Дэшил Хэммет - Игра в бары

– Да никак.

– Может, все-таки попытаетесь?

– По-моему, больше чем есть объяснений вы уже не получите. Она знала, что я приду вечером с документальным подтверждением полной некомпетентности мисс Дьюди в делах корпорации. Я предупредил ее об этом еще по телефону. Вполне вероятно, что к тому времени она уже поняла необходимость отказаться от мысли поставить мисс Дьюди во главе корпорации и не пожелала, встретившись со мной, взглянуть правде в глаза. Поняла она и то, что мисс Дьюди не даст ей ни минуты покоя в течение оставшейся недели.

– Вы настоящее чудовище, Перри, – промолвила. Виолетта Дьюди своим приятным голосом.

Он впервые в моем присутствии посмотрел на нее прямо и ясно. А поскольку я сидел точно на линии между ним и мисс Дьюди, то без труда перехватил взгляд мистера Холмера. Он начисто отметал одну деталь его разглагольствований – утверждение о том, что человек, подобный ему, не может совершить убийства. Глаза Перри Холмера в эту минуту как раз подходили парню, способному накинуть веревку на шею жертвы и туго затянуть ее. Одна быстрая злобная вспышка – и он снова повернулся к Вульфу.

– Наверное, я сумею объяснить ее записку ко мне. Вопрос касается мисс О’Нейл.

– Не надо преувеличивать. Мисс О’Нейл может быть и непричастной к преступлению. И тем не менее – рассказывайте. Во что она играла? Находилась ли в интимных отношениях с мистером Брукером или с вами? За чем охотилась: развлечения, деньги, мужчины?

Челюсть Холмера пришла в движение, выступив вперед и сделавшись похожей на челюсть бульдога. Он заговорил:

– Исключительно глупо отвечать на подобные вопросы: если с полицией это неизбежно, то с вами абсурдно. Ваши гнусные инсинуации относительно молодой прекрасной женщины по меньшей мере невежливы… В своей невинности и скромности она так далека от этих… от всеобщей извращенности… Нет! Ну и болван я! Не надо было начинать! – И он привел челюсть в первоначальное положение.

Я смотрел на него, вытаращив глаза и не веря своим ушам. Не то, чтобы проявление добрых чувств к хорошо сложенной поганке со стороны уолл-стритского адвоката представляло собой нечто невиданное. Но слышать, как один из них несет такой вздор, было поистине удивительно. Подобный мужчина становится угрозой для здоровых и нормальных отношений между людьми вообще и полами в частности. После высказывания Холмера о Дафни О’Нейл я несколько недель кряду спрашивал себя, сумею ли когда-нибудь обратиться к молодой женщине иначе, чем с помощью вызывающей бессмысленной болтовни.

Вульф произнес:

– Насколько я понимаю, вы закончили, мистер Холмер?

– Да.

Вульф повернулся к следующему:

– Мистер Брукер?

Именно на Брукера я и ставил. Порой, когда группа людей находится под следствием по делу об убийстве, все они выглядят для вас одинаковыми, но такое случается не часто. Обычно – иногда по понятным причинам, иногда нет-вы определяете фаворита, каковым в нашем случае для меня и был Джой Л. Брукер, президент. Даже не знаю почему. Возможно, из-за своего узкого бледного лица и длинного тонкого носа. Он напоминал мне одного типа, на которого я работал еще студентом во время летних каникул в Огайо и который надул меня на сорок центов. А может, оттого, как он смотрел на Дафни О’Нейл на конференции во вторник.

Закон не осуждает человека, восхищающегося творением природы, по прошло всего несколько часов после смерти Присциллы Идз, и с ним ничего не случилось бы, потерпи он со своим любованием до захода солнца.

Теперь он уже ничем не любовался, ибо единственный среди присутствующих проглотил три порции спиртного, причем каждая состояла из приличного количества виски и только нескольких капель воды. Когда, он подносил бокал к губам, руки его дрожали.

– Я бы хотел заметить… – выдавил он. Его слойа прозвучали не очень внушительно, и он дважды прочистил горло прежде, чем начать сызнова. – Я бы хотел заметить, мистер Вульф, что считаю действия, предпринятые миссис Джеффи, совершенно справедливыми. По моему мнению, акции должны находиться под контролем до тех пор, пока не выяснятся обстоятельства смерти мисс Идз. Но остальные возражают против подобных мер, утверждая, что убийства порой раскрываются годами, а иногда и вовсе не раскрываются. Я допускаю, что их позиция вполне обоснована, но не менее обоснована и позиция миссис Джеффи, а потому оптимальным вариантом стало бы достижение компромисса. Ваш интерес к происшедшему ничуть меня не обижает. Я с удовольствием принимаю и ценю вашу помощь.

Вульф пожал плечами.

– Вы напрасно тратите время, сэр. Я не следователь и не торговец, я охочусь за убийцей. Может, преступник вы? Мне это неизвестно, зато известно вам. И я прошу вас не уклоняться от сути.

– Я был бы счастлив помочь вам добраться до истины. Кто я? Всего лишь уступчивый трудолюбивый бизнесмен. В моей особе вы не найдете ничего захватывающего и эффектного. Иногда я возвращаюсь мыслями назад, в 1932 год. Худший год для американского общества в нашем столетии. Я, робкий молодой человек, работал тогда в «Софтдауне» уже три года, поступив туда сразу после окончания колледжа. Стоял холодный декабрьский день за пару недель до рождества, и я пребывал в мрачном расположении духа. Все вокруг болтали о строжайшей экономии и о том, что нескольких человек из моего отдела скоро уволят.

– Если вы считаете, что это относится к нашей теме… – пробормотал Вульф.

– Конечно, конечно да, сэр, – ответил Брукер. – В этот холодный декабрьский день миссис Идз пришла в контору повидать мистера Идза и привела с собой Присциллу, их пятилетнюю дочь, очаровательную девчушку. Пока матушка поднималась в кабинет отца, Присцилла оставалась внизу, разглядывая людей и вещи, как любой другой ребенок. Случилось, так, что потом она подошла ко мне и спросила, как меня зовут, я ответил: «Джой». И знаете, что она сказала?

Он ждал реплики, и Вульф, скрепя сердце, произнес: – Нет.

– Она сказала: «Джой? А вы совсем не похожи на Блуджоя [1] Блуджой, сказочный персонаж, аналогичный Иванушке-дурачку. – Прим. пер. ».

Она меня поразила. В то утро я занимался испытанием новой пряжи, и несколько коротких ярко-зеленых ниточек лежало у меня в кармане. Я вытащил их, свободно повязал вокруг ее шейки и объявил, что это прекрасное ожерелье дарю ей к рождеству. Потом я отвел девочку к висящему на стене зеркалу и поднял так, чтобы она смогла себя увидеть.

Он прочистил горло.

– Она пришла в восторг, хлопала в ладоши, кричала от радости… Затем появились ее мать и отец, мистер Натан Идз. Маленькая Присцилла подбежала к нему, играя своим новеньким зеленым ожерельем, и знаете, что она ему сказала?

– Нет.