Роберт Гулик - Поэты и убийцы

— Ты ведь прочел ее биографию, которую я для тебя написал, правда? Надеюсь, что я все обрисовал в ней предельно ясно. Она была сыта по горло мужчинами, и когда познакомилась с Маленькой Феникс, то увлеклась ею. Мне сразу показалось довольно странным, что она лично доставила танцовщицу в мой кабинет. «Моя дорогая то, моя дорогая се»! Да еще пришла в пиршественный зал заранее, якобы чтобы помочь танцовщице подготовиться к выступлению. Подготовиться, как бы не так! Она торчала в гримерной больше получаса! Конечно, пыталась уломать эту девку. Танцовщица пригрозила, что пожалуется, и еще до середины ужина окаянная поэтесса придумала способ заткнуть ей рот.

— Просто потому, что танцовщица грозила пожаловаться? — недоверчиво переспросил судья. — Что за дело Юлани до этого? Ведь у нее в прошлом было множество... — И тут он хлопнул себя ладонью по лбу. — Мои глубочайшие извинения, До! Сегодня я на удивление непонятлив. Всемилостивые Небеса, да ведь официальная жалоба танцовщицы могла привести Юлань прямиком в руки палача, косвенно подтвердив показания возлюбленного убитой служанки и заставив весы правосудия качнуться в сторону виновности поэтессы.

— Именно так. Историю, заставившую ее уехать из Сычуани, в сущности, просто замяли. Поскольку тамошняя девушка — дочь наместника области, Юлань может не бояться, что всплывут какие-нибудь опасные для нее подробности. Но вообрази профессиональную танцовщицу, которая дает показания в суде, откровенно, со смачными деталями описывая то, что случилось прямо тут, по соседству с залом, где как раз шло пиршество с участием официальных лиц! Это бесповоротно решило бы судьбу Юлани. И она пришла в отчаяние.

До потер пухлой рукой вспотевшее лицо.

— Но и мое отчаяние сейчас ничуть не меньше! Как судья этого уезда я имел полное право на время задержать обвиняемую, которую везут по моей территории. Но при этом мне, конечно, пришлось дать начальнику конвоя документ с моей подписью и печатью, где черным по белому написано, что я целиком и полностью отвечаю за преступницу, пока она живет под моим кровом. А теперь эта преступница совершает здесь убийство, причем в точности того же характера, как то, в котором ее уже обвиняют! Какая запредельная дерзость! И она, конечно, думает, что я буду скрывать ее причастность, доложив, что преступление совершил проникший в дом злоумышленник. И таким образом спасу и ее шкуру, и свою. Но она меня плохо знает!

Судья Ло вздохнул и мрачно продолжил:

— Ну что за проклятое невезение, Ди! Как только я доложу об этой позорной истории, Верховный суд снимет меня с должности как виновного в нарушении долга и преступной халатности. Меня приговорят к каторжным работам на границе — и это если еще повезет! Подумай только, я же пригласил эту женщину в том числе и для того, чтобы важные шишки в столице оценили, как я добр к попавшей в беду знаменитой поэтессе! — Он извлек из рукава большой шелковый носовой платок и вытер лицо.

Судья Ди откинулся на спинку своего кресла, хмуря мохнатые брови. Его друг действительно оказался в очень неприятном положении. Конечно, академик мог бы потянуть за ниточки и попытаться настоять, чтобы дело рассматривалось за закрытыми дверями, ведь публичность плохо скажется и на его репутации. С другой стороны... нет, он слишком спешит с выводами. Взяв себя в руки, судья спокойно спросил:

— А что говорит поэтесса?

— Она? Говорит, что вошла в гримерную, увидела, что танцовщица лежит и истекает кровью, как свинья на бойне, бросилась к ней и попыталась поднять за плечи, чтобы посмотреть, где рана. Поняла, что танцовщица мертва, и побежала за помощью. А сейчас она мается в покоях моей Первой жены, а вокруг нее хлопочут с влажными полотенцами и чем-то там еще!

— Она говорила что-нибудь о том, кто, по ее мнению, мог это сделать?

— О да! Она рассказывает ту же историю, что и флейтист, только подает ее под другим углом. Настаивает, что Маленькая Феникс была чистой девушкой и множество мерзких грязных мужчин ее за это ненавидели! Говорит, что в дом проскользнул отвергнутый ухажер и убил ее. Наталкивает меня таким образом на самый простой выход из положения. Уходя, я ничего ей не сказал, только попросил до поры до времени придерживаться версии насчет несчастного случая.

— А что говорит судебный врач?

— Ничего такого, Ди, чего бы мы не знали или о чем бы не догадывались. Он подтвердил, что танцовщицу убили незадолго до того, как мы ее увидели, минут за десять, самое большее за пятнадцать. Добавил, что она была девственницей. Я ничуть этим не удивлен, с ее-то каменным лицом и плоским бюстом! Ну а последними, кто видел ее живой, были эти две молодые танцовщицы, они принесли Маленькой Феникс чай и пирожные как раз перед тем, как собрать вещички и отправиться обратно в «Сапфировый павильон». Тогда с девкой все было нормально.

— Что сказали слуги? И музыканты?

— Ты все еще надеешься на неизвестного злоумышленника, да? Не надейся! Мы с советником всех допросили. Музыканты смотрели фейерверк из бокового зала, и никто из них оттуда не выходил. И все время поблизости были слуги — и на главных лестницах, и на тех, что в обоих концах балкона. Никакой неизвестный злоумышленник не смог бы пробраться на второй этаж. Мы допросили всех и каждого на предмет связей с танцовщицей, но ничего не обнаружили. Ты же помнишь, что она была девицей благонравной! К тому же ножницы — это, конечно, типично женское оружие. Прекрасно, дело закрыто! Все на удивление просто. — Он стукнул кулаком по столу. — О Небеса, ну и суд это будет! Шумиха поднимется на всю страну, и, заметь, я окажусь на этом процессе не на той скамье, что обычно! Позорный конец многообещающей карьеры.

Судья Ди некоторое время молчал, задумчиво поглаживая бакенбарды. Наконец он в сомнении покачал головой.

— Есть и другой вариант, Ло. Но, боюсь, он тебе тоже не понравится.

— Не могу сказать, что тебе хорошо удалось меня успокоить, старший брат. Но все равно расскажи, что это за вариант. Человек в моем отчаянном положении готов ухватиться и за соломинку.

Судья Ди поставил локти на стол.

— Ло, у тебя есть еще не меньше троих подозреваемых. Я говорю о твоих почетных гостях.

Судья Ло подпрыгнул.

— Ди, ты слишком много выпил за ужином!

— Может быть, иначе я додумался бы до этого раньше. Ло, давай вернемся к тому моменту, когда мы смотрели фейерверк на балконе. Можешь представить, где находился каждый из нас? Поэтесса была слева от меня, а ты стоял рядом с ней, еще чуть в стороне — твой советник и домоправитель. Пусть твой фейерверк и был великолепным зрелищем, я все равно время от времени оглядывался по сторонам и знаю, что никто из вас от балюстрады не отходил. Еще в самом начале я мельком заметил академика, ну а в самом конце он вышел вперед вместе с Чаном и Могильщиком Лу. Видел ли ты кого-то из них непосредственно во время фейерверка?