Роберт Гулик - Ожерелье и тыква

Лан, зловеще поглядывая на телохранителей, неторопливо подергивал свою козлиную бородку. Оба здоровяка отчаянно замахали руками, отрицая свое причастие к чему бы то ни было. Счетовод поспешно отступил за кресло своего хозяина. Большой зал надолго погрузился в молчание. Наконец Лан прервал тишину:

— Ваши люди хорошо поработали. Тщательнейшим образом. Моим следовало бы брать с них пример. Да, к вашим цифрам не придраться — у нас есть договоренность, что на нейтральной территории будем делить всё поровну Однако я ничего не сообщил вашему хозяину, потому что дело-то не выгорело. Жемчуга у меня нет.

Судья Ди встал.

— Вчерашняя попытка убить меня говорит о том, что вы лжете, Лан. В случае если вы отклоняете наши разумные требования, мне приказано сообщить вам. что перемирие окончено. Что я и делаю здесь и сейчас. Прощайте!

Он направился к двери и уже взялся за ручку, когда Лан окликнул его:

— Вернитесь и сядьте на свое место! Я вам все объясню.

Судья вернулся к столу, но остался стоять и гневно воскликнул:

— Прежде всего, Лан, я жду извинений за покушение на мою жизнь!

— Я прошу прощения за те неудобства, что вы претерпели на принадлежащем мне складе, и немедленно проведу расследование. Этого достаточно?

— Лучше, чем ничего.

Судья Ди снова опустился в кресло. Лан откинулся в своем.

— Я совершил ошибку — не стоило браться за это дело. Но вы же понимаете, какие нынче расходы! Я трачу целое состояние на жалованье управляющим игорных притонов, а эти мерзавцы утаивают доходы. И как прикажете содержать приличные бордели, когда не хватает даже крестьянских девиц? Приходится платить деревенской дурочке столько же, сколько обученной куртизанке! Если мы не дождемся по-настоящему разрушительного наводнения или длительной засухи и неурожая, я просто разорюсь. А что до податей, то позвольте вам сообщить...

— Хватит этой пустой болтовни! — оборвал его судья Ди. — Рассказывайте о жемчуге!

— Ладно, я просто хотел вам объяснить, что при нынешнем положении нельзя просто плюнуть на десять золотых слитков. А в этом деле мне причиталось десять золотых слитков, причем почти без всякого риска или расходов. — Лан глубоко вздохнул. — Вот как все было. На прошлой неделе является ко мне торговец шелком — назвался он Хао. Приносит рекомендательное письмо от одного из моих людей в столице. Хао говорит, что знает одного типа, который разработал план, как украсть ценное ожерелье из здешнего Водного дворца. Говорит, вещица состоит из восьмидесяти четырех жемчужин наивысшего качества, но продавать их, конечно, придется по одной. Если я знаю кого-нибудь, хорошо знакомого с рекой и местностью вокруг дворца, и заставлю взяться за это дело, знакомый Хао заплатит мне десять золотых слитков. Я тут же подумал о здешнем кассире, который знает каждую излучину на этой реке, хотя и отказался наотрез. Десять золотых слитков — деньги немалые, но слишком уж рискованно красть из дворца. Однако Хао все же посвящает меня в свой план. Мой счетовод повторит все сказанное тогда, ибо у него феноменальная память — единственное достоинство этого болвана. Ну-ка, говори!

Человек с яйцеобразной головой прикрыл глаза. Стиснув руки, он затараторил на одном дыхании:

— Ему следует отплыть из города на лодке за час до полуночи, грести до четвертой заводи на правом берегу, оставить там лодку и идти по тропинке за вторым рядом сосен. Прежде ее использовала дворцовая стража, и ведет она вдоль берега реки к северо-западному углу дворцового рва. На глубине примерно в два чи там есть старые ворота шлюза; нужно проплыть вдоль них до угла северо-западной сторожевой башни. Здесь, чуть выше уровня воды, вдоль всей северной стены идет выступ шириной примерно в один чи. По нему нужно дойти до последней арки водовода. Прямо над ней опора, поддерживающая крытый балкон. Между кирпичами там полно щелей, так что можно без труда забраться на стену. Нужно залезть в павильон через боковое окно. Павильон соединяется со спальней круглым «лунным» проемом. Ожерелье будет лежать либо на туалетном столике прямо за этим проемом, либо на чайном столике напротив. Пусть затаится за лунной дверью, пока не убедится, что люди там спят. Затем шагнет за дверь, возьмет ожерелье и вернется тем же путем. Лучников на бастионах бояться не стоит — им будет не до того.

Тощий счетовод открыл глаза и самодовольно ухмыльнулся. Далее продолжил Лан:

— Поскольку дружок Хао явно знал, о чем говорит, я решил попробовать, смогу ли заарканить кассира. Я знал, что ему нужны деньги, поэтому пригласил сыграть по-дружески и дал поначалу выиграть, а потом разделал подчистую. Затем, будто бы в качестве великого одолжения, я рассказал ему о готовящейся краже, и он тут же согласился. В общем, я сообщил Хао, что все слажено. Если бы Тай Мина схватили, я знать ничего не знаю, кроме того, что мальчишка потерял все деньги за игорным столом и не смог устоять перед искушением.

— Все это мне понятно, Лан, — утомленно проговорил судья. — Но мне надоело ждать, когда вы наконец объясните, куда делось ожерелье. Остальное примем на веру.

— Я лишь хотел обрисовать всю картину, — недовольно буркнул Лан. — Ладно, Тай Мин в указанное время отплыл от моего склада. Он обещал вернуться туда же вместе с ожерельем и получить свои двадцать серебряных слитков, за вычетом того, что был мне должен. Не могу не признать, что иногда совершаю ошибки, но свою-то работу знаю. Я разместил людей на дорогах, ведущих на запад, на восток и на юг от города — просто на случай, если Тай Мин невзначай забудет о нашей договоренности: они бы ему напомнили, сами понимаете. Мой счетовод несколько часов напрасно прождал Тая в складском сарае. Затем двое моих парней, что приглядывали за дорогой на восток, наконец его притащили. Он беспечно скакал по ней, причем нарядно одетый. Решил, понимаете ли, сначала заглянуть в «Зимородок» и переодеться.

Судья подавил зевок.

— Вы, Лан, видать, немало времени потратили, слушая на рынке сказочников. — И тут же рявкнул: — Что с ожерельем?!

— Этот мерзавец утверждает, что так и не смог его добыть! Все шло как надо, пока он не залез по стене и не проник в павильон. Там никого не было, ни в павильоне, ни в спальне. И якобы никаких драгоценностей, вообще никаких безделушек, заслуживающих внимания. Он вернулся, но не посмел явиться в назначенное место. Говорит, испугался, что мы подумаем, будто он нас надул и где-нибудь спрятал ожерелье. Разумеется, именно так мои люди и подумали. Они изо всех сил пытались заставить его сказать правду — так сильно, что прямо у них на руках он и скончался. Да уж... Не знаю, как обстоят дела с персоналом в вашей лиге, но лично я уже не знаю, где брать по-настоящему толковых исполнителей.