Роберт ван Гулик - Судья Ди за работой

Снова Ма Жун и Цзяо Тай попытались заговорить, и снова судья заставил их замолчать.

— Ло знал особенности театрального реквизита и мог использовать эту возможность, а что до причин, то легко представить себе даже не одну. Шантаж — первое, что приходит в голову. По прибытии труппы Бао в Пуян Ло предложил свои услуги, вероятно, надеясь возобновить свою интрижку с госпожой Бао. Но Бао и его жена попытались его шантажировать; ведь мальчик — живое доказательство внебрачных похождений Ло в Вуйи. Подменив мечи, Ло уничтожил это доказательство и вполне мог заткнуть рот Бао, пригрозив обвинением в убийстве из ревности внебрачного сына своей жены.

Далее, у нас есть еще и госпожа Бао. Барышня дала понять Ма Жуну, что ее мать фактически проститутка, а чувства подобных женщин подчас трудно оценить. Когда госпожа Бао сообразила, что Ло, ее бывший любовник, переключился на дочку, она могла отомстить, убив его сына. Впрочем, нам не следует уделять слишком много внимания утверждениям барышни Бао, так как она производит впечатление весьма неуравновешенной девицы. Не колеблясь, называет мать шлюхой, а отца дураком, но сама при этом без всяких сомнений готова переспать с бродягой накануне окончательной договоренности о более постоянных отношениях с Ло. Кстати, мы должны выяснить, знала ли она, что Ло был любовником ее матери. — Судья помолчал, изучающе глядя на своих помощников. — Учтите, я лишь исследую возможности. Нет смысла в дальнейших рассуждениях, прежде чем мы не узнаем побольше о взаимоотношениях упомянутых лиц.

Судья Ди снова взял бумаги и перелистал их, то тут, то там углубляясь в чтение. Кладя их на стол, он задумчиво произнес:

— Мы должны помнить, что эти странствующие актеры живут в двух совершенно различных мирах. На сцене они отождествляют себя с великими мужами и женами нашего славного прошлого. Вне сцены они жалкие парии, которые едва наскребают себе на жизнь. Такое двойное существование способно извратить человеческий характер.

Судья замолчал. Он сделал глоток чая, а затем сидел какое-то время, глубоко погруженный в свои мысли, и медленно поглаживал бакенбарды.

— Согласны ли вы, ваша честь, что Ху невиновен? — спросил Цзяо Тай.

— Нет. По крайней мере, до поры до времени. Это правда, что Ху Тама произвел на вас обоих благоприятное впечатление, и, насколько мне известно, ваша оценка вполне может оказаться совершенно правильной. И все-таки эти бродячие забияки иногда ведут себя совершенно непредсказуемо. Ху изо всех сил старался подчеркнуть, что свидание окончилось неудачей по вине барышни Бао, и в качестве вероятной причины упоминал заминку, вызванную появлением мальчика. Но вполне можно предположить, что все было наоборот и оплошал сам Ху. Он мог смертельно испугаться, что ослабла его мужская сила, и возненавидеть за это несчастного мальчика.

Мне показалось странным, что Ху так подробно рассказывал о своих любовных подвигах двум служителям правосудия, допрашивающим его в темнице. Это рождает подозрение, будто он настолько обеспокоен данной проблемой, что только об этом и может говорить. А поскольку Ху несколько раз разговаривал со старым барабанщиком, то мог вызнать о мече с секретом. Впрочем, с другой стороны, красноречие Ху может объясниться просто невинным желанием покрасоваться.

Судья Ди встал.

— А теперь я взгляну на заинтересованных лиц. Этот кабинет слишком мал. Прикажите начальнику стражи доставить всех в приемную. И пусть писарь позовет двух помощников, дабы разбирательство было зафиксировано надлежащим образом. Пока вы занимаетесь этим, я быстро приму ванну.

Просторная приемная была ярко освещена. Горели все свечи в настенных светильниках, а на столе в центре зала стояли два массивных канделябра кованого серебра. Бао, его жена и дочь, а также старый музыкант сидели перед столом на стульях. Ху стоял слева, между двумя стражниками; Ло — с другой стороны, под такой же охраной. Старший писарь и два его помощника расположились за отдельным столом поменьше. Актеры и заключенные старательно не обращали друг на друга внимания; все уставились прямо перед собой. В зале стояла мертвая тишина.

Внезапно начальник стражи распахнул двойные двери. Вошел судья Ди, следом — Ма Жун и Цзяо Тай. На судье теперь была простая темно серая рубаха и маленькая черная шапочка. Все низко склонились в ожидании, когда он пройдет к столу и займет место в большом резном кресле черного дерева. По обе стороны от него встали помощники.

Прежде всего судья Ди оглядел двоих заключенных, угрюмого Ху и чопорного и в то же время какого-то суетливого Ло. Он пришел к выводу, что его помощники очень точно описали обоих. Затем он принялся молча изучать троих актеров.

Заметив, насколько измученными и усталыми они выглядят, он подумал, какой длинный и тяжелый день пережили эти люди, и почувствовал легкие угрызения совести: ведь им предстоит нешуточный допрос. Он вздохнул, откашлялся и ровным голосом произнес:

— Прежде чем снять показания с заключенных под стражу, я хочу точно установить семейные отношения, которые связывают присутствующих здесь с покойным мальчиком. — Пристально глядя на госпожу Бао, он продолжил: — Мне сообщили, госпожа Бао, что он являлся вашим незаконным сыном. Это правильно?

— Да, ваша честь, — еле слышно ответила она. — Почему вы не брали к себе мальчика, пока ему не исполнилось восемь лет?

— Потому что не решалась открыться мужу, а кроме того, отец ребенка обещал мне ухаживать за ним. Некогда мне показалось, что я полюбила этого человека; ради него я более чем на год бросила мужа. Этот человек рассказал мне, что его жена смертельно больна и после ее смерти он женится на мне. Но поняв, какой он в действительности негодяй, я разорвала наши отношения. Я долго ничего о нем не слышала, но полгода назад неожиданно столкнулась с ним во время выступлений труппы в столице. Он хотел возобновить наши отношения, а когда я отказалась, сказал, что в таком случае не видит оснований и далее содержать ребенка. Тогда я все рассказала мужу. — Она окинула любящим взглядом сидящего рядом актера и продолжила:

— Столь чуткий и добрый человек, как он, не стал осуждать меня. Просто сказал, что как раз такого мальчика ему не хватает, чтобы дополнить труппу, и он сделает из моего ребенка хорошего акробата. И действительно сделал! Люди презирают наше ремесло, ваша честь, но мы с мужем гордимся им. Мой муж любил мальчика, как собственного сына, он…

Она прикусила задрожавшую губу. Чуть помедлив, судья Ди задал вопрос:

— Вы сообщили мужу, кто являлся вашим любовником?

— Нет, ваша честь. Этот человек гнусно обошелся со мной, но я не видела оснований губить его репутацию. Как не вижу и сейчас. А муж никогда об этом не спрашивал.