Найо Марш - Заклятие древних маори. Последний занавес

– Вчера вечером вы сказали по телефону, – вымолвил Аллейн, – что сделали в Анкретоне какое-то открытие. О чем речь?

– Ах да. Я собирался потом сказать. Может, потому, что это случилось после обеда. Вообще-то эту часть истории мне вспоминать вовсе не хочется. Верно, я совершенно забылся и сказал, что не вернусь в Анкретон до тех пор, пока не получу заверений, что меня больше не будут втягивать ни во что подобное.

– Боюсь… – начал Аллейн, но Томас тут же прервал его:

– Не понимаете? Ну конечно, да и как понять, если я так ничего и не объяснил? Что ж, наверное, все-таки лучше сказать.

Аллейн молча ждал продолжения.

– Ну, – наконец решился Томас, – поехали.

– Вчера все утро, – начал Томас, – после того как мы прочитали письма, бушевала, можно сказать, настоящая буря. Непонятно даже, кто воевал на чьей стороне, разве что Пол, Фенелла и Дженетта порывались сжечь письма, а Полин с Дездемоной считали, что в них есть нечто важное и надо их сохранить. К обеду, это я вам точно говорю, атмосфера раскалилась до предела. И тут, понимаете ли…

Томас замолчал и задумчиво посмотрел на какое-то пятно на стене позади Фокса. Была у него такая странная манера обрывать рассказ посредине: словно граммофонную иглу внезапно сняли с пластинки. И было непонятно, то ли Томас никак не может найти нужное слово, то ли его мысль внезапно приняла совершенно иное направление, то ли он просто забыл, о чем говорит. Если не считать легкого блеска в глазах, выражение лица его оставалось загадочно-неподвижным.

– И тут… – после продолжительной паузы вернул Томаса к рассказу Аллейн.

– Потому что, если подумать, – вновь заговорил Томас, – такую вещь меньше всего предполагаешь обнаружить в блюде с сыром. Естественно, это был новозеландский сыр. Папа везло на друзей.

– Фокс, как вы думаете, – терпеливо сказал Аллейн, – что бы это могло быть? Ну, то, что меньше всего предполагаешь обнаружить в блюде с сыром?

Томас не дал Фоксу ответить и продолжал:

– Старое фарфоровое блюдо. Довольно красивое, ничего не скажу. Голубое, с белыми лебедями по краям. Очень большое. В благополучные времена в него помещался целый круг «Стилтона» [63] Сорт сыра, названный по имени местечка в графстве Кэмбриджшир, где он был сварен первоначально. , ну а сейчас, конечно, лежал лишь небольшой кусок. Довольно смешно, конечно, но из этого следует, что там оставалось много места.

– Места – для чего?

– Поднял крышку и увидел то, что было под ней, Седрик. Он взвизгнул, но Седрик так часто кривляется, что на это особого внимания не обратили, разве что кто-то фыркнул раздраженно. А потом он взял ее, подошел к столу – кажется, я забыл упомянуть, что она всегда лежала на серванте – и уронил прямо под ноги Полин, которая и без того пребывала в крайне нервном состоянии, а тут вообще оглушила всех своим криком.

– Уронил – что? Блюдо? Или сам сыр?

– Сыр? О Господи, – пораженно вскричал Томас, – о чем это вы? Книгу, конечно.

– Какую книгу? – машинально спросил Аллейн.

– Ну как какую, ту самую. Ту, что взяли из стеклянного ящика в гостиной.

– Ах вон оно что, – протянул Аллейн. – Ту самую. О бальзамировании?

– А также о мышьяке и всем остальном. Положение щекотливое, ужасное, потому что папа-то уже, по специальной договоренности, был забальзамирован. Все были потрясены. Как можно позволять себе такое, мелькнуло в голове у каждого, и, конечно, со всех сторон послышались крики: «Пэнти», – а Полин во второй раз за последние три дня практически упала в обморок.

– Правда?

– Да, а потом Милли вспомнила, что видела, как Соня держит книгу в руках и еще как Седрик читал вслух самые страшные места про мышьяк, и все стали вспоминать, как Баркер не смог найти крысиную отраву, когда она понадобилась для «Брейсгердла». Узнав об этом, Полин и Дездемона столь многозначительно посмотрели друг на друга, что Соня пришла в ярость и заявила, что и минуты больше не проведет в Анкретоне, только уехать не получилось, потому что нет поезда, и она вышла под дождь и села в двуколку, а сейчас слегла с бронхитом, которому подвержена издавна.

– Она все еще в Анкретоне?

– Ну да. Где же еще? – Томас удивленно посмотрел на Аллейна и вновь надолго замолчал.

– Так это и есть то открытие, о котором вы говорили по телефону? – осведомился Аллейн.

– Что? Открытие? Какое открытие? Да нет же, конечно, нет! – воскликнул Томас. – Теперь я понимаю, о чем вы. Нет, нет, это ерунда в сравнении с тем, что мы потом нашли в ее комнате!

– Что нашли, мистер Анкред, и в чьей комнате?

– В Сониной. Мышьяк.

– Это пришло в голову Седрику и девочкам, – продолжал Томас. – После того как Соня уехала в двуколке, они все говорили и говорили. Никто не хотел говорить прямо, что именно Соня, быть может, подсыпала крысиной отравы в подогретый напиток. Милли заметила лишь, что с недавних пор Соня здорово научилась его готовить. Папа утверждал, что он получается у нее лучше, чем у слуг и даже у самой Милли. Она приносила ему питье на ночь и оставляла на ночном столике. Седрик припомнил, что видел Соню с термосом в руках. В тот самый вечер он столкнулся с ней в коридоре, направляясь к себе в комнату.

– Именно тогда, – продолжал Томас, – кто-то, не помню уж, кто именно, сказал, что стоило бы обыскать Сонину комнату. Дженетта, Фенелла и Пол никакого энтузиазма не выказали, но Десси, Седрик и Полин ухватились за эту мысль. Я еще раньше пообещал Кэролайн Эйбл дать почитать одну книгу и с немалым облегчением удалился. Кэролайн Эйбл преподает трудным детям, в том числе Пэнти, и ее очень беспокоит то, что у Пэнти слишком медленно растут волосы. Так что вернулся я на нашу сторону дома не ранее чем через час. Меня ждал, развалившись в кресле, Седрик. Теперь он у нас глава семьи, так что не стоит мне, пожалуй, слишком резко о нем отзываться. Выглядел он чрезвычайно таинственно и говорил шепотом. «Тихо, – прошелестел он. – Пошли наверх». Больше он не сказал ни слова. Мне все это, честно говоря, надоело, но тем не менее я последовал за ним.

– В комнату мисс Орринкурт? – уточнил Аллейн.

Глаза Томаса вновь заблестели.

– Именно. А вы как догадались? Там оказались Полин, Милли и Десси. Должен сказать вам, – осторожно продолжал Томас, – что в Анкретоне у Сони нечто вроде апартаментов, рядом с папиными, – для удобства. Названий у них нет, потому что папа уже исчерпал имена всех знаменитых актрис. Так что он просто велел приколотить к дверям дощечку с именем «Орринкурт», что по-настоящему всех обозлило, ибо Соня, кто бы там ни пытался возражать, актриса очень посредственная. Честно говоря, вообще не актриса. Полное, можно сказать, ничтожество.

– Итак, вы застали своих сестер и миссис Генри Анкред в этих апартаментах?