Алекс Павези - Восьмой детектив

На кровати лежало мертвое тело. Мужчина, одет в темно-коричневый костюм, средних лет, небрит, на вид крепкий. Лайонел с неудовольствием отметил, что на мужчине были туфли и простыни под ними пошли складками. Его лицо раздулось до неузнаваемости, а кожа стала багровой. Скорее всего, его отравили, или он умер от какой-то болезни. Следов борьбы не было; когда его положили на кровать – до или после смерти, – сказать было трудно.

Одна сторона его лица была обезображена шрамами – детектив безошибочно распознал рубцы от ожогов, хоть и старые, едва видимые. Рубцы уходили под волосы, прикрытые шляпой. Инспектор Гуд, давний напарник Лайонела, любил повторять: «В раю тебе дозволено забыть о страданиях жизни, а в аду ты обязан их помнить». Лайонел думал об этом каждый раз, когда видел искаженные лица недавно погибших людей. Что значат эти гримасы: они – след мучительных воспоминаний, которые душа проживает вновь и вновь, или просто отражение смерти? Он опустил веки покойному, оставляя за ними ответ на этот вопрос.

– Как ты думаешь, где он сейчас: в раю или в аду?

Голос раздался у него за спиной. Лайонел повернулся и увидел в дверях инспектора Гуда. У Лайонела, как всегда, перехватило дыхание, ведь инспектор уже почти год как умер. В его доме произошла утечка газа. Лайонел сам нашел тело, а несколько дней спустя помог донести гроб до могилы прямо под стеной небольшой церкви. Покойник словно специально выбрал место, где можно будет всю вечность прятаться от дождя и курить сигарету.

Но это не помешало ему возвращаться и продолжать сотрудничество, будто он и не умирал. Началось это сразу после похорон. Лайонелу показалось, что покойник стоит посреди толпы и улыбается ему. Теперь инспектор появлялся, стоило Лайонелу остаться одному, в самых непримечательных, обыденных обстоятельствах. Лайонел давно перестал гадать, не теряет ли он рассудок, и стал принимать эти визиты как данность.

– Здравствуй, Гуд. – Лайонел повернулся обратно к трупу. – Что скажешь?

– Съел что-то не то. Проверь-ка его карманы.

Лайонел последовал совету напарника. Улик не нашлось: ничто не указывало ни на личность покойного, ни на обстоятельства убийства.

– Как думаешь, почему тело притащили сюда, ко мне?

– Мне приходят в голову три варианта.

Инспектор Гуд поднял вверх три пальца, и Лайонел увидел, что они не отбрасывают тени. Просто игра воображения, решил он. Инспектор продолжил:

– Это может быть или предупреждение, или частичное признание в убийстве…

– Или попытка повесить убийство на меня?

– Да, это третья версия. Но не падай духом. Не так-то просто повесить на кого-то убийство. К тому же преимущество на твоей стороне. Есть одна зацепка, которую ты еще не заметил.

– У меня не было времени, – ответил Лайонел оправдывающимся тоном.

Он вышел из комнаты и стал изучать входную дверь. Она выглядела нетронутой, замок работал, и на нем не было никаких царапин. Затем он проверил окна, хотя жил на третьем этаже. Чтобы забраться сюда, понадобилась бы приставная лестница или длинная веревка, но и этого исключать не стоило. Однако все окна были закрыты на щеколду, и ни одна из них не была повреждена.

Инспектор Гуд стоял в дверях и наблюдал за ним, нетерпеливо насвистывая.

Когда Лайонел проверял дальнее окно в углу спальни, он заметил движение в здании напротив. Женщина, которая там жила, стояла у окна кухни, помешивая в кастрюле рагу, и то и дело поглядывала в его сторону. Он отступил от окна, надеясь, что остался незамеченным, и стал наблюдать за ней сквозь занавеску.

Дом напротив был более заурядным, чем у него, – глухая кирпичная стена и несколько окошек, – но за годы наблюдений он смог составить вполне правдоподобное представление о жившей там семье. Их было трое. Отец много работал и приходил домой поздно, его жена занималась хозяйством и заботилась о сыне, который постоянно лежал больной. Они казались несчастливой семьей.

Детская находилась напротив общей ванной в доме Лайонела, и летом детектив забавлялся тем, что, подняв окно с матовым стеклом, корчил рожи, так что его мокрая физиономия изображала целую процессию попавших под дождь гаргулий, – и мальчик непременно смеялся.

– Ей оттуда видно труп? – Он повернулся к Гуду, ожидая ответа, но его бывший напарник исчез, как только Лайонел заметил женщину.

Он посмотрел на кровать. Та была в тени, и он убедился, что с этого угла женщина ее не разглядит. Он выдохнул с облегчением. Главное, чтобы никто не позвонил в полицию: ему нужно время изучить улики. Если кто-то хотел его подставить и до сих пор не вызвал полицию, в этом должен быть какой-то умысел. Возможно, преступник вернется позже, чтобы подбросить еще улики, или ему нужно время, чтобы обеспечить себе алиби. Лайонел не мог активно действовать или позволить кому-то вмешаться, прежде чем он оценит ситуацию.

Женщина, похоже, потеряла к нему интерес и отошла от окна. Дождавшись, когда она поставит миску с рагу на поднос и выйдет из кухни, он покинул свое укрытие.

И тут он понял, что у него есть одно преимущество перед преступником: он вернулся домой раньше обычного. Сейчас среда, середина дня, обычно в это время он еще на работе. Прекрасная возможность застать преступника врасплох.

Он вернулся в гостиную. Инспектор Гуд сидел в кресле. Лайонел сел напротив него.

– Ты куда подевался?

Инспектор улыбнулся. При жизни он всегда держал себя так, будто знает ответы на все вопросы. Временами он был просто невыносим.

– Вышел на минутку. Ты нашел зацепку?

– Замок не взломан. Получается, у преступника есть ключ от моей квартиры.

Иначе попасть сюда он не смог бы, ведь все окна закрыты на щеколду. А значит, в деле замешан кто-то знакомый. На удивление, эта мысль казалась ему успокоительной: она сужала список версий, который раньше казался ему бесконечным.

– Отлично. Тогда подозреваемых ты и сам знаешь.

– Во-первых, миссис Хашеми. – Хозяйка дома, живет на верхнем этаже. Запасной ключ от квартиры есть только у нее. – Но она не пойдет на убийство, по крайней мере на такое.

Последние слова рассмешили инспектора.

– Думаешь, она скорее разольет масло на лестнице?

Лайонел нахмурился.

– Серьезно, Юстас. Кто-то хочет погубить меня.

Призрак смиренно пожал плечами.

– Ну а что насчет девушки?

– Во-вторых, Ханна. – Лайонел подался вперед. Ханна, молодая женщина, приходит несколько раз в неделю убираться во всем доме и в съемных квартирах. Ключи она берет у домовладелицы. – Она могла дать ключ кому-нибудь.

Лайонел был уверен, что ни Ханна, ни домовладелица не хотели подставить его и не были способны на убийство. Но тем не менее они могли быть замешаны: например, их подкупили. Или, быть может, им угрожали?