Дональд Уэстлейк - Пожиратель женщин

Пастор обратил свой гнев на него:

– Вы, вы – еретик! И не совестно вам публично обращаться к людям?

– Это вы впадаете в грех, и вы в нем пребываете! Потому что Господь возлюбил нас!

– А где мои чаевые?

Какая-то зеленщица, сторонница унитарной церкви, вмешалась в разгоревшийся спор:

– Полюбуйтесь, куда заводят их сказочки о тройном лике Божьем! Бог есть только один, он – один! И он превратит вас в пыль!

И вдруг священник и сектант объединились против унитаристки:

– Сгинь, безумная! Сгинь, исчадие ада!

Сэм Блюм вернулся в отель в сопровождении своего клиента. Ну а Армитейдж никак не мог взять в толк, как могло произойти, что его простое требование получить свои законные деньги могло вызвать целый теологический диспут. К нему подошла женщина из Армии спасения:

– Брат мой, вспомните о голодных и сирых… Пожертвовать для несчастных – это открыть свое сердце Богу…

Уже не соображая, что он делает, Джон дал два шиллинга активистке, которая его поблагодарила и была такова. Появление полисмена тут же развеяло метафизические тучи, и каждый убрался восвояси. Оставшись один, Армитейдж застыл на тротуаре, вперившись в свою раскрытую ладонь, где уже остался один фунт шесть шиллингов… Совершенно отупев, он напрасно вопрошал себя, как могло случиться, что он не только не получил чаевые, но еще и вынул два шиллинга из своего кармана. Полисмен его спросил:

– Вы ждете кого-то?

– Нет.

– Тогда проезжайте.

– Да, сейчас уеду. Но я должен вам сказать одну вещь: когда-то сотворили потрясную штуку и правильно сделали – отрубили голову Марии Стюарт! Жалко только, что не поотрубали головы всем шотландцам!

Малькольм Макнамара поведал Сэму Блюму свои злоключения, начиная с того момента, когда он высадился с поезда. Сначала два проходимца, потом этот полудурок шофер, который чуть не устроил аварию из-за того, что он заиграл ему «Пройдите мимо, черные дни» на своей волынке в честь его будущего младенца.

– А вы что, таскаете с собой свою волынку?

– Всегда! У нас в Томинтоуле говорят так: Малькольм без своей волынки – это все равно что ампутированный без протеза.

– А где же вы ее держите?

– У меня в чемодане.

– В вашем?..

И как бы в подтверждение своих слов он открыл один из своих гигантских чемоданов и, вытащив оттуда волынку, торжественно показал ее Сэму, а к ней прибавил и бутылку виски, сопровождая ее словами:

– А если мы к ней приложимся, старина, за знакомство?

– С удовольствием, но у меня нет стакана.

– Да неважно, выпейте, как я, из горла.

Говоря это, шотландец поднес бутылку к губам и выдул треть содержимого под восхищенным взглядом хозяина.

– А потом этот недоумок повез меня в какой-то «Шахматный рай», где имели наглость запросить с меня один фунт десять шиллингов! Ясное дело, в этой шараге меня приняли за мужлана! Потом он меня привез в «Заросли вязов», а там запросили один фунт два шиллинга. Я этим ворюгам даже ничего не ответил! О Господи!

Пока Сэм пытался сообразить, изображает ли этот тип идиота или он вправду идиот, тот вдруг подпрыгнул как ужаленный.

– Что с вами стряслось?

– Я вижу самую красивую женщину, какую только встречал за свою жизнь! Провалиться мне на этом месте! У нас в Томинтоуле таких нет!

Блюм обернулся и увидел, как по лестнице спускается Люси Шеррет. Несмотря на то что ей уже стукнуло сорок пять, ее считали одной из самых бойких женщин, которые к вечеру выходили пофланировать на тротуары Сохо.

– Н-да! Видно не очень-то вы в Томинтоуле избалованы особами прекрасного пола!

Люси подошла к конторке.

– Хэллоу! Сэм, напомните Эдмунду, что у меня течет кран… Этот шум изнуряет, а мне нужно отдыхать, сами понимаете… Так я рассчитываю на вас, Сэм?..

И не успел хозяин ответить своей клиентке, как шотландец побагровел:

– В честь самой прекрасной дамы в квартале Сохо!

И тут же он взвыл на своей волынке «О цветы нашего леса!».

Вытаращив глаза, Люси посмотрела на шотландца и, обращаясь к Сэму, спросила:

– А это что еще за тип?

– Поклонник, моя дорогая!.. А вы бы не могли, мой друг, заглушить вашу штуковину?

Малькольм согласился приостановить этот поток гармонии и объявил:

– Я пойду следом за этой женщиной, в пяти шагах от нее, и буду играть «Быстрый танец»! У нас в Томинтоуле мы всегда так делаем, когда нам нравится какая-нибудь девушка и мы бы хотели к ней захаживать.

С большим трудом им удалось разубедить его и отказаться от своего плана, а также объяснить, что работа мисс Шеррет не очень вяжется с таким шумом. Под грозным взглядом Блюма Люси смылась, и не без сожаления, ибо она уже так давно не вызывала восхищения у мужчин. В свои сорок пять лет она бы не отказалась обрести семейный покой, а этот шотландец воистину был прекрасен. Но ведь есть такие мечты, когда только притворяешься, что в них веришь, а на самом-то деле до Конца в них поверить нельзя. Для Люси, как и для большинства ее товарок, все уже было позади. И все-таки такой прекрасный парень, с которым она увиделась впервые, сыграл в ее честь «О цветы нашего леса!», и она об этом никому не скажет, это будет ее личный секрет.

Сэм Блюм проявлял все больше интереса к шотландцу. Он чувствовал, сам еще толком не понимая почему, что может сорвать с него довольно большой куш. Этот уроженец Хайленда прислан самим его ангелом-хранителем, который, должно быть, сошел с пути праведного, как и он сам.

– Так, значит, сэр, у вас восемьсот штук овец?

– Как минимум!

– Они должны вам приносить неплохую прибыль к концу года, да?

– Жаловаться не приходится!

– Так вы приехали в Лондон поразвлечься?

– Не совсем… Я приехал, главное, для того, чтобы купить кое-какие инструменты… Должен вам сказать, что я казначей одного кооператива… по части шерсти. Вроде бы у австралийцев есть машинка для стрижки овец, говорят, потрясная! Ну вот, наш председатель Грегор Фрезер и сказал: только Малькольму Макнамаре из Томинтоула я могу доверить столько денег и спать спокойна.

– Столько денег?

– Пять тысяч фунтов стерлингов, старина, у вас в Лондоне это считается много?

– Да, сэр, конечно… И вы обнесли их в ближайший банк там, у вас?

– Нет, у нас в Томинтоуле не очень-то доверяют банкам… У вас берут деньги, а отдают чек. Я считаю это ненормальным и предпочитаю держать денежки у себя в кармане, получая за них товар.

У Блюма перехватило дыхание…

– Вы… Вы хотите сказать, что носите эти пять тысяч фунтов с собой?

– Ну да, вон в том зеленом чемодане.

Сэм много повидал чудиков за свою пеструю жизнь, но чтобы таких… Он как-то не мог в это до конца поверить.

– Но… не кажется ли вам, что это очень неосмотрительно?

Малькольм только пожал плечами: