Николай Свечин - Неизвестные рассказы сыщиков Ивана Путилина, Михаила Чулицкого и Аркадия Кошко [СИ litres]

Пошёл туда и Николай Петрович с женой.

– Ферапонтов?! Это ты! Вот не ожидал! – вскрикнул Николай Петрович, взглянув на задержанного. – Я же тебя ещё только сегодня утром защищал! Только благодаря моей речи тебя оправдали! И ты в благодарность за это меня же обокрал! Не ожидал я этого от тебя.

– Простите, господин защитник! Ей-богу не знал, что это ваша дача. На соседнюю пошёл бы. Простите! Отпустите! Никогда больше не буду!

– Ну нет, брат, довольно! В суде тоже клялся. Ещё и денег ему дали! Составляйте протокол. Он сознаётся.

– Я сознаюсь? Никогда! Я сегодня судился по делу, по которому был действительно виноват. Это точно. А вы посоветовали не сознаваться. Меня поэтому и оправдали. А теперь я не могу сознаться, потому что я совсем не виновен, не крал…

– А узел с похищенными вещами?

– Узел этот дал мне подержать незнакомый господин. «Подержи, – говорит, – пока я схожу билет купить». Я и ждал его. Теперь уж он, верно, уехал с поездом.

– А пальто? Котелок?

– В этом я виноват перед тем господином. Он велел только подержать до его прихода, а я без его позволения надел. Неспособно было вместе с узлом держать.

– Бог с ним! Прости его, Коля! – вмешалась Любовь Михайловна. – Пусть только он отдаёт кольцо. Все вещи я просмотрела и вижу, что всё налицо. Кольца только нет.

Николай Петрович подошёл ближе к Ферапонтову.

– Послушай, Ферапонтов! Помнишь ли ты, что я сегодня говорил?

– Даже и очень.

– Неужели же в тебе нет той искры Божьей, о которой я говорил?! Отдай кольцо. Это её любимое кольцо.

Глаза у вора хитро заблистали.

– Любимое? Я не брал.

– Послушайте, отдайте кольцо! – просила Любовь Михайловна. – Я вам денег дам.

– Ничего не знаю. Не воровал и кольца не брал. Обыщите!

Обыскали и кольца не нашли.

Прошла неделя, а Любовь Михайловна всё не могла успокоиться. Ей очень хотелось возвратить себе кольцо. Муж предложил ей купить новое, лучше, но она отказалась. Ей нужно было именно то, которое украли, то, с которым были связаны воспоминания о счастливых первых днях супружеской жизни. Ей казалось, что с потерей кольца она потеряет и счастье. Исполнить просьбу её повидаться с Ферапонтовым и ещё раз попросить его возвратить кольцо муж решительно отказался.

– Не только видеть его, а имени его я равнодушно слышать не могу! – горячился Николай Петрович. – Надоели мне с ним! Каждый день и по несколько раз в день у меня спрашивают, правда ли, что меня обокрал тот самый, которого я защищал. Острят, смеются… Не напоминай мне, пожалуйста, о нём. Пощади же меня хоть ты!

Любовь Михайловна решилась действовать помимо мужа. Она по секрету от него написала в тюрьму Ферапонтову, обещая прислать двадцать пять рублей, если кольцо будет возвращено. Через несколько дней она получила ответ. Ферапонтов писал, что он невиновен в краже и сидит в тюрьме безвинно и без копейки денег. Если она исполнит своё обещание и пришлёт двадцать пять рублей, он уверен, что она найдёт своё кольцо, потому что один арестант обещал сказать ему, где оно спрятано. Любовь Михайловна тотчас же послала в контору тюрьмы на имя Ферапонтова двадцать пять рублей.

В здании Окружного суда в комнаты присяжных поверенных Николаю Петровичу было подано письмо. Он распечатал его и стал читать. После первых строк Николай Петрович нахмурился и хотел было разорвать письмо, но когда дочитал до конца, лицо его просветлело.

Письмо было от Ферапонтова. Он благодарил Николая Петровича за прежнюю защиту, сожалел, что Николай Петрович как потерпевший не может опять защищать его и просил рекомендовать ему защитника. В конце письма Ферапонтов советовал осмотреть железный лист на подоконнике в дежурной комнате на станции, потому что, когда его вели мимо окна, ему показалось, что под листом лежит кольцо.

– Господа! – громко сказал Николай Петрович, высоко поднимая письмо. – Вот полное подтверждение моих слов, что у каждого преступника есть искра Божия!

Поимка этого ловкого вора относится к рижскому периоду моей деятельности.

Ко мне как начальнику рижского сыскного отделения стали поступать многочисленные жалобы от людей, ставших жертвами каких-то ловких и смелых воров. Кражи обычно совершались ночью, проделывались чрезвычайно искусно, чуть ли не под носом жертв; нередко кое-что из краденого подбрасывалось ни в чём не повинным людям, очевидно, с целью сбить полицию с толку, и в результате воры исчезали бесследно.

В течение двух месяцев примерно было совершено краж двести, причём во всех них виднелась всё та же ловкая рука. Усилия полиции не приводили ни к чему, и таинственные воры казались неуловимыми.

Из всей серии их преступлений мне особо запомнились следующие два случая.

Прислуга одного из пострадавших, видного рижского адвоката, показала:

«Барин был в суде, и без него позвонили. Я открыла. Вошёл какой-то высокий господин с дамой, оба хорошо одетые. На моё заявление, что барина нет дома, господин сказал: «Да, да! Мы только что из суда, где видели барина, он обещал через четверть часа приехать и просил его подождать». Я впустила их в кабинет и, не закрывая туда дверь, принялась сметать пыль в соседней комнате. Вытираю тряпкой вещи и нет-нет да и загляну в кабинет. Вскоре пришедшая с господином дама вышла оттуда и, обратясь ко мне, тихонько, со сконфуженным видом, спросила: «А где у вас тут уборная, голубушка?». Я повела её в противоположный конец квартиры, подождала у двери и затем вернулась с ней обратно. Я слышала, как господин несколько раз говорил: «Да что же он не идёт?». Наконец, они оба вышли из комнаты, сказав, что зайдут через полчасика, дали мне двугривенный на чай и ушли. Когда же после их ухода я вошла в кабинет, то сразу заметила, что ящики письменного стола взломаны, вместо замков в них виднелись дыры. Я подняла тревогу».

Помимо известной изобретательности кражи эти имели ещё ту особенность, что таинственные воры не специализировались на каком-либо «товаре» и не гнушались ничем. То жертвой их становился ювелир, то мануфактурист или колониальная лавка, то частная квартира и т. д. Я предполагал, что авторами всех этих краж являются одни и те же люди, ибо как не разнородны были кражи, но всё же они носили на себе след незаурядной предприимчивости.

Так, местный купец Ш., став очередной жертвой этих грабителей, мне заявил:

«Сегодня ночью, господин начальник, у меня разграблена лавка. Мошенники взломали замки с чёрного хода и со двора пробрались внутрь. Похитили до пятнадцати пудов сахару, карамели, чаю и шоколаду. Жулики так ловко орудовали, что я, помещаясь во втором этаже над лавкой, ничего не слышал. Правда, среди ночи я был разбужен шумом на дворе и даже выглянул в окно, но сразу же успокоился и заснул, так как шум этот происходил от ассенизационного обоза, приехавшего для чистки помойной ямы; по крайней мере, запряжённую подводу с бочкой, черпалку с длинной ручкой и людей я различил ясно. Но теперь я думаю, что это и были мошенники».