Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 38. Окно в спальню

— Ага.

— Вы не радуетесь?

— А вы?

— Я сделаю на этом много денег.

— А вам нравится делать деньги?

— Честно говоря, нет. Я бы хотела вернуться к живописи и рисованию. Конечно, я далеко не первоклассная художница, но это все-таки творчество. Это моя жизнь! Мне нравятся люди, которые этим занимаются. С ними я могу говорить о свете, о перспективе, и они меня понимают. А теперь все сводится к контрактам, акциям и прибылям. Дональд, вы не могли бы управлять инвестиционной компанией для меня?

— Нет.

— Почему?

— Потому что тогда мне пришлось бы работать на вас.

— Ну и что тут плохого?

— То, что это означает бегать вокруг вас на поводке. Мне это не подходит. Предпочитаю работать сам на себя.

— Я боялась, что вы так скажете. — Она немного подумала. — Купер Хейл не испытывает таких чувств.

— И не должен испытывать.

— Как по-вашему, если он организует инвестиционную компанию, я могла бы поручить ему мои ценные бумаги? Он гарантирует мне солидный доход.

— Мой единственный совет — доверить ваши ценные бумаги какому-нибудь банку с хорошей репутацией. Пусть они ведут ваши дела, а вы будете получать небольшой, но надежный доход. Избавьтесь от всей вашей недвижимости и от всего, что требует вашей личной заботы. Обратите деньги в ценные бумаги и возвращайтесь к живописи. Если хотите, поезжайте учиться в Европу. Постарайтесь заняться чем-нибудь достойным.

— Полагаю, вы правы, — вздохнула она.

— Вы были замужем? — спросил я ее.

— Да. Я говорила это вам еще в Рино.

— Ну и что произошло с вашим браком?

Стелла чертила рисунок на диване кончиком указательного пальца.

— Он распался. Я разведена.

— Почему так вышло?

— Мне не нравится быть чьей-то собственностью. Думаю, это вообще не привлекает людей с творческим темпераментом. Очевидно, поэтому браки актеров и актрис так недолговечны. Люди говорят об аморальности Голливуда, но в действительности это не аморальность. Это нечто другое — оно сильнее вас. Конечно, это не мешает вам влюбляться, но когда любовь достигает стадии, на которой вы пытаетесь придерживаться общепринятых норм, но чувствуете, что кто-то вами владеет, вы начинаете бороться — не с этим человеком, а с самим принципом обладания.

— Хотите снова выйти замуж? — спросил я.

— Это предложение?

— Нет, вопрос.

— Не особенно. Конечно, есть мужчины, в которых я могла бы… Ну, иногда я ощущаю симптомы влюбленности.

— Сейчас вы лакомый кусочек для охотников за деньгами. Каков размер вашего состояния?

— Это не ваше дело.

— Так держать!

— Как?

— Сколько вы имеете, никого не касается. Если хотите моего совета гобратите все в ценные бумаги, возвращайтесь в Нью-Йорк и живите на двести долларов в месяц. Настройтесь на то, что, как бы ни обернулись дела, вы не должны тратить больше двух сотен ежемесячно.

— Знаете, я как раз так и думала поступить.

— Подумайте еще раз, — сказал я. — А сейчас мне пора. Я занят.

— Я больше вас не увижу, — надула губки Стелла.

— Я сам себя не вижу, — отозвался я, — кроме нескольких минут, когда смотрюсь в зеркало во время бритья по утрам.

— Но когда дело закончится, мы увидимся, Дональд?

— Не знаю.

Стелла рассмеялась.

— Вы еще хуже, чем я. Вы не только не хотите, чтобы вами владели, но не желаете, чтобы вас хоть к чему-то обязывали.

— Возможно, вы правы. Но сейчас я намерен поспать, потому что у меня впереди тяжелый день.

Я зевнул пару раз, пожелал ей доброй ночи, вышел и позвонил Барни Куинну.

Его голос казался напряженным и нетерпеливым. Я начал рассказывать ему, что напал на след, но у меня ничего не вышло.

— Слушай, Дональд, — сказал он. — Я весь день пытался тебя разыскать. Через сколько времени ты сможешь сюда выбраться?

— Сразу же. Мы с Бертой весь день проверяли присяжных.

— О’кей. Я не мог найти вас обоих. Захвати с собой Берту.

— Все так плохо? — спросил я.

— Еще хуже.

— Могу сообщить тебе кое-что об ином аспекте дела. Они проверяют фактор времени в связи с заправочной станцией.

— Какой заправочной станцией? А, вспомнил. Ну, сейчас это не так важно. Приезжай немедленно.

— Мне понадобится время, чтобы зайти за Бертой.

— Тогда ты отправляйся сюда, а Берта пусть приедет следом. Это крайне важно. Считай, что разверзся ад.

Я позвонил Берте. Она ворчала, скрипела и ругалась, но тем не менее была готова, когда я заехал за ней, и мы отправились* в Санта-Ану.

Куинн сидел в своем кабинете. Под глазами у него были темные круги. Комната была заполнена сигаретным дымом, а пепельницы — окурками. Он явно нервничал.

Берта тяжело опустилась на стул.

— Молодой человек, вы превращаете себя в калеку, — заметила она.

— Это чертово дело превращает меня в калеку, — огрызнулся Куинн. — Я послал за Элизабет Эндикотт. Она должна быть здесь с минуты на минуту. Если не возражаете, я подожду ее и тогда сообщу вам печальные новости, чтобы мне не пришлось делать это дважды.

— Значит, новости печальные? — осведомился я.

— Даже очень, — ответил он и бросил в пепельницу наполовину выкуренную сигарету.

— Я могу кое-что к ним добавить, — сказал я ему.

— Давай. Лучше свалить все гадости в одну кучу. Мы…

В дверь постучали.

Куинн поднялся и открыл.

— Добрый вечер, Барни, — поздоровалась миссис Эндикотт.

— Входите, Бетти, — отозвался Куинн. — Простите за поздний вызов, но, похоже, быть беде.

— Какой беде?

— Садитесь.

Она села на стул.

Куинн посмотрел ей в глаза.

— Вы рассказали мне замысловатую историю о телепатических способностях Джона Энсела, о том, что, войдя в дом Карла Эндикотта, он почувствовал, что вас там нет и что Эндикотт намерен убить его. Вы сказали, что когда Карл вышел в другую комнату, Джон Энсел внезапно догадался, что он собирается его застрелить и положить оружие рядом с ним.

— Это правда.

— Правда или выдумка, которую вы сочли нужным рассказать и которую вбили в голову Джону Энселу, чтобы он также ее придерживался?

Выражение лица Элизабет не изменилось.

— Это правда, — повторила она.

— Нет, это не правда, — покачал головой Куинн. — Джон пару раз пытался рассказать мне ту же историю, но сейчас мы добираемся до сути. Ведь в суде его подвергнет перекрестному допросу очень опытный прокурор.

— Джон Энсел не лжет, — упрямо заявила Элизабет Эндикотт. — Его история основана на фактах.

— Черта с два! — рявкнул Куинн. — Джон отправился в Ситрес-Гроув, намереваясь обвинить Карла Эндикотта в попытке избавиться от него. Он собирался убить Карла и имел при себе оружие. Это Карл оказался телепатом. Бросив один взгляд на Джона, он все понял, заманил его в кабинет наверху, а потом извинился и вышел в другую комнату. Это была спальня, и в ней находились вы.