Дэшил Хэммет - Игра в бары

– Берни! – вскрикнула мисс Дьюди.

– Да, Ви. – Он кивнул ей и снова повернулся к Вульфу, – Я не сообщил об этом полиции не потому, что мечтал утаить свои прошлые намерения, а оттого, что человек, задававший мне вопросы, не располагал к откровенности. Просидев здесь примерно час, я неожиданно почувствовал, как будет приятно во всем признаться и испытать, наконец, облегчение. Итак, мое понятие о чести и справедливости было оскорблено. Я знал, что Натан Идз, получивший дело по наследству, очень мало вложил в него за последние четверть столетия. Он руководил корпорацией лишь формально. «Софтдаун» был обязан своим процветанием двум людям: Артуру Гильему, гению производства, и мне. Для того, чтобы удержать Гильема, Идз передал ему десять процентов софтдаунских акций. Теперь ими владеет дочь Гильема, Сара Джеффи. Не обладая такой твердостью, как Гильем, я не получил ничего. Очередное вероломство Натана Идза – условия его завещания – стало для меня последней каплей. Я задумал убить Присциллу не ради денег. Подобное решение выглядело бы слишком рациональным. Я просто был выведен из состояния душевного равновесия и даже находился в каком-то умопомрачении. Короче, я решил задушить ее. Я знал, что многих преступников обнаруживали после лабораторного исследования оставленных ими улик, и потому принял тщательные меры предосторожности. Мне требовалась веревка, и я много часов размышлял, как и где безопасно ее раздобыть. Мой дом находился в Скардейле. Там были и двор, и гараж, и, конечно, устраивающие меня веревки. Но я не собирался оставлять абсолютно никаких следов. По-моему, я вышел из положения довольно просто. Я доехал до конца Бродвейского шоссе, а дальше отправился пешком и за полчаса обнаружил три вполне нормальные веревки. Но я не взял их. Мой выбор пал на обрывок для сушки белья около трех футов длиной, валявшийся на незастроенной территории вдалеке от дороги. Прохожих вокруг не было, ио я соблюдал осторожность: наклонился, словно завязать шнурок, и когда выпрямился, веревка, крепко смотанная, находилась в моей руке.

– Ведь вы выдумываете, Барни? – опять спросила мисс Дьюди.

– Нет, так все и было. Я немедленно сунул веревку в карман и не вынимал ее до тех пор, пока не очутился в своей спальне. Там я осмотрел находку и с удовольствием убедился, что часть ее, хотя и грязная, с успехом послужит моей цели. Я пошел в ванную, вымыл веревку с мылом, прополоскал и потом столкнулся с проблемой. Где ее просушить? Конечно не там, где ее мог заметить один из двух моих слуг или кто-то из гостей, приглашенных к обеду, а запихивать ее мокрую в ящик я не хотел. Мне вообще не нравилась мысль о том, чтобы запирать веревку. Поэтому, приняв душ, я повязал ее вокруг талии. Я чувствовал себя с ней весьма неуютно, но находись, она где-то в другом месте, меня бы все равно глодало беспокойство.

После ухода гостей, раздеваясь перед сном, я уже не в первый раз подумал о второй проблеме. Придется ли мне ударить Присциллу до того, как воспользоваться веревкой? Я считал, что гораздо предпочтительней применить лишь одно оружие. Сняв веревку с талии, я стал цеплять ее на различные предметы – на ручку кресла, книгу, подушку – и крепко затягивать, но ничего не выяснил. Мне требовалось узнать, какое усилие понадобится для того, чтобы парализовать дыхание Присциллы и побыстрее лишить девушку чувств. Тогда я накинул веревку себе на шею, ухватился за концы и стал тащить.

Никто из присутствующих не отрывал глаз от Квес-та, когда он поднимал руку, чтобы дотронуться до шрама под подбородком, и медленно опускал ее обратно.

– Господи, – проговорила мисс Дьюди.

Квест кивнул.

– Да, это результат. Я очнулся сам, без посторонней помощи – да и помогать было некому, – после того, как рухнул на пол и пролежал без сознания несколько минут. Не знаю, случился ли мой обморок от психологического напряжения или я действительно себя придушил, но с тех пор у меня больше никогда не мелькала мысль о самоубийстве. Тогда был единственный раз. В ту секунду, когда я сидел на полу, глядя на веревку в своей руке, все случившееся обрушилось на меня, точно прорвало плотину. Я серьезно и тщательно готовился к убийству – вот оно орудие будущего преступления! А может, это только кошмар? Я поднялся на ноги и подошел к зеркалу: мою шею обвивала синевато-багровая полоса. Если бы тогда рядом оказалось какое-нибудь доступное оружие – например, заряженный пистолет, – я бы убил себя. Но ничего такого не нашлось, и я остался жить. Позже, на следующее утро, я уверовал в то, что просто видел страшный сон. Уверовал. Да. Так заканчивается моя история. Вот уже десять лет эта веревка, аккуратно сложенная, хранится на подносе на моем туалетном столике, и я часто спрашиваю себя, откуда она там взялась? Вернее, спрашивал до сегодняшнего утра. Я…

– Она все еще на месте? – перебил его Вульф.

Квест вздрогнул.

– Конечно!

– Она не исчезала оттуда?

Квест снова вздрогнул.

– Нет!

Искривившиеся внезапно губы и отвисший подбородок состарили его сразу на десять лет. Когда он заговорил снова, никто не узнал его голоса:

– Впрочем, я не знаю. – Он произносил слова как во сне. – Я не был дома с понедельника: оставался в городе с сыном… Мне надо позвонить. – Он встал. – Совершенно срочно!

Я сказал: «Здесь», пододвинул аппарат и освободил ему место. Он уселся на мой стул и набрал номер. После долгого ожидания он наконец промолвил:

– Делла?.. Нет, это Квест. Извините, что поднял вас с постели… Нет, нет, со мной все в порядке. Пожалуйста, сделайте для меня кое-что. Вы помните обрывок старой бельевой веревки на моем туалетном столике? Я попрошу вас посмотреть, там ли он еще, и если, да, то так ли лежит, как раньше. Я подожду у телефона. Ступайте, потом вернетесь и сообщите… Нет, не трогайте, просто проверьте.

Он потер лоб свободной рукой и умолк. Все глядели на него и на Вульфа, который снял трубку своего аппарата. Прошло не менее двух минут прежде, чем Квест поднял голову.

– Да, Делла… там? Вы не ошиблись? Нет, ничего важного… Нет, нет, со мной полный порядок. Спокойной ночи.

Он аккуратно положил трубку на рычаг и повернулся к нам.

– Я действительно мог воспользоваться ею, мистер Вульф, но вернуть назад не сумел бы, поскольку отсутствовал дома. – Он выпрямился, достал из кармана кошелек и, вытащив оттуда два доллара и никель, положил их на мой стол. – Оплата разговора по таксе. Благодарю вас. – Потом он вернулся к своему креслу. – Теперь мне лучше ограничиться ответами на вопросы.

Вульф хмыкнул.

– Вы их предвосхитили, сэр, совершенно убедительно и великолепно исполнив свою роль, независимо от того, правдива она или нет. Добавить вам нечего?

– Нечего.