Николас Блейк - «Улыбчивый с ножом». Дело о мерзком снеговике

– Да?

– Этот склад оружия ИРА, который взорвался в Ноттингеме… Вы не думаете, что Питер как-то с этим связан?

Джорджия наблюдала за Чилтоном из-под своих длинных ресниц. В его глазах с золотыми искорками не отразилось ничего, кроме удивления и недоверчивости.

– Нет, а почему…

– Ну он мог работать на полицию. Ведь в последний раз его видели именно в Ноттингеме. В полиции сказали, что опознать тела невозможно, но, вероятно, им как раз удобно было не признать, что Питер…

– Джорджия, это нелепо! Дальше вы заявите, что это был вовсе не оружейный склад ИРА, а немецкий заговор или нечто подобное. – Чилтон одарил ее обаятельной улыбкой. – А вообще, если кто и производит впечатление человека, ведущего двойную жизнь, так это вы.

Джорджия ответила ему открытым взглядом, ее карие глаза поблескивали.

– А почему вы, сэр, пристаете с такими гнусными инсинуациями ко мне?

– Вы – женщина, любящая приключения. Это всем известно. И у вас есть способности, средства для удовлетворения своей страсти. Вместо этого мы видим, как вы посещаете скучные загородные вечеринки и обедаете со мной в «Беркли». Это очень подозрительно. За этим должно что-то стоять.

– Возможно, ланч с вами в «Беркли» – это приключение?

– Хотел бы я поверить в вашу искренность, – сказал он другим тоном, пристально глядя ей в глаза.

– Для провинциалки средних лет? Разумеется, приключение.

– Не принижайте себя, дорогая. Это не в вашем характере.

«Мы похожи на двух заклятых врагов, которые пытаются отыскать друг друга на ощупь в темной комнате», – подумала Джорджия. Была в Чилтоне осторожность, даже когда словами, интонацией голоса он выражал свою симпатию к ней. Джорджия считала, что, поддавшись ему, даже если бы этого хотела, она не решила бы проблему. За его вниманием, живым интересом скрывалось глубокое безразличие эгоиста. Справиться с Чилтоном она могла, лишь держа его на расстоянии.

Джорджия решила, что настал момент для атаки. Нападение – лучшая защита, и было необходимо рассеять любые подозрения в ее работе против него. Уткнувшись лицом в охапку подаренных ей Чилтоном роз, она произнесла:

– Хотела бы я знать, насколько могу вам доверять.

– Доверять мне? Вы говорите с таким серьезным видом.

– Вы когда-нибудь слышали об «А.Ф.»?

Чилтон крутанул бокал, держа его за ножку.

– «А.Ф.»? Звучит таинственно. Что это?

По голосу Чилтона Джорджия поняла, что он в замешательстве. Она принялась описывать безобидный мистицизм «Английского флага», совсем как несколько месяцев назад объясняла ей Элис Мейфилд. И Чилтон отпустил такое же замечание, как и она сама в том разговоре с Элис:

– Дорогая моя! Играете в Средневековье? Наверняка вас-то уж не поймаешь на столь ностальгическую чушь?

«Так, так, – с тайным весельем подумала Джорджия. – Я пытаюсь привлечь лидера “А.Ф.” в его собственное движение».

– При подобной формулировке это действительно чушь, – усмехнулась она. – И «Английский флаг» немного нелеп и странноват. Но вам не кажется, что принцип, на котором строится это движение, здравый? Принцип, гласящий, что некоторые люди рождены управлять остальными? Я всегда горой стояла за демократию, однако с недавнего времени она предстает в не самом лучшем свете. Посмотрите, какие ошибки совершила Англия в последнее время.

– Вы стали фашисткой?

– Словами вы меня не напугаете. Их методы мне не нравятся, однако дела они делают. Здесь нам такой фашизм не нужен. Но мы могли бы создать новый тип аристократии, продукт местного производства. Полагаю, вы бы это одобрили. Ваша речь, когда вы представляли план Чилтона, – в ней сквозило достаточно нетерпения по отношению к парламентскому правительству. Да и вы сами. – Впервые она посмотрела ему в лицо, ее глаза сияли. – У вас есть все качества опытного руководителя…

– Ну что вы, моя дорогая. Вы мне льстите.

– …кроме амбиций, следует добавить мне? Кроме смелости взять на себя ответственность.

– Я отвечаю уже за очень многое.

– Я не имею в виду ваши крупные финансовые операции, планы по борьбе с безработицей, филантропию и скаковых лошадей. Неужели вы не можете взглянуть шире? Вы были бы… – Джорджия замолчала, словно боясь сказать лишнее.

– И к чему все это ведет? – Взгляд у него был насмешливый. Чилтон, без сомнения, наслаждался ситуацией. Но было в его лице и сдерживаемое волнение, почти неприкрытая, рвущаяся наружу гордыня.

– К чему ведет? – промолвила она. – Это уж вам судить. Ведет к лидеру… к человеку, который мог бы стать выдающимся лидером. Если бы за ним стояла подходящая организация.

– Предположим, такая организация есть, разве она не выбрала бы… не выберет себе лидера?

– Об этом я ничего не знаю. Понимаю только, что на вершину должен подняться достойный человек.

Чилтон довольно засмеялся:

– Что ж, удачи ему. Я слишком ленив. Мне не угнаться за вами и вашими голосами, мадам Жанна Д’Арк Стрейнджуэйс. Вы не сделаете меня дофином вашей бури… Если только…

– Если только…

Он наклонился к ней через стол, взял одну из роз и коснулся цветком тонкой, смуглой руки Джорджии.

– Если бы вы любили меня, я совершил бы великие деяния. Да, я мог бы удивить сам себя.

– Нет, Чилтон. Прошу вас… Не сейчас.

Последовало короткое молчание. Затем он сказал:

– Стало быть, вы преданны делу, да?

Чилтон вернулся к своей веселой, шутливой манере. До конца ланча он подтрунивал над ней и флиртовал. Джорджия была уверена, что с его души упал груз подозрения. Однако развитие отношений между ними зашло в тупик и оставалось в таком положении в течение следующих трех месяцев. Они много бывали вместе на людях, не проходило и нескольких дней, чтобы Джорджия не получала от Чилтона подарок или цветы, приглашения на ужин, в театр или на концерт. Она, со своей стороны, сохраняла к нему сдержанную, едва уловимую симпатию. Периодически Джорджия упоминала об «А.Ф.», но Чилтон – такой же уклончивый, как она, – ни поддержки не обещал, ни своего участия в нем не признавал. Между ними шел невысказанный поединок, это помогало Джорджии лучше понять сложный характер лорда, однако не приближало к тайне «А.Ф.» – планам восстания, которые, была убеждена она, должны находиться у Чилтона.

Времени оставалось мало. Джорджию тяготило осознание того, как много от нее зависит. Сэр Джон Стрейнджуэйс мог перейти к решительным действиям против Чилтона лишь в крайнем случае. Влияние миллионера в стране было настолько велико, что, если бы сэр Джон начал наступление – перехватил корреспонденцию Чилтона, например, или послал бы агентов тайно обыскать его городской и загородный дома, – и это стало бы известно, он сам как глава Секретной службы подвергся бы серьезнейшей опасности. И потом, ему не хотелось взрывать мину преждевременно. «Дай им веревку, и они повесятся сами» – было девизом его службы. Но Джорджия боялась, что Чилтон относится к числу тех людей, которые найдут иное, нежелательное применение веревке…