Рекс Стаут - Острие копья [litres]

Он поднял ладонь, чтобы пресечь мои излияния. Фриц вытащил кресло, и он встал, гора на ногах.

– Арчи, – начал он, – пощади меня. Что за тяга к насилию? А должен быть безмятежней колибри. Я не отправлял тебя в кино, ты сам туда собрался. Даже если бы Мануэль Кимболл шарахался от каждой тени, ничто не могло его всполошить. С какой стати ему уезжать, на родину или куда-то еще? Полагаю, пока он не может ничего предпринять. Если это тебя успокоит, сообщаю, что он находится у себя дома и вовсе не собирается в дорогу. Я разговаривал с ним по телефону два часа назад… Фриц, звонок. Открой дверь, пожалуйста… В восемь часов утра я позвоню ему снова – и, уверяю тебя, он будет этого ждать.

– Надеюсь, так оно и есть. – Я все же не был удовлетворен. – Говорю вам: валять дурака на этом этапе опасно. Вы выполнили свою часть работы, на которую не способен более никто на свете, и теперь осталось простое, но чертовски важное дело. Я всего лишь поеду туда, накрою его и буду караулить, пока вы не свистните Андерсону. Почему нет?

– Нет, Арчи, – покачал головой Вулф. – Я понимаю твою точку зрения: наступает момент, когда деликатный подход должен уступить место грубой силе для нанесения coup de grace [19] Удар милосердия ( фр .), которым добивали смертельно раненного противника. . Я понимаю ее и решительно отвергаю… Но подожди. У нас гости. Не задержишься ли в кабинете на минутку, прежде чем отправишься развлекаться?

Он направился в кабинет, а я последовал за ним, гадая, что за треклятый спектакль он устраивает на этот раз. Что бы это ни было, мне подобное развитие событий определенно не нравилось.

Фриц уже впустил гостей, и в кабинете они оказались раньше нас. Я понятия не имел, кто же это может быть, и уж никак не ожидал такой компании, а потому так и вытаращился на них. Передо мной предстали Фред Даркин, Билл Гор и Орри Кэтер. Сперва я подумал, что Вулфу пришла в голову смешная мысль, будто мне нужна вся эта армия для укрощения Гремучей Змеи – так я решил называть Мануэля Кимболла вместо «латинос». Но конечно же, для этого Вулф знал меня слишком хорошо. Я кивнул парням и оскалился, увидев повязку на левом запястье Орри. Анна Фиоре покусала его будь здоров.

Вулф уселся в кресло и попросил меня взять карандаш и лист бумаги и набросать примерный план поместья Кимболлов. В присутствии гостей вопросов я не задавал, делал, что велено. Ввернул, правда, что не был дальше дома и летного поля, но Вулф уверил, что этого достаточно. Пока я был занят планом, он объяснял Орри, что в половине седьмого утра ему необходимо взять в гараже седан, а остальным велел явиться туда же в это же время.

Я положил план Вулфу на стол. Он разглядывал его с минуту, а потом произнес:

– Хорошо. Теперь скажи: если бы ты посылал туда троих, чтобы они не дали Мануэлю Кимболлу уйти незамеченным и последовали за ним, если он куда-то вдруг отправится, где бы ты их разместил?

– Скрытно? – уточнил я.

– Нет. Можно и открыто.

– Надолго?

– Часа на три.

Я немного подумал.

– Это просто. Даркина – на шоссе, прямо напротив подъездной дороги. Пусть съедет на седане поперек обочины, чтобы мог быстро рвануть в любую сторону. Билла Гора в кустах – примерно здесь. Отсюда он сможет контролировать все подходы к дому, за исключением задней части. А Орри – на вершине холма, чуть в стороне, примерно в трети мили, с биноклем, оставив мотоцикл внизу на дороге. Но с тем же успехом они могут сидеть дома и резаться в пинокль, поскольку не умеют летать.

На щеках Вулфа появились складки.

– Сол Пензер умеет. У облаков будут глаза. Благодарю, Арчи. Это все. Больше не смеем тебя задерживать.

По его тону я понял, что должен проваливать, хотя мне этого не хотелось. Если уж спектаклю суждено состояться, то я хотел помочь с его постановкой, а потому заявил:

– Все кинотеатры закрыты. После налета Общества по искоренению порока [20] Нью-Йоркское общество по искоренению порока просуществовало с 1873 по 1950 г. .

– Тогда наведайся в публичный дом. Собирая яйца, нужно заглядывать во все гнезда.

Билл Гор фыркнул. Я наградил Вулфа самым злобным взглядом, на какой только был способен, и поплелся в прихожую за шляпой.

В среду утром я проснулся еще до семи часов, однако вставать не спешил. Я наблюдал, как косые лучи солнца скользят по окнам, прислушивался к шуму с улицы, гудкам кораблей и паромов на реке и размышлял, что раз Билл, Фред и Орри должны были встретиться у гаража в половине седьмого, то к этому времени они уже наверняка добрались до Гранд-Конкорса. Я же никакого поручения так и не получил. Когда прошлым вечером я вернулся домой, Вулф уже отправился спать и никакой записки для меня не оставил.

Наконец я выбрался из постели, побрился, оделся, при этом тоже не особо торопясь, и спустился вниз. Фриц довольно хлопотал на кухне. Я отпустил в его адрес колкое замечание, однако осознал, что срывать на нем злость совершенно несправедливо, и загладил свою вину, съев дополнительное яйцо и прочтя вслух статью из утренней газеты о летучей мыши-вампире, принесшей потомство в зоопарке. Фриц был выходцем из Швейцарии, из той ее части, где говорят на французском. Каждое утро он читал свою газету, но она была на французском, и мне представлялось маловероятным, что в ней печатается хоть что-то стоящее. Я всегда удивлялся, если замечал в ней какое-нибудь слово, имеющее отношение к современности, например фамилию Барстоу, продержавшуюся в заголовках целую неделю.

Передо мной стояла вторая чашка кофе, когда зазвонил телефон. Я прошел в кабинет и снял трубку, однако Вулф уже ответил из своей комнаты. Я послушал. Это оказался Орри Кэтер, докладывавший, что они прибыли и все идет по плану. Более ничего. Я вернулся к своему кофе на кухне.

После третьей чашки кофе и сигареты я лениво направился в кабинет. Рано или поздно, думалось мне, гений раскроет свои секреты, рано или поздно… Так что успокойся, наведи порядок в кабинете, смахни пыль со стола, заправь ручку чернилами – в общем, будь паинькой. Рано или поздно, голубчик… Ты чертов дурак! Я начинал не просто беспокоиться – я буквально заходился в тревоге. Пару раз даже хватал трубку и слушал, но мне так и не удалось перехватить какой-либо звонок Вулфа. Я получил почту и положил ее на стол, а потом открыл сейф. Выдвинул ящик, где хранились бумаги Маффеи, желая убедиться, что они на месте. Конверт, куда я положил фотокопии, показался мне на ощупь тоньше, и я заглянул в него. Одного комплекта недоставало. Я сделал два, а теперь в конверте остался только один. Это был первый намек на спектакль, задуманный Вулфом, но осмыслить его мне не удалось, потому что, когда я засовывал конверт обратно в ящик, явился Фриц и сообщил, что Вулф ожидает меня у себя в комнате.