Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 35. Доступен каждому

Только один торговец на всем побережье сделал заказ, и товар был доставлен ему всего несколько дней назад. Лишь немногие розничные торговцы получили образцы. Их еще не пустили в розничную продажу.

— Стало быть, нож из запасов оптовика?

Хобарт тряхнул головой.

— Не знаю. Мы не позволяем себе перепрыгивать от догадки к догадке. Прощупываем в данный момент розничных продавцов. Оптовик попросил их сообщить, нельзя ли вернуть образцы на склад. В таком случае кто-то признается, что одного недостает. Остальная партия явно нетронута.

Рукоятка из нового сорта пластмассы. Дизайн новый, и лезвие из нового типа стали, практически не требующей заточки. Нож очень тонкий. Эта новая сталь недавно появилась на рынке и поступает из Швеции.

— Значит, за ним легко проследить, — заметил я.

Хобарт кивнул и добавил:

— Если у одного из розничных продавцов не окажется экземпляра, выясним, куда он делся, и оттуда уже проследим путь орудия убийства. Нечасто нам выпадает такой шанс в делах об убийстве.

— А мне что делать? — спросил я.

— Ждать, — сказал он. — И абсолютно ничего не делать. Я не хочу, чтобы вы тут шатались и путались под ногами. Это работа для полицейского департамента, для всего департамента, ясно? Одинокий субъект, разгуливая вокруг и задавая вопросы, натворит больше вреда, чем пользы.

Ну а теперь я желаю увидеть раскрытыми на столе кое-какие карты. Убийство вас не интересует. Вы здесь совсем по другому поводу. По какому?

Я посмотрел ему в глаза и вымолвил:

— Пятьдесят тысяч.

— Так-то лучше, — одобрил он. — Как я и думал. Что собираетесь предпринять?

— Вернуть их и получить вознаграждение, — сообщил я.

— Селлерсу это не понравится. Он хочет сам раскрыть дело.

— Ну так пусть раскрывает. Я ему не препятствую. У него за спиной весь треклятый полицейский департамент. Он способен на много большее по сравнению со мной.

Хобарт взглянул на меня и указал:

— Настроив против себя полицию, вы недалеко продвинетесь в своем бизнесе.

— Разыскав пятьдесят тысяч, я никого против себя не настрою, — возразил я. — Разумеется, Селлерсу хочется самому раскрыть дело, но ему в первую очередь требуется доказать, что пятьдесят тысяч находятся у кого-то другого. Как только он это сделает, очистится от подозрений.

Скажу вам еще кое-что. Если нам выдадут вознаграждение, мы разрешим Селлерсу приписать себе все заслуги.

Хобарт забарабанил пальцами по столу.

— Лэм, — сказал он, — мне хочется узнать у вас кое-что. Не пожелаете, не отвечайте, только не лгите. Мы работаем над таким делом, где ложная информация больше всего прочего способна сбить с толку.

Я кивнул.

— Вы держали в руках эти пятьдесят тысяч? — спросил инспектор.

— Вы меня прикроете?

— Смотря по обстоятельствам. Я не даю никаких обещаний.

— Да, — признался я.

— Что да?

— Да, я держал в руках эти пятьдесят тысяч.

— Значит, скормив Фрэнку Селлерсу историю насчет того типа, Инмана из «Полного судка», вы ему просто лапшу на уши вешали?

— Нет, не вешал. По-моему, они были у Инмана, а потом уж попали ко мне.

Хобарт прищурился.

— Хорошо. Где вы их взяли?

— Я их вытащил из чемодана Даунера.

— Где вы взяли чемодан Даунера?

— Прихватил на железнодорожном вокзале.

— Где он в данный момент?

Я ему рассказал.

— Продолжайте, — велел он. — Что стряслось с пятьюдесятью тысячами?

— Их забрал один из двух, — объявил я.

— Кто?

— Либо Такахаси Кисарацу, который работает в фотомагазине, либо Ивлин Эллис.

— Почему вы так думаете?

— Я купил фотокамеру, — разъяснил я, — и фотобумагу. Вытащил из пачки несколько листов бумаги. Не знаю сколько, может пятнадцать — двадцать. В фотомагазине сказали, что обнаружили под прилавком семнадцать листов, так что остановимся на семнадцати.

— И засунули деньги между оставшимися листами, и закрыли коробку?

Я кивнул.

— Откуда вы знаете, что деньги не вытащили в Лос-Анджелесе?

— Это сделали в фотомагазине, — твердил я.

— Почему вы так думаете?

— Потому что, когда пакет попал в руки Селлерса в Лос-Анджелесе, опечатка оказалась аккуратно подрезанной, чтобы не возбудить у меня подозрений, но это была другая пачка бумаги. Это была полная пачка. В моей недоставало бы семнадцати листов.

— Ладно, Лэм, — заключил Хобарт. — Я считаю вас чистым. Расскажу вам о своих планах. Поработаю с тем японцем из фотомагазина.

Я встряхнул головой.

— Нет? — спросил он.

— Нет.

— Почему?

— У меня нет уверенности, — сказал я. — Я должен удостовериться.

— Каким образом собираетесь удостовериться?

— Не знаю, но у меня есть идея насчет связи убийства Даунера с исчезновением моих пятидесяти тысяч.

— Убийство мое, — напомнил Хобарт.

— Возьмите его. Мне нужны деньги. Держите свое при себе. А я нацелился получить свое.

— Хорошо. Как, по-вашему, дело было?

— По-моему, — начал я, — у Баксли был соучастник в забегаловке под названием «Полный обеденный судок». По-моему, Баксли не чуял за собой слежку полиции, пока не отправился звонить по телефону и не оглянулся через плечо. По-моему, Баксли приехал в забегаловку и заказал два гамбургера, один с луком, другой без лука, чтобы их ему дали в бумажном пакете. Потом он, по-моему, сел и не спеша, с удовольствием съел оба гамбургера на виду у всех и каждого. По-моему, так было предусмотрено планом. После чего он, по-моему, взял пятьдесят тысяч, составлявшие долю партнера, сунул в бумажный пакет, швырнул пакет в мусорный ящик и уехал прочь.

На мой взгляд, именно в этот момент Селлерс совершил первую ошибку. Я считаю, он должен был снять с мусорного ящика крышку и выудить пакет. А уж потом, на мой взгляд, отправляться за Баксли.

— Откуда тогда у Даунера очутились пятьдесят тысяч?

— От соучастника Баксли, — растолковал я, — и раз их не поделили, значит, Даунер их просто спер. Если бы у него оказались двадцать пять тысяч, я решил бы, что в деле завязаны трое, и половину получил Баксли, а двое оставшихся поделили другую за провернутую для него работенку. А поскольку у Даунера очутились пятьдесят тысяч, он их, стало быть, тиснул.

— У меня для вас новость, Лэм, — объявил инспектор Хобарт.

— Какая?

— Таким образом дело не складывается, и когда мы все выясним, обернется иначе.

— Почему?

— Я не знаю. Если хотите, считайте это инстинктом копа, но ничего никогда не складывается так гладко. Идеи у вас блестящие, и все-таки это только идеи.

Ничего нету хуже подобных вам вольных стрелков. Вы, ребята, работаете на манер волков-одиночек. Ударит вам в голову мысль — и вы за ней неотступно следуете. Изобретаете гениальное решение и принимаетесь его разрабатывать. Копы не могут такого себе позволить. Им приходится двигаться шаг за шагом. Они не имеют права срезать углы. Они переползают от одного к другому.