Найо Марш - Мертвая вода. Смерть в театре «Дельфин»

Так они и сделали.

– Видимо, вы правы, – вздохнул Фокс. – Конечно, хочется, чтобы все было логично, но на деле это бывает так редко…

– В душе вы приверженец классических стандартов, – сказал Аллейн. – Вернемся к чертову дневнику. Читаем дальше.

Они дошли до последней недели. Репетиции перед фестивалем. Нападки на мисс Эмили. Инцидент с фигуркой Зеленой Дамы на ее столе. «Это он, К. Я уверена. И очень, очень рада. Она , без сомнения, подозревает меня . Я отказалась прийти. Пусть знает, что не может приказывать мне . Чтобы я сидела в одной комнате с ней и теми двумя, чью жизнь она разрушила? Ни за что! »

Аллейн перевернул страницу – перед ними была последняя запись, которую мисс Кост было суждено занести в дневник.

– Вчерашний вечер, – отметил Аллейн. – После фиаско у источника.

Ливень, как он и предполагал, объявлялся карой свыше. Возмездие в лице одного из неясных божеств из пантеона мисс Кост решило наставить скептиков на путь истинный, обрушив на них удар стихии. В число этих грешников, очевидно, входила и мисс Эмили, однако, как выяснилось, не она была главным объектом гнева автора дневника. «Бойтесь смеяться над Великими», – зловеще предупреждала мисс Кост и, словно подстегнутая собственными словами, начинала бессвязно брызгать ядом, угрожая неким неназванным противникам. «Теперь! После месяцев мук, жестокости и последнего страшного оскорбления, теперь я заговорю. Я предъявлю доказательства им обоим. Я скажу ей , что было между нами. И покажу тому, другому, откуда я узнала. Они оба будут страдать. Я раструблю об этом в газетах. Теперь. Сегодня. Я решилась. И конец».

– Действительно, конец, – покачал головой Фокс, глядя поверх очков. – Бедняжка. Поистине, печальный случай. Вы видите, к чему это все ведет, мистер Аллейн?

– Думаю, да, Фокс. Точнее, боюсь, что так. И я скажу вам почему.

Он едва начал рассказ, когда из магазина торопливо вышел Бэйли.

– Вас спрашивают по телефону, сэр. Некая мисс Уильямс. Говорит, дело срочное.

Аллейн вышел и взял трубку. Голос у Дженни и впрямь был встревоженным.

– Мистер Аллейн? Слава Богу! Пожалуйста, приходите скорее, умоляю! Номер мисс Эмили. Больше ничего не могу сказать. – На другом конце провода послышалось приглушенное восклицание, отдаленный мужской крик, взвизгнула женщина. Донесся отчетливо различимый звук бьющегося стекла. – Пожалуйста! – повторила Дженни.

– Сейчас буду, – ответил Аллейн и бросил Фоксу: – Оставьте Пендера на коммутаторе и срочно следуйте за мной. Комната тридцать пять, второй этаж, направо от лестницы.

Не дожидаясь ответа, он выбежал из магазина и, пригнув голову, бросился в бушевавший снаружи шторм.

Дождь перестал, но буря так ревела, что для прочих чувств, кроме слуха, места уже не оставалось. Ночь полнилась завыванием ветра и грохотом обрушивающихся на берег чудовищных волн, достававших с хищным шипением до подножия лестницы. Аллейн, согнувшись вдвое и двигаясь на ощупь, кое-как, полубегом-полушагом, взобрался по ступенькам. Когда он достиг последнего пролета и увидел окна гостиницы, в горле у него пересохло, а сердце колотилось как молот. С трудом преодолев оставшееся расстояние, он прошел через главный вход. Ночной портье, читавший за стойкой, в изумлении взглянул на детектива, который в спешке не накинул даже плащ.

– Непогода застала вас снаружи, сэр?

– Нет, у меня было где укрыться, – ответил Аллейн. – Доброй ночи.

Уже на лестнице, вне поля зрения портье, он остановился отдышаться на пару секунд, затем побежал на второй этаж. Коридор был пустынным, как все гостиничные коридоры ночью. Где-то надрывалось радио. Двинувшись вперед, Аллейн понял, что шум доносится из номера мисс Эмили – духовой оркестр исполнял «Марш полковника Боуги».

Детектив постучал, а когда никто не ответил, распахнул дверь и вошел. Перед ним открылась немая сцена, как будто поставленная специально для него. Мисс Эмили, очень бледная и величественная, застыла перед камином, поддерживаемая Дженни. Маргарет Бэрримор, прижав ладони ко рту, стояла слева – Аллейн едва не ударил ее дверью, входя. Главное место в композиции занимали трое мужчин: майор Бэрримор, прямо по центру, с широко расставленными ногами и раскрытым ртом, куда стекала кровь из разбитого носа; доктор Мэйн перед ним, хмуро глядевший на свою ухоженную руку с разбитыми костяшками; и между ними взъерошенный Патрик, словно рефери, только что остановивший схватку. В камине блестело разбитое стекло, гремевшая музыка немилосердно терзала уши.

Все повернулись к вошедшему, словно приглашая его разгадать задуманное ими слово.

– Можно это выключить? – спросил Аллейн.

Дженни повернула ручку. Воцарилась оглушающая тишина.

– Я включила, чтобы заглушить крики, – объяснила девушка.

– Мисс Эмили, не хотите ли присесть? – предложил Аллейн.

Та послушно опустилась в кресло.

– Возможно, остальные тоже сядут?

Доктор Мэйн нетерпеливо хмыкнул и отошел к окну. Бэрримор обсосал свой ус, ощутил кровь и достал носовой платок. Аллейн придвинул стул, и майор, едва державшийся на ногах, буквально упал на него. Виски от него несло сильнее обычного. Миссис Бэрримор перешла поближе к доктору Мэйну. Дженни присела на подлокотник кресла мисс Эмили, а Патрик – на край стола.

– Итак, – проговорил Аллейн, – что здесь произошло?

Секунду-другую все молчали, потом Дженни сказала:

– Я попросила вас прийти – наверное, лучше мне и объяснить.

– Вам лучше придержать язык, – пробурчал Бэрримор сквозь окровавленный платок.

– Довольно, – угрожающе повысил голос Патрик.

– Прошу вас, – обратился Аллейн к Дженни.

– Попробую. Итак… Я зашла пожелать мисс Эмили доброй ночи. Патрик ждал внизу, если не ошибаюсь. Да?

Юноша кивнул.

– Мы с мисс Эмили немного поговорили. Я уже собиралась попрощаться, когда… когда вошла миссис Бэрримор.

– Дженни, нет! Не надо! – прошептала та.

– Пусть говорит, – спокойно промолвила мисс Эмили, – так будет лучше.

– Патрик? – вопросительно произнесла девушка.

Тот поглядел на мать и все же решился:

– Думаю, надо все рассказать. Только факты, Дженни.

– Хорошо. Миссис Бэрримор была взволнована и – мне так показалось – напугана. Вид у нее был больной. Она попросила разрешения посидеть с нами немного, и мисс Эмили, конечно, ей не отказала. Мы почти не разговаривали – во всяком случае, не обсуждали ничего важного.

– Мисс Прайд была очень добра, – поспешно вставила Маргарет Бэрримор. – В последнее время я неважно себя чувствую. Я была около ее номера, когда у меня вдруг закружилась голова, поэтому и вошла.