Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 35. Доступен каждому

— О’кей, — согласился я. — Вы работаете по-своему, я — по-своему.

— Что еще вам известно? — спросил Хобарт.

— В чемодане, — сказал я, — были самые странные, на мой взгляд, вещи — карточки, записные книжки, какое-то барахло. Все теперь у Селлерса.

— Расскажите-ка мне про карточки, — попросил Хобарт.

— На них ряды цифр. — Я полез за блокнотом. — Вот, к примеру — ноль, ноль, пять, один, три, шесть, четыре.

Хобарт дотянулся до блокнота.

— Взгляните на следующий, — предложил я.

Инспектор стал читать цифры:

— Четыре, минус, пять, минус, пятьдесят девять, минус, десять, минус, один, минус.

— Возьмите следующую строчку. Она заканчивается знаком плюс.

Он прочитал:

— Восемь, минус, пять, минус, пятьдесят девять, минус, четыре, минус, один и в конце плюс… Ну, попробуйте-ка одной блестящей идеей объяснить эту белиберду!

— Я отметил, что многие строчки на карточках заканчиваются цифрами три, шесть, четыре.

— И что думаете?

— Особенно напряженно раздумывал насчет плюсов и минусов…

— Ладно, Лэм, — оборвал меня он. — Даю вам еще время на размышление. Сидите тут.

— А что с Эрнестиной? — спросил я.

— Я собираюсь подержать даму еще немного.

— Вы задерживаете ее?

— Не совсем, — уклонился Хобарт. — Я хочу лишь раскрыть это чертово дело, чего мне не удастся, если толпа темпераментных примадонн будет носиться по городу и совать всюду нос. Если тот чертов японец замешан, я намерен как следует его тряхнуть.

— Только держитесь подальше от моей ниточки, — предупредил я, — а я не стану хвататься за вашу.

Он усмехнулся и провозгласил:

— Вы вообще ни за что не ухватитесь, будь я проклят. Вы выходите из игры. И никаких ниточек не получите.

Инспектор покинул комнату, закрыв за собой дверь.

Сидел я долго. Заняться было нечем, так что я изучал копии карточек из чемодана.

Через какое-то время дверь отворилась, вошел полицейский с парой гамбургеров, завернутых в бумажную салфетку, и пакетом молока и объявил:

— С наилучшими пожеланиями от инспектора Хобарта.

— Где он?

— Работает.

— Я хочу его видеть.

— Точно такое желание испытывает масса других людей.

— У меня есть кое-что, о чем он наверняка хочет знать.

— Нет, не хочет.

— Почему?

— Предполагается, что ты все ему выложил с первого раза.

— Передайте инспектору, что я кое-что вспомнил.

Мужчина кивнул и вышел.

Я прикончил гамбургеры, выпил молоко, сунул пустой пакет в бумажный мешок и бросил в мусорную корзинку.

Через пятнадцать минут вошел инспектор Хобарт. Раскрасневшийся и сердитый.

— Ну, — рявкнул он, — какую вы дьявольщину утаили?

— Никакой. У меня появилась другая идея. Размышлял тут над этими цифрами.

Он раздраженно отмахнулся, собрался было уйти, но удержался.

— Хорошо. Выкладывайте побыстрее. Я слушаю.

— Многие строчки, — начал я, — заканчиваются цифрами три, шесть, четыре. А теперь предположим, что это номера телефонов, записанные задом наперед.

— Что это значит?

— Три, шесть, четыре, — пояснил я, — это будет «Г», «О», три. Тогда цифры на первой карточке означают Голливуд, три-один-пять-два нуля. И оказываются номером телефона. А теперь, если вы обнаружите, что владелец этого номера четвертого мая поставил девятьсот пятьдесят девять долларов при ставке десять к одному и проиграл, а потом восьмого мая поставил ту же сумму при четырех к одному и выиграл, мы, возможно, получим какое-то объяснение.

Хобарт помолчал минутку, вернулся к столу, пододвинул стул, потянулся за моим блокнотом и принялся изучать цифры. Через какое-то время признал:

— Это мысль. К вашему сведению, мы получили подлинные записные книжки и подлинные карточки. Я намерен взглянуть на них в свете этой теории.

— Что еще раскопали? — полюбопытствовал я.

— Много чего, — уклончиво отвечал он, встал и вышел.

Через полтора часа Хобарт снова вернулся.

— Лэм, — сказал он, — а вы в самом деле догадливый. И кое-какие из ваших догадок чертовски хорошие. Ненавистно мне это признание, поскольку я учу своих людей не играть в угадайку. Я учу их идти шаг за шагом, не стараться блеснуть, просто действовать методично.

Я кивнул.

— Впрочем, к вашему сведению, — продолжал он, — владелец телефона с номером 3-1500 в Голливуде играл на скачках, однако не с Даунером. Он поставил четвертого мая на лошадь при десяти к одному и проиграл. А восьмого поставил при четырех к одному и выиграл. Мы проверили пару других карточек, все совпадает.

Так что предоставляю вам шанс погадать, что все это значит.

— Не знаю, — сказал я. — Сомневаюсь, сумею ли уложить информацию в выигрышную комбинацию, но ежели требуется очередная догадка, могу предложить.

— А именно?

— Украденный куш в банкнотах по тысяче долларов, — начал я, — довольно-таки необычный. Сто тысяч тысячедолларовыми бумажками.

— Продолжайте.

— Это должен был быть специальный заказ. Вполне вероятно, что вкладчиком банка, попросившего доставить сто тысяч долларов тысячедолларовыми банкнотами, был Стэндли Даунер, и вполне вероятно, что именно Стэндли Даунер заказал сто тысяч бумажками по тысяче долларов.

— Зачем?

— Затем, что собрался закрыть лавочку и смыться, — пояснил я, — и решил захватить с собой башли.

— А потом? — допытывался Хобарт.

— А потом, — продолжал я, — кто-то, знавший Да-унера, разведал, что тот заказал сотню тысяч, и пожелал прибрать их к рукам. Но если он знал Даунера, то и Даунер его знал. Таким образом, получается некий замкнутый круг. И тот тип должен был также знать, какой броневик будет перевозить деньги.

— Нет, я это покупать не желаю, — отказался Хобарт. — Вот это и есть в вас, в блестящих ребятах, самое худшее. Высказываете стоящую догадку, которая окупается, и высыпаете под это дело еще тысячу, которые не окупаются.

Зря я в первый раз к вам прислушался. Теперь подмечаю, что сам пробую срезать углы. Нельзя так расследовать преступления. Так их щелкают по телевизору, где отводится полчаса на показ самого преступления, на поиски решения, да полдюжины рекламных роликов — на все про все тридцать жалких минут. Посчитайте, всего-навсего тридцать.

Провалитесь вы в преисподнюю. Вы меня развратили. Я к телевизору близко не подхожу из'опасения, как бы это не отразилось на моем образе мыслей. А вы меня развращаете хуже всякого телевизора.

Он вскочил и ушел.

Через десять минут вернулся.

— Не могу выбросить вас из головы. Вы подорвали мой метод работы.

Инспектор протянул мне экземпляр журнала «Век Металлоизделий», который я прихватил в апартаментах Ивлин Эллис.

— Эрнестина сказала, что вы вчера вечером явились к ней с этим журналом. А уходя, позабыли забрать.