Джордж Беллаирс - И восстанут мертвые. Смерть знахаря. Любопытство убивает

– А как же Уикс? – спросил сэр Фрэнсис. – Конечно, Лорример попытался бы исподтишка переложить вину на него, если бы смог. Ведь, например, Расселл знала, что Уикс угрожал мисс Тидер. Вдобавок, надо полагать, Лорример охотно ухватился бы за возможность избавить сестру от обузы, опустившегося пьяницы мужа.

– И все же по какой-то причине он этого не сделал. Уверен, так пожелала его сестра. Разве не сказала она: «Мне отмщение, Я воздам»? Она медленно убивала Уикса своим способом, с помощью виски. Если бы она решительно воспротивилась, когда муж только начал прикладываться к бутылке, возможно, Уикс вообще никогда бы не спился. Но эта женщина презирала его. Уикс не был ей ровней, и чем дольше она жила с ним, тем сильнее его ненавидела. Однако когда Уикс признался мне, что напал на мисс Тидер, ситуация изменилась. Не забывайте: вероятно, он видел Лорримера вблизи от места преступления. Уикс собирался пойти со мной в полицейский участок, и его жена не знала, что он там расскажет при допросе. Чтобы помешать мужу уличить в убийстве ее брата, чья двойная жизнь, мошеннические аферы и связь с мисс Тидер не составляли для нее тайны, поскольку брат с сестрой часто встречались тайно в Холли-Бэнке, миссис Уикс действовала стремительно: застрелила мужа из дробовика и выдала его смерть за самоубийство. Подобная изощренная хитрость свойственна безумцам. Мать Дженкинсонов умерла в доме для умалишенных, душевная болезнь досталась в наследство и дочери. Наверное, миссис Уикс как-то догадалась, кто совершил преступление. Возможно, заметила Лорримера неподалеку утром в день убийства. Потом ее брат, скрываясь от полиции, пришел в поисках убежища на ферму, а Харриуинкл заметил дым над одной из труб и насторожился: в спальнях никогда не разжигали камин. Констебль заподозрил, что в доме кто-то прячется. Когда он отправился это выяснить, миссис Уикс направила на него оружие. Она готова была застрелить полицейского.

– Какое странное, уродливое, почти гротескное преступление, – заметил сэр Фрэнсис. – Когда слушаешь о нем, невольно теряешь чувство реальности. Только представьте гнетущую атмосферу этой фермы и безумную пару, живущую там, их глухую вражду, ненависть, готовность убить. А в другом конце деревни еще один человек замышляет преступление, беспокоится о сестре, но не может открыто явиться к ней в дом, чтобы не выдать своего настоящего имени.

– Да, Лорример строго оберегал свой секрет! Мортимор знал его как Дженкинсона, знал, что тот пользуется своим положением бухгалтера в мошеннических махинациях, но понятия не имел, где его укрытие и какое имя он себе взял. Вся корреспонденция приходила на адрес лондонской конторы. Дженкинсон появлялся там раз в неделю невесть откуда, давал указания Мортимору, забирал свою часть добычи и снова исчезал. К счастью для нас, Кромвель взял у мистера Титмусса старую фотографию. Снимок сделали много лет назад, но черты лица Лорримера остались прежними: тот же заостренный нос и странная, почти гидроцефальная форма головы. Когда стало ясно, что Лорример и Дженкинсон – один и тот же человек, туман рассеялся, верно?

Сэр Фрэнсис поднялся, давая понять, что совещание закончилось.

– Ну, – сказал он, – думаю, доказательств у нас достаточно: мы раскрыли это дело. Теперь им займется обвинитель.

Во время суда Криспин Лорример, он же Теодор Дженкинсон, сохранял полнейшую невозмутимость. На скамье подсудимых он сидел с видом зрителя, словно явился на спектакль, поставленный с единственной целью – развлечь его.

Мистер Клапледи, взволнованный, оттого что приходится свидетельствовать против человека, который некогда принадлежал к его пастве, рассказал об отстойнике, о странной жизни Уиксов и о деревенских происшествиях утром в день преступления. Исайя Гормли, одетый на редкость живописно, выступил в роли эксперта по сливным ямам и доставил обвинению немало неприятных минут. Вскоре запасы терпения и бессильного сарказма прокурора почти истощились. Мистер Хаксли отказался принести клятву на Библии, а затем пересказал все, что узнал от Приттипенни о жизни Уиньярда в Пандалу. Миссионер стыдливо подтвердил его рассказ, а обвинитель поведал о том, как Лорример приукрасил эту историю и выдумал несуществующего управляющего банком. При этом обвиняемый одобрительно кивал, будто восхищался собственным богатым воображением.

Мисс Сатчелл, Хилзборо, Хаксли и Уолтер Торнбуш, который превратил присягу в настоящий спектакль, рассказали о том, где находились Лорример и мисс Тидер во время убийства, а Литтлджон выступил с подробным отчетом о признании и смерти Уикса. Показания Мортимора в роли свидетеля обвинения, выступление Кромвеля и подтвержденное присягой письменное заявление мистера Титмусса, который не смог явиться в суд, раскрыли темные дела Евангелического союза, а красноносая мисс Ливермор, глубоко оскорбленная тем, что оказалась замешана в махинации преступной шайки, выложила всю подноготную фирмы «Читти, Маллинер и Пасси» и возмущенно повторила, что Криспин Лорример и Теодор Дженкинсон – одно лицо. Подсудимый слегка поклонился ей со своей скамьи. Родственную связь между Лорримером и миссис Уикс, которая окончательно впала в безумие и была помещена в психиатрическую лечебницу графства, подтвердили приходские и архивные записи. Теперь Дженкинсон находился уже в одном шаге от виселицы – осталось только выслушать речь его защитника. Мистер Мортон Багшо, королевский адвокат, сделал все возможное: высмеял доводы обвинения, заявив, что нет прямых свидетелей убийства; отмел показания, касающиеся пианолы, хотя обе служанки засвидетельствовали, что хозяин пришел в ярость и бежал из дому, как только узнал, что полиции известно об инструменте, спрятанном в его кладовке.

– Джентльмены, – обратился адвокат к жюри, – неужели вы позволите двум истеричным девицам превратить незначительный эпизод в драму вселенских размеров и в погоне за сомнительной славой раздуть из мухи слона?

Однако присяжные вынесли вердикт «виновен». И только когда судья в парике, покрытом странной черной тряпицей [105] Так называемую «черную шапочку», напоминающую небольшой платок, до 1965 г. английские судьи надевали поверх парика при вынесении смертного приговора; после отмены смертной казни в Англии она стала частью церемониального судейского облачения. , произнес роковой приговор, обвиняемый, похоже, осознал, что произошло. Дженкинсон («самый бесчувственный и трусливый негодяй из всех, кого мне приходилось защищать», – так отозвался о нем Багшо sub rosa [106] По секрету, тайно ( лат .). ), смертельно побледнел, вцепился в перила, отделяющие скамью подсудимых, дико завизжал и принялся отбиваться от охранников. Когда Дженкинсон наконец понял, что ничто уже не сможет его спасти, он написал длинное хвастливое признание, адресовав его Литтлджону. Это заявление в значительной мере подтвердило версию инспектора Скотленд-Ярда, основанную на фактах и доказательствах, которые ему и его коллегам удалось собрать. «Не скажу с уверенностью, но, похоже, Дженкинсону место в Бродмуре» [107] Психиатрическая больница закрытого типа для душевнобольных преступников. , – заметил тюремный капеллан, вручая Литтлджону письмо. Прочитав послание, детектив пожал плечами.