее долю выпали большие гиппопотамы и два черных воина.

У меня создалось впечатление, что я не нравлюсь мисс Петигрю. Быть может, ей казалось, что я отчаянная, дерзкая девчонка. Как бы там ни было, она старалась избегать меня. Но самое смешное заключалось в том, что ее лицо казалось мне знакомым, хотя я не могла понять почему.

Большую часть утра мы отдыхали, а в полдень поехали в Матоппос, чтобы посмотреть могилу Родеза. Мы давно уже собирались проделать это, но в последний момент Юстус переменил свои планы. Он был примерно в таком же настроении, какое у него было в день приезда в Кейптаун, когда он бросил персик об пол и тот расплющился. Он проклинал носильщиков, проклинал за завтраком официанта и всю гостиницу. Он, без сомнения, проклял бы и мисс Петигрю, которая вертелась вокруг него с карандашом и блокнотом, но я думаю, что даже сэр Юстус не рискнул это сделать.