Татьяна Полозова - Распятые

Посреди комнаты на петле, судя по узлу наспех скрученной, но прочной, висела миссис Пит.

–Если она не Гарри Гудини, вызывай криминалистов. – Опуская пистолет, пробормотал Питер.

***

–Это Сьюзанн Пит. Самоубийство. – Барбара встала рядом с трупом и безучастно смотрела на снятую и завернутую в простыню женщину, чье тело стало рыхлым и одутловатым с прозрачно-синим оттенком кожи.

–Откуда ты узнала? – Спросила я.

–На бирке написано. – Буркнула она и протянула мне удостоверение личности.

На карточке напечатана фотография умершей с ровно выведенными печатными буквами:

–Сьюзанн Эмилия Пит, 1956 г.р. Огайо, Цинциннати. – Прочитала я, медленно.

–Как видишь, я открыла в себе экстрасенсорные способности. – Усмехнулась Барбара.

–Всегда говорила, что беременность открывает кучу возможностей. – Ответила я с той же улыбкой.

Мы переглянулись, перекинувшись понимающими взглядами, и одновременно посмотрели в коридор. Питер и Оливер допрашивали соседа миссис Пит, изредка кивая головами в такт хриплой прокуренной речи собеседника.

Оливер и Питер, наши коллеги, наши партнеры, наши герои, наши защитники, наши мужчины.

Наши мужчины.

«Нет». – Я покачала головой во внутреннем диалоге.

Барбара имела его на законных основаниях. Он принадлежал ей. Питер не принадлежал никому. И мне, тем более. Он не был моим. Ни в ту ночь, когда мы впервые переспали в его квартире на Мэрион Стрит, где он жил в то время. Он не был моим в то утро, когда приехал ко мне повторить наше приключение. Он не был моим, когда мы расстались. Он никогда не принадлежал мне.

–Кетрин?

Я оглянулась и посмотрела в лицо Барбаре. Счастливая женщина, получившая своего мужчину. Я завидовала ей и даже не смейте меня упрекать. Хотя, можете упрекать. Мне все равно. Я завидую ей, но это не значит, что я перестаю любить ее.

–Все нормально? – Поинтересовалась она.

Я улыбнулась.

–Нормально. – Кивнула я. – Ты закончила?

Барбара еще раз повернулась к телу миссис Пит и поморщилась.

–Здесь все. – Коротко ответила она.

Санитары погрузили на каталку и вывезли из квартиры.

Питер и Нолл посторонились, прижавшись к стене, когда каталка проскальзывала по узкому коридору и посмотрели на нас. Мы стояли с Барбарой, оцепенело наблюдая за всем окружающим, которое вертелось кругом, как будто ты катишься на карусельной лошадке, а мимо пролетают лица, тела, фигуры, дети, животные, мороженое, сахарная вата, папа с твоим шариком в руке и прыщавый брат-нытик.

–Сосед миссис Пит, он же по совместительству, квартирный хозяин, заявил, что Сьюзанн приехала в Вашингтон три месяца назад и заплатила за квартиру сразу за полгода, попросив не беспокоить по пустякам, под которыми понимала абсолютно все: начиная от потопа на верхних этажах и заканчивая пожаром на нижних.

Питер говорил медленно, почти сонно, а я ловила мух ртом, наблюдая за движением его губ. Может его речь и не была такой медленной, просто я была как под пыльным куполом, наблюдая за всем на замедленной съемке.

Бог, как он прекрасен! У него сильное тело пловца с широкой грудью и узкими бедрами. Его карие, темные, глубокие глаза топят меня в своей кофейной пучине. Его руки, дарят огонь. Его губы способны убить. Одно воспоминание о них сведет меня в могилу. Он иногда смотрит на меня с такой страстью, что я почти ощущаю его прикосновения на себе, когда он раздевает меня глазами. Ха, как в бульварном романе для домохозяек. Черт с ним! Я знаю, что привлекаю его. Это не проблема. Я знаю, каким он может быть, каким он был там в нашем прошлом. В наш счастливый месяц осенью 2001. Проблема в том, что он таков со всеми. Он всей и ничей. Черт со мной!

–Она отлучалась куда-нибудь? Он заметил за ней странности? – Спросила Барбара.

–За исключением того, что эта женщина имела в квартире распятий больше чем в Соборе Святого Петра в Риме, ничего. – Питер ответил и обвел взглядом комнату. – Ну, и той истории с больницей. Мы так и не поняли, как ей удалось смыться и где она была все это время.

Он был прав, на каждой стене этой клетушки висело по несколько изображений Христа в его неизменной позе. Смотря на это, казалось что ты в каком-то выставочном зале, посвященном католическим символам веры.

–Теперь я понимаю, что ты имел в виду, называя их семейкой Уайт. – Я, наконец, справилась с собственным подсознанием и смогла более или менее внятно произнести фразу.

–Нужно проверить все, что указывало бы на ее причастность к преступлениям. – Заметил Оливер.

–Парни пройдут здесь с зубными щетками, отыскивая любую ворсинку. – Заверила Барбара. – И Теренс сказал, что сам распнет патрульных, которые ее проворонили.

Нолл не ответил. Мы с Питером стояли почти вплотную друг к другу в этой комнатушке десять на десять, потому что кругом нас сновали криминалисты, наверняка, проклинающие нас за неповоротливость. Я чувствовала его жар. А он боковым зрением смотрел на меня. Я чуть не выдала себя, скрыв улыбку за покашливанием.

–Где, мать его, этот извращенец Райдек? – Я посмотрела на Оливера, так неожиданно вспомнившего о детективе да еще в нелестных выражениях.

–Что? – Удивленно воскликнул он. – Можно подумать, он святая простота и где, к хренам, его носит?

–Он уехал в лабораторию, забрав некоторые бумаги. И еще он хочет поговорить с Троем. – Ответила я. Мне даже самой стало противно. Звучало так, будто я его оправдываю.

Я посмотрела на Питера, на этот раз открыто и вопрошающе. И снова этот взгляд. Странный. Задумчивый. Виноватый.

***

Я пришел домой, когда на часах было половина второго ночи. Мы задержались на самоубийстве миссис Пит, а потом еще зашли в бар неподалеку и выпили пару бокалов виски за грядущее пополнение в семье Уинстер и пообещали друг другу закатить отменную вечеринку после закрытия дела. Я отвез Кет домой, и даже смог посмотреть на спящую дочурку. Я до смерти соскучился по ней, но разбудить моего ангела не мог.

–Ты можешь переночевать здесь. Я раскину диван в детской. Он достаточно широкий. – Предложила Кетрин, но я отказался.

Я на самом деле никогда не ночевал у нее и меня это почему-то до чертиков пугало. Я не хотел вести себя с ней так, как веду обычно с женщинами, ненавязчиво крадя их время по ночам. Вернее, не то чтобы не хотел… Хотел, конечно, но не мог. С ней все должно быть по-другому. Только по-другому тоже не шло.

Я прошел в спальню и, скинув ботинки, улегся на кровать. Я слишком устал даже чтобы мечтать о Кетрин, не то что бы принимать душ. Я перевернулся на бок и укрылся большим стеганым покрывалом. Я уснул бы в ту же секунду, если бы не скрип, который услышал за дверью. Поднявшись с кровати, я побрел на кухню, по дороге споткнувшись о собственные ботинки, и чуть не растянулся посреди комнаты. Вспомнив всех святых и не обнаружив ничего подозрительного, я вернулся в спальню.