Агата Кристи - Убийства по алфавиту [litres]

Однако в глазах ее появились радостные искорки.

– Что вы можете рассказать об убитой девушке, мисс Мэррион?

– Ничего, – решительно ответила она. – Абсолютно ничего!

– А как долго она здесь работала?

– Второе лето.

– И вы были ею довольны?

– Она была хорошей официанткой, поворотливой и услужливой.

– Она была хорошенькая, да? – спросил Пуаро.

Мисс Мэррион в свою очередь посмотрела на него взглядом «ох, уж эти иностранцы» и неопределенно ответила:

– Она была чистая, милая девушка.

– Во сколько она вчера закончила? – спросил Кроум.

– В восемь. В восемь мы закрываемся. Обеда мы не подаем. Нет спроса. Только яичницу-болтунью и чай. – (Пуаро содрогнулся.) – Люди обычно заходят до семи часов, иногда чуть позже. Но основная суета заканчивается в шесть тридцать вечера.

– Она не говорила, как собирается провести вечер?

– Конечно, нет, – ответила мисс Мэррион с нажимом. – Мы с ней были не в таких отношениях.

– За ней никто не приходил? Ее никто не вызывал?

– Нет.

– Она вела себя как обычно? Не выглядела возбужденной или подавленной?

– Я правда не могу ничего сказать, – сухо ответила мисс Мэррион.

– А сколько официанток у вас работает?

– Обычно две, но на период с двадцатого июля и до конца августа мы нанимаем еще двух.

– Элизабет Барнард была одной из них?

– Нет, мисс Барнард работала у нас на постоянной основе.

– А кто вторая?

– Мисс Хигли? Очень приятная молодая особа.

– Они дружили с мисс Барнард?

– Знаете, я не могу сказать точно.

– Тогда нам, наверное, лучше переговорить с ней самой.

– Сейчас?

– Если позволите.

– Я пришлю ее сюда. – Мисс Мэррион встала. – Только, пожалуйста, не задерживайте ее. У нас сейчас время утреннего кофе.

Похожая на рыжую кошку женщина вышла из комнаты.

– Очень культурно, – заметил инспектор Келси и передразнил жеманный голос женщины: – Знаете, я не могу сказать точно.

В комнату вошла, слегка задыхаясь, пухлая девушка. У нее были темные волосы, румяные щеки и темные глаза, которые блестели от любопытства.

– Меня прислала мисс Мэррион, – сообщила она, пытаясь отдышаться.

– Мисс Хигли?

– Это я.

– Вы знали Элизабет Барнард?

– Ну конечно, я знала Бетти. Разве же это не ужасно? Это просто слишком ужасно! Я в это не могу поверить. Я все утро девочкам говорю – я не могу в это поверить! Знаете, девочки, сказала я, это просто нереально. Бетти! Та Бетти Барнард, которая всегда здесь была. И убита! Я просто не могу в это поверить, сказала я. Я себя пять или шесть раз ущипнула, просто чтобы убедиться, что не сплю… Это… ну, вы понимаете, о чем я, это просто нереально.

– Вы хорошо знали покойную? – спросил Кроум.

– Ну, она работала здесь дольше меня. Я ведь только в этом марте пришла. А она была здесь уже с прошлого года. Она была такая спокойная, ну вы меня понимаете. Не так уж часто смеялась или шутила. То есть я не говорю, что она была совсем спокойная, в душе она была заводила, но она была спокойная, то есть я хочу сказать, что она была спокойная и не была спокойная, если вы меня понимаете.

Должен сделать инспектору Кроуму комплимент – он был невероятно терпелив. Как свидетельница, пышная мисс Хигли могла свести с ума кого угодно. Каждое свое утверждение она повторяла полдесятка раз, а конечный результат был совершенно ничтожен.

Между нею и погибшей не было большой близости. Как можно было догадаться, Элизабет Барнард считала себя выше мисс Хигли. Она вполне дружелюбно вела себя во время работы, но в свободное время девушки почти не встречались. У Элизабет Барнард был «друг», который работал в агентстве по торговле недвижимостью, что возле вокзала. «Корт энд Брунскил». Нет, нет, это не мистер Корт и не мистер Брунскил. Он работал там клерком. Мисс Хигли не знала его имени. Но хорошо знала, как он выглядит. Симпатичный, очень симпатичный и всегда прекрасно одет. В голосе мисс Хигли слышалась плохо скрываемая зависть.

В конце концов все, что нам удалось выяснить, было следующее: Элизабет Барнард ни с кем в кафе не обсуждала свои планы на вечер, но, по мнению мисс Хигли, она собиралась встретиться со своим «другом». На ней было надето новое белое платье, «такое миленькое, с этим новомодным воротником».

Мы переговорили и с двумя другими официантками, но больше ничего не выяснили. Бетти Барнард никому ничего не рассказывала о своих планах на вечер, более того, никто не видел ее в Бэксхилле за время вчерашнего вечера.

Родители Элизабет Барнард жили в крохотном бунгало, одном из пятидесяти, построенных пронырливым застройщиком на окраине города. Бунгало носило громкое имя «Лландидно» [36] Морской курорт и город в Уэльсе. .

Мистер Барнард, коренастый мужчина лет пятидесяти пяти или около того, у которого был очень озадаченный вид, заметил, как мы подходим к дому, и уже ждал нас у входа.

– Входите, джентльмены, – пригласил он нас.

Инспектор Келси сразу взял инициативу в свои руки.

– Это инспектор Кроум из Скотленд-Ярда, – представил он. – Прибыл из Лондона, чтобы помочь нам в расследовании.

– Из Скотленд-Ярда? – с надеждой переспросил мистер Барнард. – Очень хорошо. Этого негодяя убийцу надо прижать к ногтю. Бедная моя девочка…

Его лицо исказилось судорогой горя.

– А это мистер Эркюль Пуаро, тоже из Лондона, и э-э-э…

– Капитан Гастингс, – вставил мой друг.

– Рад познакомиться, джентльмены, – механически произнес мистер Барнард. – Проходите в наше гнездышко. Не знаю, сможет ли моя женушка поговорить с вами… Совсем разбита, вы же понимаете.

Однако, к тому моменту, как мы оказались в гостиной бунгало, там же появилась и миссис Барнард. По ее красным глазам было видно, что она только что горько плакала, а двигалась женщина неуверенной походкой человека, который только что пережил сильный шок.

– Мать, тебе не надо было… – заметил мистер Барнард. – Ты уверена, что с тобой всё в порядке, а?

Он похлопал жену по плечу и усадил в кресло, пояснив:

– Суперинтендант был очень добр. После того как все рассказал нам, он сказал, что допрос состоится только после того, как мы оправимся после первого шока.

– Это очень жестоко. Боже, как это жестоко, – проговорила миссис Барнард со слезами на глазах. – Ничего более жестокого со мной никогда не случалось.

У нее был легкий напевный акцент, который я вначале принял за иностранный, но затем, вспомнив надпись на воротах бунгало, понял, что его источником является ее валлийское происхождение.

– Я знаю, что это очень больно, мадам, – сказал инспектор Кроум, – и поверьте, все мы сочувствуем вашему горю, но нам необходимо узнать все подробности, чтобы как можно быстрее приступить к поискам преступника.