Алекс Павези - Восьмой детектив

– Все это очень загадочно. И, пожалуй, менее заметно, чем в предыдущих рассказах.

Лампа позади них мигала. Грант снял ее и поставил на пол. Масло почти закончилось, и он задул ее. Остался только свет луны.

– Вы всегда жили здесь в одиночестве?

– Да, – ответил Грант. Он вместе со стулом развернулся к ней. – Сегодня вы спросили меня, не одержим ли я морем. Я готов ответить на этот вопрос.

– Замечательно.

– Для меня море – как пес, дремлющий у камина. Я будто чувствую его дыхание, когда оно неподалеку, даже если я в коттедже. Оно вроде моего компаньона. Рядом с морем не так одиноко жить одному.

Джулия покачала головой.

– Боюсь, мне этого не понять. – Ветер снова донес до нее слабый запах гнилой плоти. Она посмотрела на море, и воображение против ее воли тут же нарисовало, как она тонет в нем. – Море всегда немного пугало меня. Оно все время двигается, словно множество челюстей, пережевывающих все внутри себя. Разве временами оно не навевает вам мысли о смерти?

Грант ответил загадочно.

– Вы, наверное, удивитесь, но нет.

Джулия ничего не сказала.

Полчаса спустя она вернулась в свой номер, поднявшись по темной лестнице, включила свет и села за стол у окна. Ярко освещенная комната отражалась в стекле, и звезды были не видны. Лишь там, где комната была погружена в темноту, просвечивало несколько звездочек. Джулия потерла глаза и открыла окно, чтобы прохладный ночной воздух взбодрил ее. Затем достала ручку.

Перед ней лежала маленькая книжка в зеленом кожаном переплете. Это был оригинал «Белых убийств». Она подтянула его к себе, раскрыла ближе к концу и придавила разворот камнем. Затем достала блокнот и нашла чистую страницу. От ее края она оторвала два квадратика, написала на каждом из них по вопросу, наклонилась вперед и прикрепила их к подоконнику. На одном было написано: «Кто такой Фрэнсис Гарднер?» На другом – «Связан ли он с Белым убийством»? Она немного подумала и добавила третью бумажку – напоминание себе на утро: «Поговорить с управляющим отеля».

Она перевернула страницу и посмотрела на часы. Столько всего еще нужно успеть. Она задержала дыхание, пытаясь сосредоточиться. Электрическая лампа гудела, и от этого казалось, что стены кишат насекомыми.

Джулия выдохнула и начала писать.

Утро понедельника: наконец после душного воскресного затишья может произойти что-то интересное. Еще не наступил полдень, а великий детектив Лайонел Мун уже получил две таинственные посылки.

Одну он обнаружил, когда уходил на работу. Коробка шоколадных конфет и открытка. Он только шагнул в коридор, как заметил на придверном коврике плоскую прямоугольную коробку. Она была похожа на игрушечный сельский домик посреди пшеничного поля, с открыткой вместо крыши. Поднимая коробку, он услышал, как внутри гремят конфеты, и подумал: так стучат кости в гробу. На открытке была всего одна буква X – два росчерка темно-синих чернил.

«Это подарок, – спросил он себя, – или предупреждение?»

У Лайонела Муна было немного друзей, и ни один из них, насколько он мог представить, не стал бы покупать ему конфеты. Он вернулся в квартиру и поставил коробку на столик рядом с дверью. Затем запер дверь и вышел из подъезда.

Вторую посылку он обнаружил вечером, когда вернулся домой с работы. К двери клейкой лентой был прикреплен конверт, и на нем крупным размашистым почерком было написано его имя. Детектив открыл конверт прямо в коридоре: внутри лежала фотография, которая оказалась снимком с другой фотографии, а на той был изображен он, Лайонел Мун, выходящий из подъезда. Снимали с улицы или, быть может, из магазина напротив. Он понял, что это переснятое фото, потому что исходное изображение было слегка перекошено, будто кто-то положил фотографию на стол и снял немного под углом. Широкие белые поля вокруг снимка были несимметричными. И на полях, и на самом изображении лежала неясная тень.

«Фотография фотографии, – сказал он себе. – Что, черт возьми, это значит?»

Задумайся он на секунду, он мог бы предположить, что две посылки – конфеты и фотография – каким-то образом связаны. Но фотография – он как бы держал уменьшенную копию себя, повернутую в профиль и целеустремленно шагающую по его собственной ладони, – произвела на него такое впечатление, что он совсем забыл о конфетах и даже не заметил их, когда вошел в квартиру.

«Послание. Но что же оно говорит мне?»

Он отнес конверт и его содержимое в кухню и сел изучать их, пока на плите в металлической видавшей виды кастрюле грелся желтый суп. Лайонел Мун считался одним из лучших детективов Европы, но жил при этом очень простой жизнью. Он снимал небольшую квартиру – гостиная с кухней в углу и спальня – в высоком доходном доме на симпатичной улице, отходящей от одной из лондонских площадей. В конце коридора находилась общая ванная. Домовладелица – миссис Хашеми, вдова, – жила одна на последнем этаже.

Он услышал, как закипел суп, снял кастрюлю с огня и вылил ее содержимое в щербатую белую миску. Он продолжил изучать конверт, пока поедал свой ужин, стараясь не пролить суп на то, что впоследствии могло стать уликой. На конверте не было никаких необычных пометок и вообще ничего, что указывало бы на его происхождение. Он отложил его и взял фотографию. «Тоже своего рода конверт», – подумал он: в одно изображение вложено другое. Только нельзя его открыть и изучить содержимое.

«Выглядит как-то угрожающе».

Если бы ему прислали его фотографию, он бы счел это сигналом – зримым предупреждением, что за ним кто-то следит. Но фотография фотографии выглядела куда двусмысленнее. Он присмотрелся внимательнее и понял, что на снимке – страница из журнала. За время его карьеры вышло несколько журнальных статей о нем, когда он участвовал в громких расследованиях. По нижнему краю фотографии шли какие-то черные штрихи – должно быть, верхняя часть строки. Кто-то разложил журнал на столе и сфотографировал страницу.

«Но зачем?»

Жизнь детектива давно надоела, но эта тайна все же захватила его – приходилось заставлять себя о ней не думать. Он ополоснул миску и кастрюлю в холодной воде и поставил их в буфет, потом положил фотографию обратно в конверт и оставил его на полке в гостиной. После чего выключил свет на кухне и сразу лег спать – час был уже поздний.

Как и все самые жуткие кошмары, этот начался с отсутствия смысла там, где он должен быть: два дня спустя тайна фотографии в фотографии все еще оставалась неразгаданной, а Лайонел Мун, вернувшись домой, обнаружил третью посылку. Судьба, словно кошка, оставляла у него под дверью странные, истерзанные дары. На сей раз это был труп.

Лайонел вошел в квартиру, не заметив ничего необычного, и, только дойдя до кухни, понял: что-то не так. Дверь в спальню была открыта, а он помнил, что утром плотно ее закрыл. Он всегда закрывал дверь, чтобы сохранить тепло; по комнатам гуляли сквозняки, и в доме постоянно было холодно. Но сейчас между дверью и косяком зияла пустота – темный прямоугольник шириной в полфута, высокий и тонкий, как фонарный столб. Лайонел вынул пистолет из-за пазухи и, с оружием в правой руке, осторожно заглянул в спальню.