Найо Марш - Мертвая вода. Смерть в театре «Дельфин»

– Рад, что вы приехали, – ответил Аллейн. – Не из-за результатов вскрытия – Кертис обрисовал все довольно ясно. Я хотел уточнить еще пару моментов. Выпьете чего-нибудь?

– С удовольствием.

Аллейн отыскал звонок.

– Надеюсь, вы не будете возражать, если я к вам не присоединюсь. Мне еще всю ночь работать.

– Здесь мы с вами похожи.

– Думаю, да, во многом. Что вы будете?

Доктор Мэйн заказал виски с содовой.

– Хочу заглянуть к мисс Прайд, раз я здесь, – добавил он. – Она уже оправилась, конечно, но рана у нее на шее достаточно серьезная. Наверное, мне не стоит спрашивать, как полиция смотрит на этот эпизод? Или он не рассматривался?

– Не вижу никаких препятствий для вашего вопроса. Рассматривался – как второстепенный, чтобы по крайней мере исключить одну из версий. А что вы о нем думаете?

– На первый взгляд, здесь все довольно очевидно. Виновник – Уолли Трехерн, подстрекаемый отцом, осмелюсь предположить. Так считает мисс Прайд, и, по-моему, она вполне может оказаться права.

– Я тоже так думаю. Это согласуется с общим характером поведения мальчика, как по-вашему?

– О да. Очень на него похоже. Он легко перевозбуждается. Иногда за этим следует легкий эпилептический припадок. Типичный рисунок именно таков.

– И ничего нельзя сделать?

– Увы. Когда такое начинается уже в раннем детстве, шансы на излечение довольны слабые. Ему нужна спокойная, размеренная жизнь. Напротив, семейная обстановка и вся эта идиотская ситуация, где его выставляют напоказ, вредят мальчику. Возможно, стоило обратиться в органы опеки, однако значительного ухудшения не было, и я колебался. Теперь же… Теперь даже не знаю.

– Чего?

– Во-первых, не нужно ли его в любом случае поместить в соответствующее лечебное учреждение, а во-вторых, не он ли сбросил тот булыжник на мисс Кост.

– Если так, то должно было пройти примерно полчаса после того, как вы видели его на склоне.

– Да. Сэр Джеймс определил время смерти около восьми, плюс-минус двадцать минут. Жаль, что я не проследил за мальчиком повнимательнее. Тогда для этого не было никаких причин. А я как раз разворачивал катер.

– Это было примерно в семь сорок, так ведь?

– Да, около того.

– Мисс Прайд вы не заметили? Она тоже там была и видела Уолли.

– Вот как?! Нет, она мне на глаза не попалась. Наверное, не разглядел за рубкой катера.

– А что именно делал Уолли? Извините мою назойливость, но мисс Прайд могла упустить какую-то мелкую подсказку, а нам она, видит Бог, совсем не помешала бы.

– Он подпрыгивал на месте, спиной ко мне, размахивал руками и изображал, как будто швыряет что-то. Если, как вы говорите, наверху у ворот стояла мисс Прайд, видимо, пантомима предназначалась ей. Кажется, напоследок я заметил, как он взбегает по склону. Но это все были какие-то секунды, как вы понимаете.

– Отец утверждает, что в пять минут девятого Уолли был дома.

– Вполне возможно, – заметил доктор Мэйн. – Он бы еще успел вернуться, не так ли?

– На первый взгляд – да. Трехерн заявил также, что в то же самое время или вскоре после видел, как вы отплываете на катере.

– Однако! Вот тут он врет как сивый мерин. – Доктор пытливо посмотрел на Аллейна. – Интересно только зачем?

– Меня этот вопрос тоже занимает, уверяю вас.

Некоторое время они задумчиво смотрели друг на друга.

– Как вы считаете, кто сыграл роль Зеленой Дамы? – спросил вдруг Аллейн.

Худое лицо доктора, обычно желтоватое, пошло красными пятнами, болезненно изменившись.

– Понятия не имею. Всегда считалось, что она просто плод его воображения.

– Это была миссис Бэрримор.

– Не представляю, как у вас могла возникнуть подобная идея, – сердито заявил доктор.

– Поверьте, у меня есть основания.

– Хотите сказать, она сама вам призналась?

– Практически. Если быть точным, я спросил ее об этом, и она ответила, что я могу себя поздравить.

Доктор Мэйн отставил стакан и прошелся по комнате, держа руки в карманах. Похоже, ему нужно было время, чтобы подумать.

– Хоть убейте, не могу понять, почему вас занимает то, – проговорил он наконец, – что никак не связано с делом.

– Потому что мне это непонятно. По крайней мере, не до конца. Если выяснится, что здесь нет никакой связи с расследованием, я не стану допытываться. Конкретно же я не понимаю, почему миссис Бэрримор так волнует перспектива того, что все раскроется.

– Боже правый, ну конечно, ее это волнует! Я объясню вам. Предположим – я не говорю, что это так, но предположим – она случайно столкнулась с этим несчастным мальчишкой. Он рыдает, потому что его задразнили из-за бородавок. Допустим, она увидела, как он пытается смыть их, и под влиянием момента, припомнив истории о чудесных исцелениях, внушила ему, что они исчезнут – надо лишь поверить. Мальчик спешит домой, и все сбывается. И не успеваем мы – то есть она – ничего понять, как из этого раздувают сенсацию. Ни вывести из заблуждения мальчика, ни рассеять иллюзии тех, кто за ним последовал, духа не хватает. Ситуация выходит из-под контроля, и чем дольше колебания, тем хуже.

– Да, – кивнул Аллейн, – понимаю. Все это вполне ясно и логично.

– Так в чем же дело? – нетерпеливо спросил доктор.

– Больше всего миссис Бэрримор беспокоило, что я могу сказать об этом ее мужу.

– Боюсь, – коротко бросил Мэйн, – он не самый подходящий человек, чтобы признаваться ему в подобном.

– Тем не менее, вам она сказала? Хорошо-хорошо, – поспешно добавил Аллейн в ответ на взгляд доктора. – Я понимаю, что перехожу границу, но это моя работа.

– Я ее врач. Она советовалась со мной. Я посоветовал ничего не говорить.

– Вот как?

– Внушение работало – время от времени, как и обычно в таких случаях эмоционального характера или, если хотите, исцеления верой. Тем, чьи болезни имеют нервную подоплеку, раскрытие невинного обмана принесло бы только вред.

– Такие болезни, как астма, например?

– Да, возможно.

– Мисс Кост?

– Если угодно.

– Она была вашей пациенткой?

– Да. У нее было несколько родинок, требовавших внимания. Она обратилась ко мне, и я их удалил. Примерно около года назад.

– Не могли бы вы рассказать, что она была за человек?

– Послушайте, Аллейн, хотя меня вызвали осмотреть тело, мой профессиональный долг никто не отменял. Я не обсуждаю своих пациентов, живых или мертвых, с неспециалистами.

– Его честь господин мэр, – проговорил Аллейн спокойно, – считает ее практически нимфоманкой.

Доктор Мэйн фыркнул.

– Так как же?

– Хорошо, хорошо! Она была просто невыносима, как многие неудовлетворенные старые девы. Довольны?

– Да, прекрасно, благодарю вас. Как вы думаете, она могла подозревать, кто был Зеленой Дамой?

– Очень сомневаюсь. Она, изо всех прочих! Вспомните хотя бы этот чертов вчерашний фарс, который она именовала фестивалем. А ее магазин? «Зеленые Дамы» оптом и в розницу. Если хотите знать мое мнение, что, впрочем, вряд ли…