Роберт Гулик - Ожерелье и тыква

Интрига с ожерельем теперь открылась перед ним во всех своих отвратительных подробностях. Заговорщики из дворца хотят возложить вину на командира Кана, дабы исключить для него всякую возможность стать императорским зятем. Тем самым они повергнут принцессу в душевное расстройство прямо перед возвращением в столицу. Госпожа Гортензия назвала главного евнуха и коменданта как возможных участников заговора. Но есть еще один высший чиновник, а именно сам полковник Кан. И о нем судья практически ничего не знал — кроме того, что в него влюблена принцесса и перед ним преклоняется его друг старший командир Сяо. Но и принцесса, и Сяо пристрастны. Заговорщики из дворца намекали на то, что у полковника имеется возлюбленная. На первый взгляд это кажется злобным оговором.

С другой стороны, не следует забывать, что в роли обвинителей выступали опытные интриганы, а они, как правило, избегают создавать нечто из ничего. Они скорей исказят реальные события, исковеркают правду, добавив пару слов или сместив акцент. Поэтому не следует исключать возможность того, что у полковника действительно есть подруга. То, что Кан не похищал ожерелье, не доказывает его полной непричастности к происходящему.

Любой военный трактат учит использовать замысел врага в своих интересах. И в ту роковую ночь полковник был с принцессой. Возможно, они вместе стояли у окна павильона, и принцесса положила ожерелье на боковой столик, прежде чем они через лунную дверь удалились в соседнюю комнату. Тай Мину оставалось только просунуть руку в окно, чтобы схватить жемчуг. А что если командир состоял в сговоре с кассиром?

Очень трудно определить, какая именно дворцовая клика пыталась ликвидировать его, судью. Люди, посланные госпожой Гортензией, чтобы доставить его во дворец, носили черные одеяния служителей главного евнуха, но так же были одеты и те, что отвезли его в лес, прямо в лапы убийцам. Пытавшиеся его арестовать были одеты как челядь коменданта. Все это ровным счетом ничего не значит, ведь во дворце их мог нанять кто-то, не являющийся их непосредственным начальником. В том числе и полковник Кан.

Отследить таинственного господина Хао, к сожалению, невозможно. Один-единственный след, ведущий прямо к заговорщикам, это отвлекающий маневр, устроенный на территории дворца в ночь кражи. Ему следует держать это в памяти, когда, вернее, если он получит возможность провести официальное расследование, воспользовавшись особыми полномочиями, дарованными ему императорским указом.

Он стиснул в руках калебас. Все эти соображения не пролили ни малейшего света на ключевую загадку, а именно: что делал Тай Мин после того, как украл ожерелье, и прежде, чем на восточной дороге его захватили люди Лана. Нужно снова все обдумать и начать с мотива, заставившего мальчишку пойти на преступление. Расстроившись из-за убийства Лана, он, судья, решил, что его версия относительно побуждений Тай Мина совершенно ошибочна, ведь госпожа Вэй так и не прибыла в деревню Десять Ли. Теперь, поразмыслив, он решил, что все-таки в основе своей его теория верна.

Мелисса утверждала, что Тай Мин питал глубокую привязанность к госпоже Вэй, и хотя он, судья, поставил под сомнение ее слова о характере госпожи Вэй, он не сомневался в правоте Мелиссы относительно Тай Мина, ее ровесника. Должно быть, кассир узнал, что госпожа Вэй намеревается бросить своего скаредного мужа, и сказал ей, что тоже хочет сбежать. Он вполне мог предложить ей отправиться в деревню Десять Ли, где они позже встретятся, и он поможет ей обустроиться в каком-нибудь другом месте. Тай Мин надеялся, что со временем сумеет убедить ее вести общее хозяйство, а для этого ему нужны были деньги. Серебра, которое посулил ему Лан, явно было недостаточно, да и Тай Мин, будучи юношей смышленым, вполне мог сообразить, что в любом случае Лан его надует. Поэтому он решил сохранить ожерелье у себя.

Мелисса говорила о нем как о пареньке простодушном; вероятно, он просто не осознавал всех последствий кражи императорского сокровища, но разделял мнение простонародья, что император слишком богат и просто не заметит пропажи.

Легко объяснимо и то, почему госпожа Вэй так и не появилась в деревне Десять Ли. Она пообещала Тай Мину встретиться с ним, но лишь для того, чтобы он оставил ее в покое. На самом деле она сбежала с неким третьим лицом, пока неизвестным. Возможно, Тай Мин знал этого человека и встретил его, когда вернулся из дворца. Впрочем, все это несущественно. Какая разница, кто встретил Тай Мина, если он все равно не передал ожерелье. Иначе под пыткой он обязательно бы назвал имя этого третьего человека. Он молчал, потому что ожерелье было у него, и он надеялся как-то выкрутиться и вернуть драгоценность.

Судья Ди поднял калебас и пристально посмотрел на него. Он вновь вспомнил слова Мастера Тыквы о том, как важно оставаться пустым. Чтобы выяснить, где Тай Мин спрятал ожерелье, судье нужно обрести пустоту и поставить себя на место кассира. Стань кассиром из «Зимородка» и живи его жизнью. Судья закрыл глаза.

Он представил себя сидящим на высоком табурете перед стойкой в прихожей постоялого двора. За жалкие крохи, что перепадают ему от скупого хозяина, он каждый день сидит здесь с утра до ночи, лишь иногда радуя себя рыбалкой на реке, в те редкие дни, когда на постоялом дворе воцаряется затишье. Но была и другая радость, а именно ежедневные встречи с обожаемой им госпожой Вэй. Жена содержателя постоялого двора должна была постоянно появляться в прихожей, ведь, по словам хозяина «Девяти облаков», она принимала деятельное участие в управлении хозяйством. Кассир ловил каждую возможность, чтобы заговорить с ней. Не слишком часто, ведь хозяин следит, чтобы юноша не отвлекался надолго от своих обязанностей за стойкой. Разбирая всевозможные счета и бумаги, вписывая вычисленные на счетах приходы и расходы и подводя внизу итог красной тушью... Красная тушь!

Судья Ди открыл глаза. На этой детали стоит остановиться. Тай Мин отметил дорогу в деревню Десять Ли красной тушью. Карта, наверное, лежала в одном из ящиков конторки, ведь для удобства гостей она должна всегда быть под рукой. На чердаке у Тай Мина не было ни твердой туши, ни специальной плитки для ее растирания. То есть он должен был пометить карту, сидя за стойкой. Во имя Небес, не здесь ли кроется разгадка? Судья сел, отложил калебас и задумчиво потер шею. Он решил убедиться воочию.

Судья вышел в коридор и осторожно обогнул скрипящую половицу. Прихожая была тускло освещена единственным фонарем над стойкой. Привратник прибрал за собой, оставив только плитку для растирания, кусок туши и бамбуковый футляр с несколькими кисточками для письма. Справа от высокого табурета кассира судья обнаружил в стойке два ящика. Он выдвинул верхний. Там находились регистрационная книга, банка с густым коричневым клеем, которым кассиры подклеивают счета, деревянный штемпель с вырезанной надписью «деньги уплачены» и пропитанная красной краской подушечка для него, а также стопки конвертов и бланков.