Алекс Павези - Восьмой детектив

Доктор Лэмб вглядывался в них через очки. На листе бумаги было написано лишь «Моя дорогая Лили».

Грусть затопила его. Его проступки, казалось, было невозможно оправдать – теперь, когда его жизнь подошла к концу и стало ясно, как мало они изменили. По той же причине о них было трудно сожалеть.

«Пять лет назад ты приехала расспросить меня об убийстве бабушки. Тогда я рассказал тебе не все, что знал, и сейчас станет ясно почему. Больше того, моя последняя подсказка уводила в сторону: на самом деле твой дядя ходил на станцию, он только перепутал время прибытия поезда. Наверное, ты догадалась, но воспитание не позволило тебе спросить напрямую? Уже в то время ты была удивительной девушкой, и я думаю, в последующие годы ты стала еще лучше. Доротея гордилась бы тобой».

Доктор Лэмб глубоко вздохнул. Он понимал, что оттягивает момент признания.

«В тот раз я исповедался тебе в одном из своих грехов – связи с твоей тетей Лорен. Но в другом я не признался – в моей роли в убийстве Агнес. Все началось с Бена Крейка».

Однажды в конце лета доктор шел мимо военного мемориала, и его окликнул молодой человек.

– Прошу прощения.

– Привет, Бен. Как дела?

Бен встал.

– Вы только из усадьбы, доктор? Не против, если я с вами прогуляюсь?

– Да, оттуда, и нет, не против, пойдем. Хочешь узнать, как Вайолет?

– Не сегодня, – ответил Бен. – Хочу спросить вас о бриллиантах.

«Тогда я впервые о них услышал, – писал доктор Лэмб. – Бен был настойчив. Агнес просила его отца помочь с их продажей: когда-то, недолго, она рассматривала такой вариант, а он был в этом деле сведущ, занимался антиквариатом. Затем она передумала продавать и взяла с него клятву молчать. Но, разумеется, он все рассказал сыну. Бен знал, что я часто бываю в спальне Агнес, и спросил меня, видел ли я бриллианты. Я ничего не заметил и спросил у Лорен. Она рассказала, что муж Агнес покупал ей по украшению на каждую годовщину свадьбы, когда он был жив и будущее казалось светлым. Еще до войны. Но она считала, что Агнес продала их много лет назад».

Сумерки сгущались. Он прищурился, глядя на листок.

«Я сказал ей, что Бен уверил меня в обратном. Вместе мы составили план. По счастливой случайности Агнес только недавно перенесла удар, и я много времени проводил у нее. Я пообещал придумать способ дать ей снотворное во время одного из посещений, чтобы Лорен смогла обыскать комнату. Мы не собирались забирать все бриллианты, только чтобы в достатке хватило на троих, включая Бена, но Лорен не смогла их отыскать. Целый час она обшаривала комнату, но их нигде не было. Мы не знали, что Агнес проснулась, еще чувствуя действие снотворного, и заподозрила неладное. Поэтому через несколько дней мы решились на вторую попытку. В этот раз я собирался прийти с Лорен и помочь в поисках».

Бен обвел биноклем все укромные уголки и местечки в саду – идущего к станции Мэтью он уже видел – и наконец заметил Лорен и доктора Лэмба через прореху в листве.

– Надо бы им поостеречься, – сказал он себе.

Он перехватил их в начале дорожки, подальше обойдя садовника, собирающего листья с другой стороны дома, и младшую сестру Вайолет, которая читала под деревом.

– Я иду с вами, – заявил Бен, шагнув им навстречу.

Они резко остановились. Лорен посмотрела на Бена с подозрением.

– Зачем? Ты что, нам не веришь?

– Мы хотим увеличить наши шансы на успех, разве нет?

Доктор покачал головой.

– Если тебя заметят, как мы объясним твое присутствие?

– До этого не дойдет, – сказала Лорен. – Вайолет спит в гостиной. Мы можем подняться по другой лестнице, и она нас не услышит.

– Ладно. – Доктор развел руками, затем повернулся к Лорен. – Ты дала ей снотворное?

Лорен кивнула.

– Добавила в молоко.

– Тогда давайте постараемся в этот раз их найти.

– Я за ней наблюдал, – сказал Бен, показывая бинокль, – но не видел, где она их хранит.

– Вы их не найдете, – раздался из-за деревьев тонкий голосок. – Она никогда не достает их при свете.

Послышался шорох листьев, и чья-то фигура вылезла из соседнего куста бузины. Это был Уильям, его руки чернели от раздавленных ягод.

– Я знаю, где они. Они очень надежно спрятаны.

– Где они? – спросил Бен.

Лорен опустилась на колени рядом с мальчиком.

– Уильям, откуда ты знаешь, где они спрятаны?

– Однажды она вышла из спальни. Я залез к ней под кровать, хотел застать ее врасплох. Но, вернувшись, она захлопнула дверь, и я очень испугался. Я сидел там всю ночь. Она достает их ночью.

Доктор с трудом подавил улыбку.

– Так ты скажешь нам, где они?

Мальчик покачал головой.

– Я покажу, – сказал он важным тоном.

Лорен посмотрела на доктора, ненадолго перевела взгляд на Бена. Затем она повернулась к ребенку.

– Уильям, ты умеешь хранить тайны?

Доктор помассировал руку: письмо занимало уже две страницы. Свет понемногу слабел, а он хотел закончить до темноты. Он снова взял ручку.

«Так все и было. Мы вчетвером поднялись в ее спальню, незаметно пробравшись мимо тебя, Рэймонда и Вайолет, – это было не очень сложно. Уильям показал нам свободно сидящую планку в оконной раме, за которой виднелся край матерчатого мешочка. Из своего тайника он вышел с некоторым сопротивлением, как червяк из яблока. Мы высыпали все на стол. Бриллиантов было больше, чем мы ожидали, их сияние завораживало. Невероятное ощущение. И больше всех был восхищен юный Уильям».

– Вы!

Они обернулись. Агнес сидела на кровати. На подушке, там, где лежала ее голова, темнело мокрое пятно. После завтрака она чувствовала себя слишком слабой, не могла дойти до окна и осторожно вылила молоко на подушку, чтобы Лорен подумала, что она его выпила. Затем она снова легла, закрыв пятно своим волосами.

– Я знала, что у кого-то худое на уме. Но чтобы сразу четверо!

Бен вышел вперед. Без лишних слов он достал запасные одеяла из комода, стоявшего у кровати, и набросил их на Агнес. На секунду она стала похожа на привидение. Потом он подтолкнул к ней остальных.

– Ну же, назад пути нет.

Она видела слишком много, и им было ясно, что нужно делать. Никто не спорил, даже Уильям, которому все происходящее казалось игрой. Они забросали ее всем постельным бельем, какое смогли найти, и уселись сверху. Все четверо, равно твердые в желании убить ее. Она с трудом могла сопротивляться их общему весу, но под ними еще чувствовалось движение, и они сидели, держась друг за друга, пока оно не прекратилось. На всякий случай они посидели еще пару минут. Но никто не захотел поднять одеяла и посмотреть на тело.

«Разумеется, мы сменили подушку. А того, что матрас немного мокрый, никто не заметил. И мы закрыли тайник. Все остальное оставили как было. Худшее, в чем ты меня можешь обвинить, – это вынужденное пособничество».