Викторьен Сарду - Черная жемчужина

— Стало быть, по-вашему, это новичок? — сказал Корнелиус.

— Очевидно… и потом он какой-то мужик. Мало-мальски уважающий себя вор ни за что не оставил бы комнату в таком беспорядке: он постарался бы придать всему более кокетливый вид… Сандерсен, которого казнили на днях, предпочел бы еще раз вернуться сюда, чтобы привести все в порядок. Вот это был настоящий артист! Я прибавлю еще, что вор должен быть ни очень высок, ни очень силен. Мне не нужно большого доказательства как то, что он воспользовался ножом и шнурком от звонка там, где довольно сильный и высокий человек сумел бы легко вскарабкаться только силой своих рук. Мало того, сильный человек воткнул бы нож одним ударом, между тем как нашему вору пришлось долго колотить по ножу, чтобы вогнать его в перегородку: взгляните-ка на эту совершенно свежую выбоину на рукоятке ножа.

— Это верно! — сказал Бальтазар, пораженный такою глубиной взгляда.

— Однако, — заметил Корнелиус, — дерево-то в секретере обращено в щенки.

— Да в этом-то, милостивый государь, и обнаруживается его слабость! — воскликнул Трикамп. — Истинно сильный человек действует тихо и спокойно, так как он уверен в себе самом, он только раз ударит по секретеру, который так легко взломать, только один раз, и секретер взломан! А это дело рук слабого, потерявшего голову человека. Секретер не поддавался ему, он и стал колотить вкривь и вкось; он обратил его в щепки, искрошил ого… Никаких мускулов, одни нервы!.. Это работа ребенка или женщины.

— Женщины!?.. — воскликнул Бальтазар.

— С тех пор как я вошел сюда, милостивый государь, — отвечал Трикамп, — я ни минуты не сомневался в этом.

Бальтазар и Корнелиус переглянулись.

— В заключение, — добавил Трикамп, в последний раз понюхав табаку, — это молодая женщина… так как она может лазить… небольшого роста… так как ей понадобилась лестница… брюнетка… так как она чуть не бесновалась… хорошо знакомая с вашими привычками, так как она воспользовалась тем временем, когда вас не было, чтобы действовать на свободе, и так как она прямо направилась к ящику с деньгами, пренебрегая остальными. Словом, если у вас есть молоденькая служанка, то нечего больше и искать: это она!

— Христиана!.. — воскликнули оба молодые человека сразу.

— А! Так тут есть Христиана, — сказал г. Трикамп. — Ну, в таком случае это Христиана!

Бальтазар и Корнелиус, оба страшно бледные, растерянно смотрели друг на друга… Христиана!.. хорошенькая Христиана!.. их добрая, кроткая Христиана! воровка!.. Да нет, этого не может быть!.. И все-таки им припомнилось ее происхождение и обстоятельства, при которых она вступила в дом… Ведь она была цыганка… Бальтазар, точно опьяненный, упал на стул. Что же касается Корнелиуса, то ему казалось, что ему воткнули в сердце раскаленное железо и что он умирает от этого…

— Надо однако повидать эту Христиану, — сказал г. Трикамп, внезапно выводя их из оcтолбенения, — да осмотреть ее комнату!

— Ее комнату, — отвечал Бальтазар, пытаясь приподняться, — да вот ее комната! — И он указал на отверстие в перегородке.

— И вы не смогли догадаться обо всем? — улыбаясь, спросил полицейский.

— Однако, — сказал с чрезвычайным усилием Корнелиус, — она должна была слышать наши разговоры!

Схватив лампу, Трикамп быстро вышел, отворил дверь в соседнюю комнату и в сопровождении молодых людей вошел в комнату Христианы… Комната была пуста…

— Она убежала! — воскликнули все трое одновременно.

Трикамп одним движением руки удостоверился, что постель не смята и что ни в подушке, ни в тюфяке ничего не спрятано.

— Да она и не ложилась, — сказал он.

В то же время из передней донесся какой-то шум; дверь в залу внезапно распахнулась, и вошел агент, поставленный на страже г. Трикампом, подталкивая пред собой Христиану, которая казалась более изумленною, чем испуганною!..

— Г. Трикамп, — сказал агент, — вот эта молодая девушка хотела уйти, и я остановил ее, когда она намеревалась отодвинуть задвижку.

Христиана смотрела на них с таким естественным удивлением, что это подействовало на всех… кроме, впрочем, г. Трикампа…

— Да что же вам наконец от меня надо? — спросила она затворявшего за ней дверь агента. — Г. Бальтазар, скажите же ему, кто я такая!

— Откуда ты? — сказал Бальтазар.

— Сверху, — отвечала она. — Гудула очень боится грома, так как он все еще гремел, когда она пошла спать, она и попросила меня побыть с нею, и я спала в ее комнате, сидя на стуле. Проснувшись, я увидала, что погода разъяснилась, и я сошла вниз, чтобы лечь в постель. Я только что хотела удостовериться, не забыли ли вы запереть дверь, как вдруг этот господин остановил меня… Он-таки порядком напугал меня!..

— Вы лжете, — грубо возразил г. Трикамп. — Вы хотели отпереть дверь, чтоб уйти; и вы не ложились, чтобы не давать себе лишнего труда вновь одеваться и чтобы легче уловить минуту для бегства отсюда?

Христиана посмотрела на него с самым наивным видом.

— Бегства? Какого бегства?

— Ого! — пробормотал Трикамп. — В самоуверенности недостатка у нее нет!

— Поди сюда, — сказал Бальтазар, который дрожал как в лихорадке во время этого объяснения. — Поди сюда, и я тебе отвечу!..

Он взял за руку молодую девушку и потащил ее в кабинет.

— Боже милостивый! — воскликнула она на пороге. — Да кто же это наделал?

Эго восклицание дышало такою искренностью, что все поколебались на одно мгновение, но волнение г. Трикампа длилось недолго. Он подтащил Христиану к секретеру и, указав на взломанную крышку, грубо сказал ей:

— Это вы сделали!

— Я! — воскликнула Христиана, которая, по-видимому, не поняла сразу, что он хотел сказать.

Она тупо взглянула на Бальтазара, потом на Корнелиуса, потом перевела свой взгляд на секретер, увидала пустой ящик; и вдруг, как бы сразу поняв все, она отчаянно закричала:

— А! Так вы говорите, что я украла!..

Ни у кого не хватило духу ответить ей. Христиана сделала шаг к Бальтазару, который опустил глаза пред ее взглядом. Вдруг она, как бы задыхаясь, поднесла руку к сердцу, попробовала заговорить, произнесла несколько невнятных слов, среди которых только и можно было разобрать: «украла!.. я… украла!.. я!..» — и как мертвая упала на пол! Корнелиус бросился к ней и поднял ее, сжимая ее в своих объятиях.

— Нет! — воскликнул он. — Нет… это невозможно!.. Этот ребенок ни в чем не виноват!..

Он побежал в соседнюю комнату и положил молодую девушку на ее постель. Страшно взволнованный, Бальтазар последовал за ним; г. Трикамп, все так же улыбаясь, собирался пойти вслед за ним, когда один из агентов потянул его слегка за рукав…

— С вашего позволения, г. Трикамп, у нас уже есть небольшое сведение об этой молодой девушке.