Роберт Гулик - Золото Будды

— Вот ведь какой придира свалился на наши головы! Да еще этих двух головорезов с собой притащил! Вздумали вчера меня муштровать, меня, начальника стражи!

— Эх, нелегкая у нас доля, — вздохнул стражник. — Вот у меня, к примеру, нет таких родственников, чтобы оставили в наследство небольшую уютную усадьбу.

Когда они поравнялись с маленькой хижиной с соломенной крышей, судья Ди спешился. Отсюда к усадьбе Фаня тянулась извилистая тропа. Судья приказал начальнику стражи ожидать здесь, а сам с помощниками пешком отправился к дому Фаня.

Проходя мимо хижины, Ма Жун пинком распахнул ее дверь, за которой был навален хворост.

— На всякий случай! — пояснил он и собирался было закрыть дверь, но его отстранил судья Ди, заметивший среди сучьев что-то белое.

Он поднял привлекший его внимание предмет и показал остальным. Это был украшенный вышивкой женский носовой платок; он и сейчас сохранял легкий запах мускуса.

— Крестьянки, как правило, не пользуются подобными вещами, — заметил судья, бережно убирая платок в рукав.

Четверо зашагали к дому Фаня. На полдороге они увидели на поле девушку крепкого телосложения, в синих штанах и куртке и с пестрым платком на голове, занятую прополкой. Увидев мужчин, она выпрямилась и, разинув рот, уставилась на них. Ма Жун окинул ее оценивающим взглядом.

— Видали и похуже, — шепнул он Цзяо Таю.

В приземистом сельском доме было две комнаты. Под навесом стоял большой ящик для сельскохозяйственного инвентаря. Чуть в стороне находился амбар, отделенный от дома высокой изгородью. У дверей дома точил косу высокий человек в залатанном синем халате. Подойдя к нему, судья Ди представился:

— Я наместник Пэнлая. Проводите нас в дом.

Маленькие глазки на помятом лице мужчины заметались между судьей и тремя его спутниками. Он неуклюже поклонился и отворил двери в дом. Штукатурка на стенах местами осыпалась, а из мебели здесь был лишь грубо сколоченный стол да пара расшатанных стульев. Оперевшись на стол, судья Ди приказал крестьянину назвать себя и всех проживающих в этом доме.

— Перед вами крестьянин по имени Бэй Цзю, арендатор судейского чиновника Фань Чуна, — мрачно сообщил тот. — Жена умерла два года назад. Со мной здесь только дочь Су-нян. Она стряпает и в поле мне помогает.

— Порядочно земли для одного человека, — заметил судья.

— Когда есть деньги, нанимаю батрака, — сказал Бэй Цзю. — Но такое нечасто случается. С Фанем особо не разживешься.

Он окинул судью вызывающим взглядом из-под кустистых бровей. Судья подумал, что этот чернявый детина с широкими сутулыми плечами и длинными мускулистыми руками не слишком-то располагает к себе.

— Расскажи о последнем приезде твоего хозяина.

Бэй Цзю потеребил истрепанный кончик выцветшего воротника.

— Он был здесь четырнадцатого, — заговорил он. — Мы с Сунян как раз сели за полуденный рис. Я попросил у него денег на семена. Он отказал. Велел Ву заглянуть в амбар. Этот мерзавец доложил, что там еще есть пол мешка. Хозяин в ответ засмеялся. Потом они ускакали на запад, к тракту. Вот и все. Я уже рассказывал это стражнику.

Он уставился в пол.

Судья Ди молча разглядывал его, а затем вдруг рявкнул:

— Смотри в лицо своему наместнику, Бэй Цзю! Говори, что случилось с женщиной!

Крестьянин поднял на судью испуганный взгляд. Затем он резко повернулся и ринулся к двери. Ма Жун прыгнул за ним, схватил за воротник, притащил обратно и швырнул на колени перед судьей.

— Это не я! — закричал арендатор.

— Мне прекрасно известно, что здесь произошло! — заглушил его судья. — Не лги мне!

— Я могу все объяснить, ваша честь! — ломая руки, завыл Бэй Цзю.

— Так говори, — приказал судья Ди.

Бэй Цзю наморщил свой низкий лоб и глубоко вздохнул.

— Дело было вот как. В тот самый день, что я сказал, Ву привел сюда трех лошадей. Он сказал, что хозяин и его жена переночуют в усадьбе. Я не знал, что хозяин женился, но вопросов не задавал. Ву — еще тот ублюдок. Я позвал Сунян. Велел ей зарезать курицу, потому что хозяин приехал за рентой. Сказал ей приготовить постель для хозяина и зажарить курицу с чесноком. Потом отвел лошадей к амбару, почистил их и накормил.

Когда я вернулся в дом, хозяин сидел за этим столом, а перед ним стоял красный сундучок, с какими собирают деньги. Я понял, что ему нужна рента. Сказал, что мне нечем платить, потому что я купил семена. Он начал ругаться, а потом велел Ву проверить, есть ли в амбаре мешки с семенами. А потом я должен был показать Ву, что у нас на полях. Когда мы вернулись в дом, уже стемнело. Хозяин крикнул из спальни, что хочет есть. Сунян принесла ему курицу. Я вместе с Ву поел у амбара овсяной каши. Ву говорит: «Если дашь мне пятьдесят медяков, скажу, что ты очень хорошо ухаживаешь за полями». Я дал, и Ву отправился спать на сеновал. Я сидел у амбара и думал, как заплатить ренту. Когда Сунян вымыла посуду, я послал ее спать на чердак. Потом лег спать рядом с Ву, но вскоре проснулся и снова стал думать о ренте. И вдруг заметил, что Ву куда-то делся.

— На чердак, — ухмыльнулся Ма Жун.

— Прекрати свои дурацкие шутки! — возмутился судья Ди. — Помолчи и дай человеку договорить.

Крестьянин, казалось, не обратил на реплику Ма Жуна и отповедь судьи никакого внимания. Нахмурив брови, он продолжал:

— Я вышел во двор и увидел, что лошадей тоже нет. Потом заметил свет в спальне хозяина. Подумал, что он еще не спит, и решил попробовать поговорить с ним. Постучал, но никто не отозвался. Тогда я обошел дом и увидел, что окно распахнуто. Хозяин и его жена в постели. Я подумал, что расточительно оставлять горящую лампу, масло теперь дешевле десяти медяков за маленькую меру не купишь. А потом я увидел, что хозяин и его жена залиты кровью.

Я забрался внутрь и поискал сундучок. Но нашел только собственный серп. Он лежал на полу, весь в крови. Я уверен, что их убил этот ублюдок Ву. И сбежал вместе с сундучком и лошадьми.

Цзяо Тай открыл было рот, чтобы вставить слово, но судья предостерегающе мотнул головой.

— Я знал, скажут, будто я это сделал. Будут бить, пока не признаюсь. А потом отрубят голову. И Сунян останется бездомной. Я взял из амбара тачку и подкатил ее к окну. Стянул тела с кровати. Женщина была еще теплой. Вытащил из окна, прямо в тачку. Отвез тачку к зарослям шелковицы, сбросил тела в кусты и вернулся спать в амбар. Подумал, что на рассвете вернусь с лопатой и похороню их, как положено. Утром я пошел туда. Тела исчезли.

— Что ты сказал? — воскликнул судья. — Исчезли?

Бэй Цзю утвердительно закивал.

— Они исчезли. Я понял, что кто-то их нашел и теперь донесет стражникам. Я побежал домой, завернул серп в хозяйские одежды. Халатом его жены стал вытирать циновку на кровати и пол. Но с циновки кровь не оттиралась. Тогда я снял циновку и завернул в нее все остальное. Отнес в амбар и зарыл в сене. Я разбудил Сунян и сказал ей, что все уехали в город еще до рассвета. Все это правда, я клянусь, все так и было, ваша честь! Не надо меня бить. Ваша честь, я этого не делал!