Найо Марш - Заклятие древних маори. Последний занавес

Томас с улыбкой посмотрел на хозяйку. Улыбка у него была неуверенная и какая-то кривоватая.

– Да, – сказал он, – вот вам и Анкретон. Думаю, он вам не понравится, но покажется забавным.

– Поскольку я не собираюсь… – заговорила Трой, чувствуя, что ее охватывает паника.

Но Томас словно не услышал.

– Ну а помимо того, разумеется, семья. Отлично! Для начала папа́ и Миллимент и Полин и Пэнти. Как вы относитесь к эмоциям?

– О чем это вы?

– У нас очень эмоциональная семья. Ее члены всё переживают самым глубоким образом. И самое забавное, – продолжал Томас, – что они действительно всё глубоко переживают. Они по-настоящему чувствительны, только все думают, что так не бывает, невозможно быть таким чувствительным, какими они представляются, и в этом беда всей семьи. – Томас снял очки и, прищурившись, невинно посмотрел на Трой. – Но мои родственники испытывают удовлетворение от осознания того, что они гораздо чувствительнее всех остальных. Думаю, это тоже вас позабавит.

– Мистер Анкред, – терпеливо начала Трой, – я сейчас в отпуске, не вполне здорова, видите ли…

– Правда? А выглядите хорошо. Что с вами?

– Карбункул… – сердито ответила Трой.

– Да ну? – поцокал языком Томас. – Больно, должно быть?

– …и потому нахожусь не в лучшей форме. Заказ, о котором идет речь в письме вашей золовки, потребует не меньше трех недель напряженной работы. В письме же речь идет об одной.

– А сколько продлится ваш отпуск?

– Дело не в этом, – поджала губы Трой. – Дело в том…

– У меня тоже как-то выскочил карбункул. И знаете, если продолжать работать, чувствуешь себя лучше. У меня, – горделиво заметил Томас, – карбункул был на ягодице. Место весьма неудобное. – Он вопросительно посмотрел на Трой, пересевшую по привычке на коврик у камина. – У вас-то, – продолжал Томас, – наверняка…

– На бедре. Да, это гораздо лучше…

– Что ж, в таком случае…

– Не в том суть. Мистер Анкред, я не могу взяться за выполнение этого заказа. После трехлетнего отсутствия возвращается мой муж…

– Когда? – перебил ее Томас.

– По-видимому, через три недели, – ответила Трой, жалея, что не умеет врать легко и непринужденно. – Но кто знает, как оно обернется. Может, и раньше приедет.

– В таком случае Скотленд-Ярд наверняка даст вам знать, не так ли? Ведь он там довольно большая шишка, я не ошибаюсь? И если вы будете в Анкретоне, связаться с вами по телефону ничуть не труднее, чем здесь.

– Но дело в том, – Трой уже едва сдерживалась, чтобы не перейти на крик, – что я не хочу писать вашего отца в роли Макбета. Извините за прямоту, но это действительно так.

– Ну вот, я же говорил им, что вы откажетесь, – самодовольно заявил Томас. – А Батгейты уверяли меня в обратном.

– Батгейты? Вы про Найджела и Анджелу Батгейтов?

– А то о ком же? Мы с Найджелом старинные друзья. Когда мое семейство затеяло все это предприятие, я отправился к нему, чтобы спросить его, как, с его точки зрения, вы отнесетесь к предложению. Найджел сказал, что, насколько ему известно, вы сейчас в отпуске и, по его мнению, идея должна вам понравиться.

– Да что он в этом понимает?

– Он сказал, что вам нравятся необычные люди. Он сказал, что папа́ как натурщик должен вас увлечь, а разговорами с ним вы вообще будете упиваться. Это лишний раз доказывает, как мало мы знаем своих друзей, не правда ли?

– Именно так, – согласилась Трой.

– И все же мне страшно любопытно, как бы вы справились с Пэнти.

Трой уже решила было больше не задавать Томасу Анкреду никаких вопросов, так что собственный голос услышала с ощущением бессильной ярости:

– Вы сказали «Пэнти»?

– Да, это моя племянница. Младшая дочь моей сестры Полин. Мы называем ее так, потому что у нее постоянно сползают шаровары [26] Pants – брюки, штаны. . Это трудный ребенок. Школа, в которой она учится – а это школа для трудных детей, – была эвакуирована в Анкретон. Дети размещаются в западном крыле здания под опекой очень приятной женщины, ее зовут Кэролайн Эйбл. Пэнти – это нечто.

– Ну-у… – протянула Трой, ибо он как будто ждал ответа.

– Точно вам говорю. Она настолько ужасна, что в некотором роде даже нравится мне. Маленькая девочка с косичками и лицом настоящего дьяволенка. Такая вот особа.

Томас прижал к голове оба указательных пальца под прямым углом, сделал страшное лицо и надул щеки. Глаза у него засверкали. Сама того не желая, Трой внезапно оказалась лицом к лицу с плохим ребенком. Она коротко рассмеялась. Томас потер руки.

– Если будет позволено сказать, – заговорил он, – у вас глаза на лоб полезут, когда вы увидите, что она вытворяет. Взять хоть кактус в кровати Сони. К сожалению, это папина любимица, поэтому она практически неуправляема. Ну и конечно, ее нельзя бить, разве что от ярости удержаться не можешь, потому что имеешь дело с необычным ребенком.

Он задумчиво посмотрел на пламя камина.

– Дальше – Полин, моя старшая сестра, это важная персона. Милли, золовка, она постоянно смеется без всякого повода и ведет дом, потому что ее муж, мой старший брат Генри Ирвинг, умер.

– Генри Ирвинг [27] Генри Ирвинг (1838–1905) – псевдоним Джона Генри Вродрибба, знаменитого театрального актера Викторианской эпохи, прославившегося исполнением шекспировских ролей. ! – Трой так и подскочила. «Нет, это положительно сумасшедший», – с тревогой подумала она.

– Естественно, я говорю об актере Генри Ирвинге. Это кумир папа, вот он и назвал сына его именем. Ну и, наконец, Соня. Соня – это папина любовница. – Томас откашлялся на манер старой девы. – Ситуация прямо-таки библейская. Помните Давида и Ависагу-сунамитянку? Все в доме Соню недолюбливают. Должен сказать, она очень плохая актриса. Я вам не наскучил?

Совсем не наскучил, но Трой ужасно не хотелось в этом признаваться.

– Ничуть, – побурчала она и спросила у Томаса, не хочет ли он чего-нибудь выпить.

– Спасибо, если найдется, с удовольствием, – кивнул он.

Трой пошла за выпивкой, рассчитывая по дороге разобраться в своем отношении к посетителю. Кэти Босток она обнаружила в столовой.

– Ради Бога, Кэти, – сказала Трой, – пошли со мной. Ко мне там настоящий монстр заявился.

– И он останется на ужин?

– Я не предлагала, но, наверное, да. Так что придется все же открыть банку консервов из запасов Рори.

– Может, вернешься к этому типу?

– И ты со мной, ну пожалуйста. Я боюсь его. Он рассказывает мне о своей семье, представляет всех в весьма отталкивающем виде, но при этом рассчитывает, что мне все-таки захочется с ними познакомиться. Но что меня более всего беспокоит, в этом семействе есть какая-то дьявольская притягательность. Важная персона Полин, стяжательница Соня; страшная малышка Пэнти, Милли, которая постоянно смеется без всякого повода. И папа́, этот великан, собирающийся подарить себе собственный портрет, потому что нация так и не удосужилась наскрести…